Люс не расплачется перед кем-либо из этих омерзительных людей. Она судорожно сглотнула, поднялась на ноги и сбежала. Бросилась к ближайшей двери, мечтая о прохладном воздухе.


Едва оказавшись снаружи, она попала во влажную духоту южного сентября. Небо казалось бесцветным, настолько тусклым и серовато-бурым, что даже трудно было угадать солнце. Она замедлила шаг, однако успела добраться до самого края автостоянки, прежде чем остановиться окончательно.

Ей так хотелось увидеть свою потрепанную старую машину, утонуть в истертой обивке сиденья, завести мотор, врубить стерео и умчаться к черту из этого места. А пока она стояла на горячем черном асфальте, и в ней крепло осознание того, что она застряла здесь, и пара высоких металлических ворот отделяет ее от внешнего мира за пределами «Меча и Креста». Кроме того, даже если бы и удалось выбраться, податься некуда.

Подкатившая к горлу тошнота подсказала все, что нужно знать. Она прибыла на конечную станцию, и дела обстоят довольно скверно.

Это оказалось столь же гнетущим, сколь и верным. Все, что у нее осталось, – это «Меч и Крест».

Люс спрятала лицо в ладонях, понимая, что необходимо вернуться. Когда она подняла голову, следы на руках напомнили о том, что она по-прежнему испачкана чужим обедом. Фу. Первая остановка – ближайшая уборная.

Вернувшись, Люс нырнула в дамскую комнату, едва приоткрылась дверь. На ее фоне Габби, просочившаяся следом, выглядела еще более белокурой и безупречной.

– Ой, прости, милая, – спохватилась та.

Ее голосок с южным акцентом звучал ласково, но лицо при виде Люс исказилось.

– О, боже, ты выглядишь просто ужасно. Что случилось?


Что случилось? Можно подумать, весть о происшествии еще не облетела всю школу. Скорее всего, девица включила «дурочку», чтобы Люс пережила заново унизительную сцену.

– Подожди пять минут, – отозвалась она несколько резче, чем намеревалась. – Уверена, сплетни тут распространяются словно чума.

– Не хочешь воспользоваться моими запасами? – предложила Габби, протягивая бледно-голубую косметичку. – Ты себя еще не видела, но вот-вот…

– Спасибо, нет, – перебила Люс, скрываясь в уборной.

Не глядя на себя в зеркало, она открыла кран. Плеснула себе в лицо холодной водой и наконец перестала сдерживаться. Со слезами на глазах нажала на дозатор и попыталась с помощью дешевого розового мыла для рук оттереть мясо. Правда, оставались еще волосы. Да и одежда некогда выглядела и пахла определенно лучше. И дело даже не в том, чтобы произвести благоприятное первое впечатление.

Дверь уборной приоткрылась. Она вжалась в стену, словно животное, попавшее в ловушку. Вошла незнакомка. Люс напряглась в ожидании худшего.

Вошедшая девушка оказалась коренастой и приземистой, что подчеркивалось противоестественным количеством слоев одежды. Широкое лицо обрамляли вьющиеся каштановые волосы, ярко-фиолетовые очки дрогнули, когда она шмыгнула носом. Выглядела она довольно непритязательно, правда, внешность бывает обманчивой. Руки она держала за спиной, что не внушало доверия после событий сегодняшнего дня…

– Знаешь ли, тут не положено находиться без пропуска, – сообщила девушка.


Ее ровный тон производил впечатление делового.

– Знаю.

Взгляд незнакомки подтвердил подозрения Люс. В этом месте совершенно невозможно урвать передышку, она приготовилась было обреченно вздохнуть.

– Я просто…

– Шучу, – рассмеялась девушка, закатывая глаза и принимая более непринужденную позу. – Я утащила для тебя шампунь из раздевалки, – добавила она, доставая из-за спины пару пластиковых бутылочек с шампунем и кондиционером для волос и подтаскивая ближе потрепанный складной стул. – Ну же, давай-ка тебя почистим. Садись сюда.

Полухныканье-полусмех сорвался с губ Люс. Раньше такого не случалось. Она предположила, что это вздох облегчения. Девушка действительно оказалась к ней добра по меркам обычных людей, а не по меркам исправительной школы! Без всяких видимых причин. Потрясение для Люс оказалось почти невыносимым.

– Спасибо? – ухитрилась выговорить она, по-прежнему слегка настороженная.

– О, и, пожалуй, тебе стоит переодеться.

Она опустила глаза на собственный черный свитер и стащила его через голову, обнаружив под ним еще один, точно такой же.

– Что такое? – спросила она, заметив удивление на лице Люс. – У меня пошаливает иммунитет. Приходится носить многослойную одежду.

– А как ты обойдешься без этого? – заставила себя спросить Люс, хотя сейчас была готова почти на что угодно, только бы выбраться из облепившего ее мясного покрова.

– Разумеется, обойдусь, – отмахнулась девушка. – У меня под этим надето еще три. И еще пара лежит в шкафчике. На здоровье. Больно смотреть на вегетарианку, покрытую мясом. Мне тебя жаль.

Люс удивилась, откуда незнакомка знает о ее кулинарных предпочтениях, однако куда более важным показалось другое.

– М-м, почему ты так заботлива?

Девушка рассмеялась, вздохнула, покачала головой.

– Не всякий в «Мече и Кресте» мерзавец или кретин.

– Что?

– «Меч и Крест». Мерзавцы и Кретины. Среди городских бытует это прозвище школы. Не слишком-то остроумно, не правда ли? Не стану оскорблять твой слух более грубыми вариантами, до которых они додумались.

Люс рассмеялась.

– Я просто имела в виду, что не все здесь полные уроды.

– Всего лишь большинство? – уточнила Люс, удрученная тем, что уже рассуждает настолько недоброжелательно.

Утро выдалось долгим, ей уже через многое пришлось пройти, а эта девушка, возможно, не осудит за некоторую грубость.

К ее удивлению, незнакомка улыбнулась.

– Именно. И они, разумеется, обеспечивают дурную славу всем остальным, – она протянула руку. – Я Пенниуэзер ван Сикль-Локвуд. Можешь называть меня Пенн.

– Ладно.

Люс была слишком измученной, чтобы осознать, что некогда, в прежней жизни, ей было бы непросто сдержать смех, услышав подобное имечко. Оно звучало так, словно его обладательница сошла со страниц диккенсовского романа. Тем не менее девушка с подобным именем, способная представиться с невозмутимым лицом, чем-то располагала к доверию.

– А я Люсинда Прайс.

– И все зовут тебя Люс. И ты перевелась сюда из доверской подготовительной, что в Нью-Гэмпшире.

– Откуда ты знаешь?

– Удачная догадка? Шучу. Я читала твое личное дело. Такое у меня хобби.

Люс беспомощно уставилась на нее. Возможно, она поторопилась насчет доверия. Как Пенн ухитрилась получить доступ к ее личному делу?

Пенн тем временем принялась настраивать воду, а когда струйка потеплела, жестом предложила Люс сунуть голову под кран.

– Послушай, дело вот в чем, я не сумасшедшая. Она приподняла мокрую голову Люс.

– Только не обижайся. И опустила обратно.

– Я тут одна такая. Без судебного предписания. И, как ни удивительно, юридически здравый рассудок имеет свои преимущества. К примеру, мне единственной доверяют помогать в канцелярии. Что не особенно дальновидно с их стороны. Я имею доступ к куче ерунды для служебного пользования.

– Но если ты не обязана находиться здесь…

– Когда твой отец служит школьным садовником, тебя вроде как вынуждены зачислить в класс. Так что… – Она умолкла.

Ее отец – школьный садовник? Судя по виду этого места, Люс бы и в голову не пришло предположить, что здесь вообще есть садовник.

– Знаю, о чем ты подумала, – заметила Пенн, помогая выполоскать из волос остатки подливки. – О том, что территория не слишком-то хорошо ухожена.

– Нет, – солгала Люс.

Ей совершенно не хотелось чем-то задеть новую знакомую. Лучше уж всеми силами излучать дружелюбие, чем делать вид, будто ей небезразлично, насколько часто здесь подстригают газоны.

– Она, э-э-э, довольно мило выглядит.

– Папа умер два года назад, – тихонько пояснила Пенн. – Меня потрудились обеспечить законным опекуном в лице ветхого директора Юделла, но, э-э-э, даже и не подумали нанять кого-нибудь на замену папе.

– Мне очень жаль, – Люс тоже понизила голос. Значит, кто-то еще здесь знает, каково это, пережить серьезную утрату.

– Да ничего, – Пенн выдавила кондиционер на ладонь. – На самом деле это действительно хорошая школа. Мне здесь очень нравится.

Люс невольно вскинулась, так что брызги из-под крана разлетелись по всей уборной.

– Ты уверена, что не сумасшедшая? – поддразнила она Пенн.

– Шучу. Терпеть ее не могу. Здесь просто ужасно.

– Но ты не в состоянии убраться отсюда, – с любопытством уточнила Люс, склоняя голову.

Пенн прикусила губу.

– Знаю, это ненормально, но даже если бы я не застряла тут с Юделлом, все равно не смогла бы. Здесь мой папа, единственное, что у меня осталось.

Она кивнула в сторону невидимого отсюда кладбища.

– Тогда, думаю, у тебя есть больше, чем у некоторых других в этой школе, – Люс вспомнила об Арриане.


И мысленно вернулась к тому, как девушка еще во дворе сжала ей ладонь, к отчаянному выражению в синих глазах, когда та выпрашивала обещание, что Люс заглянет вечером к ней в комнату.

– С ней все будет в порядке, – заверила Пенн. – Что за понедельник, если Арриану не отправят в лазарет после припадка.

– Но это не похоже на припадок. Все дело в браслете. Я видела. Он бил ее током.

– Здесь понятие припадка имеет весьма широкие границы. Помнишь твоего нового врага, Молли? Ей случалось закатывать прямо-таки легендарные припадки. Ходят слухи, что ей собираются сменить лекарства. Надеюсь, ты получишь удовольствие пронаблюдать хотя бы один занятный срыв, прежде чем они это сделают.

Информированность новой знакомой оказалась на высоте. Люс пришло на ум спросить, что за история вышла с Дэниелом, хотя, возможно, неявный интерес к парню стоит ограничить лишь необходимыми сведениями. По крайней мере, до тех пор, пока она сама во всем не разберется.

Пенн принялась выжимать воду из ее волос.