Сегодня он не присутствовал на занятиях. Дэниел – тоже. Люс предположила, что мистер Коул назначил им обоим своего рода испытательный срок. Или они просто залечивали раны. Но девушка не сомневалась, что Кэм будет ждать ее сегодня.

Ей не хотелось его видеть. Совершенно. При мысли о его кулаках, вколачивающихся в Дэниела, ее начинало мутить. Но сама драка полностью на ее совести. Люс спровоцировала Кэма. Почему так вышло – оттого ли, что она пребывала в замешательстве или ей просто льстило его внимание, или из-за малейшей толики интереса к нему – больше не имело значения. Важно только сегодня сказать ему прямо, что между ними ничего нет.

Люс набрала в грудь воздуха, одернула футболку и распахнула дверь уборной.

По дороге к воротам она его не увидела. Хотя трудно что-то разглядеть за участком парковки, на котором ведутся ремонтные работы. Люс не приближалась к входу в школу с тех пор, как они начались, и теперь ее застало врасплох то, насколько непросто стало лавировать по искореженной площадке. Девушка обходила рытвины и пыталась не попадаться на глаза рабочим, едва не задыхаясь от запаха свежего асфальта, который, похоже, не собирался рассеиваться.

Вокруг не обнаружилось никаких признаков Кэма. На миг Люс почувствовала себя глупо, как если бы купилась на чью-то шутку. Она посмотрела сквозь ржавые ворота на густую рощу древних вязов, раскинувшуюся на другой стороне дороги, похрустела суставами пальцев, тут же вспомнив, как Дэниел сообщил ей, что терпеть не может, когда она так делает.


Но его здесь нет. Как, впрочем, и никого другого тоже, чтобы застукать ее за этим занятием.

И вдруг на глаза девушки попался сложенный листок бумаги с ее именем, написанным сверху. Он был пришпилен к серому стволу пышной магнолии рядом с разбитой телефонной будкой.

«Я спасаю тебя от сегодняшнего общественного мероприятия. Пока наши товарищи заняты постановкой по мотивам гражданской войны – печально, но факт – мы с тобой хорошенько повеселимся. Черный седан с золотым номерным знаком доставит тебя ко мне. Я решил, что глоток свежего воздуха окажется нелишним для нас обоих.

К.» Люс закашлялась от асфальтовых паров. Свежий воздух – это одно, но черный седан, забирающий ее с территории школы, чтобы доставить к Кэму, словно он какой-то монарх, способный по малейшей прихоти устроить так, чтобы к нему привели женщину.

Кстати, где он?

Ничто из этого не укладывалось в план. Она всего лишь согласилась встретиться с Кэмом, сообщить, что он излишне навязчив, а она действительно не считает возможными какие-то отношения с ним. Поскольку – хотя этого она ему ни за что не скажет – всякий раз, когда его кулак прошлым вечером обрушивался на Дэниела, что-то внутри нее вздрагивало и закипало. Ей явно необходимо пресечь историю с Кэмом на корню. В кармане лежала золотая подвеска со змеей. Настала пора вернуть ее.

Правда, предположение, что парень просто хочет с ней поговорить, теперь казалось неуместным. Разумеется, у него в рукаве припрятано что-то еще. Весьма в его духе.


Шум тормозящих колес заставил Люс обернуться. Черный седан остановился перед воротами. Тонированное стекло со стороны водителя опустилось, оттуда вылезла волосатая рука и сняла трубку с телефонного аппарата снаружи. Спустя мгновение трубку швырнули на место, и водитель надавил на гудок.

Огромные металлические ворота со скрипом распахнулись, и машина тронулась вперед, остановившись прямо перед Люс. С тихим щелчком приоткрылась дверца. Неужели она действительно собирается сесть внутрь и отправиться неведомо куда, чтобы встретиться с Кэмом?

Последний раз девушка стояла у этих ворот, прощаясь с родителями. Заскучав по ним еще до того, как они просто отъехали, она махала с этого самого места, рядом со сломанным телефоном у ворот. Более того, заметила высокотехнологичную камеру наблюдения. Из тех, что снабжены датчиком движения и наводятся на каждое шевеление. Кэм не мог выбрать худшего места для машины, чтобы подобрать ее.

Внезапно ей привиделась подвальная камера одиночного заключения. Сырые бетонные стены, тараканы, ползающие по ногам. Никакого солнечного света. В школе по-прежнему ходили слухи о Джулс и Филлипе, которых не видели с тех самых пор, как они сбежали. Неужели Кэм возомнил, будто Люс настолько отчаянно хочет его увидеть, что готова рисковать, покидая территорию школы на виду у камер?

Машина все еще гудела на подъездной дорожке. Мгновение спустя водитель – лысеющий мужчина в темных очках – протянул ей маленький белый конверт. Люс чуть помешкала, прежде чем шагнуть вперед и взять его из рук шофера.


Почтовая бумага Кэма. Плотная кремовая карточка с его именем, отпечатанным декадентской позолотой в нижнем левом углу.

«Мне следовало упомянуть ранее. Камера изолирована. Убедись сама. Я позаботился о ней, так же как позабочусь и о тебе. Надеюсь, вскоре увидимся».

Изолирована? Что он имел в виду? Люс осмелилась взглянуть на камеру. Действительно. Аккуратно обрезанный кружочек черной изоленты точно закрывал объектив. Она не знала, как эти штуки работают и сколько времени потребуется преподавателям, чтобы это обнаружить, но, как ни странно, вздохнула с облегчением. Оказывается, Кэм не забыл позаботиться о ней. Девушка не могла представить, чтобы Дэниел заглянул настолько вперед.

И Келли, и ее родители этим вечером ожидают звонка. Люс трижды прочла десятистраничное письмо подруги и уже наизусть запомнила все забавные подробности ее путешествия на Нантакет в выходные, но по-прежнему не представляла, как отвечать на вопросы о жизни в «Мече и Кресте». Даже если развернуться и отправиться к телефону, она не сможет описать Келли или родителям необычный мрачный поворот событий за последние несколько дней. Проще не говорить ничего вовсе, по крайней мере, пока она так или иначе все не уладит.

Она устроилась на мягком бежевом заднем сиденье седана и пристегнулась. Водитель молча тронулся с места.

– Куда мы едем? – спросила Люс.

Двое стареющих панков курили на скамейке, обращенной к реке. Помятые ирокезы свисали на морщинистые лбы, а страшные, грязные кожаные куртки выглядели так, будто их носят с тех пор, как эта культура только зарождалась. От равнодушного выражения на загорелых дряблых лицах вся картина производила еще более гнетущее впечатление.

Трясина, окаймляющая двухполосное шоссе, постепенно вытеснялась асфальтом, складывалось впечатление, будто дорога просто растворялась в болотной траве и грязи. Никогда прежде Люс не углублялась настолько в приречные топи.

Пока она сидела, размышляя, что будет делать, когда выйдет из машины, да и стоит ли это вообще делать, дверь «Стикса» распахнулась, и на пороге появился Кэм. Он лениво, нога за ногу, прислонился к раме москитной сетки. Люс понимала, что парень не в состоянии разглядеть ее сквозь тонированное стекло, но он вдруг поднял руку, будто ему это удалось, и поманил ее к себе.

– Ничего не выйдет, но мы попытаемся, – пробормотала девушка, прежде чем поблагодарить водителя.

Она открыла дверцу машины и, гостеприимно встреченная порывом соленого ветра, поднялась по трем ступенькам на деревянное крыльцо бара.

Взлохмаченные волосы Кэма свободно обрамляли лицо, зеленые глаза смотрели спокойно. Один из рукавов его черной футболки был задран на плечо, открывая гладкие очертания бицепса. Люс дотронулась до золотой цепочки, лежащей в кармане.

«Помни, зачем ты здесь».

На лице Кэма не было видно никаких следов ночной драки, отчего Люс тут же принялась гадать, как обстоят дела с Дэниелом.

Кэм окинул ее испытующим взглядом и облизнул нижнюю губу.

– Я как раз подсчитывал, сколько мне придется выпить в утешение, если ты подведешь меня сегодня, – заметил он, распахнув ей объятия.


Люс шагнула в них. Кэму отказать непросто, даже если она не вполне понимала, о чем он просит.

– Я не стала бы тебя подводить, – заверила она. Ее тут же кольнуло от вины за то, что эти слова породило чувство долга, а не романтическая привязанность, которую предпочел бы Кэм. Она пришла лишь затем, чтобы сообщить ему, что не хочет иметь с ним никаких отношений.

– Ну и где мы находимся? И с каких это пор у тебя завелся личный шофер?

– Держись меня, детка, – ухмыльнулся он, судя по всему, сочтя ее вопросы за комплимент, как если бы она всю жизнь мечтала о том, чтобы ее сорвали с места и увезли в бар, воняющий как водосток.

Ей никогда не давались подобные вещи. Келли утверждала, что Люс не пособна на жестокую честность и поэтому постоянно влипает в паршивые ситуации с парнями, которым просто следовало бы отказать. Девушка дрожала. Необходимо скинуть с души это бремя. Она порылась в кармане и вытащила подвеску.

– Кэм.

– О, прекрасно, ты ее захватила.

Он взял цепочку и развернул ее кругом.

– Позволь, я помогу тебе ее надеть.

– Нет, погоди.

– Вот, смотри, она действительно тебе идет. Ну же, взгляни.

Он провел ее по скрипящим деревянным половицам к окну бара, где несколько музыкальных групп налепили свои афиши. «Старые детки». «Сочащиеся ненавистью». «Взломщики». Люс предпочла бы рассматривать любую из них, только бы не собственное отражение.

– Видишь?

Девушке не удалось как следует разглядеть черты своего лица в заляпанном грязью стекле, но золотая подвеска сверкала на коже. Она прижала к украшению ладонь. Да, красиво смотрится. И такое необычное. С крошечной змеей ручной работы, извивающейся посередине. Подобных вещиц не встретишь на вытянувшихся вдоль тротуара пляжных рынках, где по завышенным ценам торгуют всякой ерундой для туристов местные жители, преимущественно сувенирами штата Джорджия, изготовленными на Филиппинах. Позади ее отражения в окне пылало небо густого леденцово-оранжевого цвета, прорезанное тонкими штрихами лиловых облаков.

– Теперь насчет вчерашнего вечера, – начал было Кэм.

Она смутно различала, как шевелятся его розовые губы в стекле над ее плечом.