– Да, есть что-то такое… – Марина с аппетитом принялась уплетать свои блинчики. Она ела и болтала. Ясноглазая, кудрявая и все такая же бойкая. Помнится, преподаватели часто делали ей замечания за болтовню во время лекций. Единственное, Марина заметно поправилась со студенческих лет. Впрочем, ей это даже шло. – А ты что тут делаешь, Лида?

– А я живу здесь неподалеку.

– Надо же! А я с урока, вот только что закончила. Голодная! – Она засмеялась, затрясла кудрями. – Репетиторствую.

– Да? – вздрогнула я. – У тебя ученики? А где ты работаешь?

– Вот репетитором и работаю. Фриланс! Мотаюсь по городу. Думала, так проще – когда на себя, а не на дядю, но нет… Тоска, рутина! Еще самой все документы оформлять, всякие отчисления платить…

– А мне нравилось учить… Я в институте тоже репетиторством занималась. А сейчас я по синхрону специалист.

– Да ну? – округлила глаза Марина и скомкала в ладонях салфетку, которой вытирала губы. – Ты переводчица-синхронистка?!

– А что такого…

– Ой, это же высший пилотаж!

– Разъезды, конференции, гостиницы, чужие города, – с тоской сказала я.

– Разъезды, конференции, гостиницы, чужие города! – мечтательным эхом, даже страстно повторила Марина. – Как же это прекрасно! Как я тебе завидую, Лидка!

– Ты не понимаешь – везде все одинаково, ко всему привыкаешь, – возразила я.

– Ты считаешь, что все страны и люди одинаковые?

– Абсолютно. Нет, конечно, есть какие-то различия, а так суть одна.

– Но ты же столько можешь узнать нового!

– Ничего нового нет. Все везде одинаковое, – упрямо повторила я. – Хотя, конечно, Мумбай от Берлина отличается, да, но…

– Да ты просто зажралась, Савельева, уж не обижайся на меня, – сердито сказала Марина. – Я мечтала быть синхронисткой, даже курсы потом специальные окончила. Но пробиться в эту область сложно… Не получилось у меня с наскоку, бросила. Зато сейчас жалею. Ты вот поди сейчас в нашем возрасте репетитором по адресам побегай… Озвереешь от этих учеников. Бестолковые и необязательные. Только претензии предъявляют… Думают, я им все знания разжую и в голову вложу, сами мозги не хотят напрягать. Я, если честно, поменялась бы с тобой профессиями, Лида.

– С удовольствием, – кивнула я.

– Ты шутишь… Слушай, а с личной жизнью у тебя как? Уж прости за бестактность… Ты про наших что слышала? – Марина принялась рассказывать о бывших однокурсниках, причем половины из них по произнесенным ею фамилиям я так и не смогла вспомнить. – …Словом, все переженились, а потом развелись, дети есть у нескольких, но, как я смотрю, народ не торопится на себя семейное ярмо надевать. У тебя кто-то есть? Ты замужем?

Марина принадлежала к тем редким людям, на которых не получалось обидеться. Она была бесцеремонной болтушкой, но почему-то ее расспросы не вызывали возмущения.

– Вот только сегодня… заявление подали. Вернее, мой жених, подает. Его Артем зовут. Говорит, это можно как-то сделать онлайн, – легко призналась я.

– Он? Сам? Слушай, как он рвется-то в брак… Любит тебя, значит. Поздравляю, Лид!

– Спасибо.

– Но почему ты такая… Невеселая? Это же радостное событие. Ах, если бы меня кто так любил, меня так в ЗАГС тащил! – Она душераздирающе вздохнула. – Ты в нем что, не уверена?

– Нет. Скорее в себе, – призналась я. В самом деле, надо же с кем-то посоветоваться… Вдруг эта Марина, легкая и веселая, словно летний ветерок, сумеет развеять мои сомнения? Она все равно что случайный прохожий, попутчик, которому нестрашно открыть душу. Потому что все равно разойдемся скоро и больше не встретимся. Ну разве что вот так же случайно еще через десяток лет столкнемся где-нибудь на перроне или в городском кафе…

– Ты его любишь? – спросила Марина.

– Да. Он очень хороший человек, – кивнув, охотно отозвалась я.

– А ты что, плохая, что ли? Не нагулялась? У него есть где жить?

– У него своя квартира, дача, машина, он зарабатывает вполне приличные деньги, он готов прописать меня и наших будущих детей у себя. В случае развода обещает все оставить мне, разрешает мне не работать, если не хочу… А еще он высокий и симпатичный, – улыбнулась я в конце.

– Да он же самое настоящее сокровище, а не мужчина! – молитвенно произнесла Марина. – Все девушки, все женщины именно о таком муже и мечтают, а ты еще чего-то сомневаешься… Ты с ним уже куда-нибудь ездила?

– Да… Прошлым летом были в Испании.

– А кто платил? – быстро спросила Марина.

– Он, конечно.

– И ты еще раздумываешь… Ах, Савельева, да ты просто с жиру бесишься! – закатила глаза Марина.

– Мне кажется, я люблю другого человека, – призналась я. – Который моему жениху и в подметки не годится. Наверное, я дура… Я люблю? Ты это слышала? Боже мой, что я сейчас сказала… – Я схватилась за голову. – Я же… я ненавижу Лешу! Что мне делать, не знаю.

– Тяжелый случай. Но ты имей в виду, Лид, что все наши однокурсники, кто по любви да по страстям замуж выходил и женился, они уже все в разводе. Все. Все, ты понимаешь? И теперь ищут уже не любовь, а надежного человека рядом, – серьезно, даже немного важничая, произнесла Марина. – Ты выбирай, что тебе нужно. Страсти-мордасти или сытая, спокойная жизнь как за каменной стеной.

– Выбираю стену, – сказала я. Вспомнила свою комнату в коммуналке. – Тем более что у меня самой эти стены очень хлипкие.

– Ой, чудная ты! – засмеялась Марина. – Ладно, побегу. Волка ноги кормят. А ты звони, если что, вот моя визитка…

Она умчалась, а я так и осталась сидеть над чашкой недопитого, холодного кофе.

Почему я сказала Марине, что люблю Лешу? Как вообще можно любить этого человека, неприятного и некрасивого? Язвительного и грубого… И, главное, неумеренно пьющего и курящего! Влюбиться в того, кто портит кровь окружающим своими неприятными шуточками, так еще переживать потом из-за его здоровья. А ну как помрет, предаваясь своим порокам… Это же глупо – заранее обрекать себя в будущем на страдания, связываясь с алкоголиком. И ладно умрет такой товарищ – все мы смертны, но, если верить статистике, люди, ведущие подобный образ жизни, умирают смертью долгой и мучительной, поскольку безжалостно травят свой организм никотином и крепкими напитками. Быть близкой подругой, быть женой такого человека – значит погубить собственную жизнь.

Поэтому я всегда сочувствовала Наталье. Не понимала ее – как же она решилась связаться с Лешей?.. Это ведь жестоко по отношению к самой себе.

Но… тут напрашивался только один ответ. А как же – пострадать? Женщины любят страдать. Мало кто способен разумно построить свою жизнь, сделать ее удобной и комфортной, счастливой, но вот зато страдать умеют многие. Страдают много и охотно, годами и десятилетиями, жертвуя своими жизнями и жизнями собственных детей. И родителей. Больше, больше мук и страданий, иначе скучно, иначе придется задуматься о том, для чего ты пришла в этот мир…

Ладно Наталья, она влюбилась в Лешу по молодости, она давно увязла в своих чувствах, ей уже никуда не деться. Она даже пустила жениха в семейный бизнес. Теперь подруге отступать нельзя. Но я-то что? С какого перепугу я вдруг стала думать об этом никчемном и злом человеке? Ведь если я поддамся своим чувствам, разрушу собственную жизнь, потеряю все. И сама стану последней гадиной, если уведу жениха у лучшей подруги! А у меня, между прочим, уже есть Артем – идеальный мужчина, по сути, святой человек. Но не-ет, я, как свинья, упорно лезу в грязь.

«Надо срочно взять себя в руки. Никаких встреч с Алексеем, даже если Наталья на коленях будет просить меня с ним помириться. И, главное, никаких ссор с Артемом! Было бы глупо потерять этого мужчину… Да, первое время придется разыгрывать перед женихом счастливую, влюбленную невесту… А что такого? Пройдет этот морок, связанный с Лешей, и пройдет очень скоро. Я в этом уверена, поскольку не успела в него влюбиться сильно и по-настоящему… Действительно, морок. Туман, обман. Наваждение. Да, это морок, а не любовь. Он пройдет, и я вновь начну ощущать радость от близости с Артемом!»

От этой мысли и вообще от того, что я только что приняла серьезное, важное решение, мне стало немного легче на душе.

Почти спокойная, даже несколько отрешенная, я подошла к своему дому и, не обращая внимания на полустертые надписи на стенах, поднялась на свой этаж.

Еще на лестничной площадке я услышала из глубины нашей с Тугиной квартиры громкий шум и голоса.

– …никому нельзя верить, Альк, тем более властям… Нас всю жизнь обманывают! Когда это нашему человеку хорошо жилось? Да никогда! Ты сразу не соглашайся на тот вариант, что тебе предложат, судись! Не сдавайся. Постарайся выбить хорошую квартиру…

– Ха, выбьет она… Сама же говоришь – никому нельзя верить…

Судя по голосам и репликам, доносившимся из квартиры, к моей соседке пришли ее «девчонки». То есть закадычные подруги.

Я пожала плечами (мне-то что за дело до соседкиных гостей?) и открыла входную дверь. Пока переодевалась в коридоре, заметила, как из комнаты Тугиной выглянула одна из «девчонок». Кажется, эту особу звали Зулей. Невысокая, плотная дама с боевым смоки айс и накладными ногтями.

– Здравствуйте, – коротко кивнула я.

Из-за спины Зули выглянули еще две дамы. Кажется, Алевтина называла их Женечка и Нинок. Женечка – вот эта пигалица с праведным выражением лица, а Нинок – вон та с мешками под глазами (и никакого смоки айс не надо) и антрацитово-черным шиньоном…

Зуля, Женечка и Нинок дружно, в один голос, произнесли, разглядывая меня:

– Явилась…

– Кто там, девочки? – закричала из комнаты Алевтина. – Эта змеюка, что ли, явилась – не запылилась?

«Змеюка»? – опешила я. – Что это с ней? Из-за надписей в подъезде так на меня обиделась?»

– Вот она, разлучница, вредительница…

«Разлучница?» – опять с недоумением подумала я. И вдруг меня озарило – это из-за Павла… Наверное, бывший муж все-таки поведал Тугиной о нашем с ним последнем разговоре, когда я предложила Павлу отказаться от помощи в ее адрес!