Нет. Это именно тот род споров, замыкающихся в порочный круг, который она предпочла бы избежать. Люс не желала никаких игр. Она просто хотела быть с ним. Вот только не знала, почему. Или как этого добиться. И что вообще означает быть с ним. Она знает только, что думает именно о нем. Тревожится именно о нем. Несмотря ни на какие обстоятельства.

Для себя девушка решила: если сумеет отыскать нечто общее в ситуациях, когда он был добр с ней и когда он отстранялся, возможно, найдет некую закономерность в непредсказуемом поведении Дэниела. А пока этот список только вгоняет ее в уныние. Люс смяла страницу.

Когда звонок наконец отпустил их с занятий этого дня, она поспешила прочь из класса, хотя обычно дожидалась Арриану или Пенн, чтобы пройтись с ними. Ее страшил тот миг, когда их пути расходились, поскольку после этого она оставалась наедине с собственными мыслями. Но сегодня ей не хотелось никого видеть. Она предвкушала немного времени, принадлежащего только ей, и знала единственный верный способ отвлечься от размышлений о Дэниеле – долгое, упорное, одинокое плаванье.

Пока остальные учащиеся разбредались по своим комнатам, Люс натянула капюшон толстовки и выбежала под дождь, торопясь добраться до бассейна.

Спускаясь по ступеням «Августина», она с силой врезалась во что-то высокое и черное.

Кэм.


Когда она его толкнула, у него в руках закачалась и с грохотом рассыпалась по мокрому камню стопка книг. Он тоже накинул на голову капюшон, в наушниках надрывалась музыка. Вероятно, он и вовсе не заметил ее приближения. Каждый из них пребывал в собственном мире.

– Ты цела? – Кэм положил ладонь ей на спину.

– Все в порядке.

Люс слегка пошатнулась. Это упали его книжки.

– Что ж, теперь, когда один из нас рассыпал книги другого, не должны ли наши руки случайно соприкоснуться, когда мы будем их подбирать?

Девушка рассмеялась и протянула ему одну из книг. Кэм перехватил ее ладонь и слегка сжал. Дождь промочил его темные волосы, крупные капли собирались на длинных густых ресницах. Он действительно здорово выглядел.

– Как сказать по-французски «смущенный»? – спросил он.

– М-м, gêné, – начала было Люс, внезапно несколько смутившись сама.

Кэм по-прежнему держал ее за руку.

– Погоди, разве не ты вчера получил «отлично»

на опросе по французскому?

– Ты заметила? – удивился он. Голос его звучал как-то странно.

– Кэм, у тебя все в порядке?

Он склонился к ней и смахнул каплю воды, сбегающую по ее переносице. От этого единственного прикосновения она вздрогнула и вдруг невольно задумалась о том, как чудесно и тепло ей стало бы, если бы он привлек ее в свои объятия так же, как на панихиде Тодда.


– Я думал о тебе, – сказал Кэм. – Хотел увидеть. Ждал тебя на поминках, но кто-то сказал, что ты ушла.

У Люс сложилось впечатление, будто он знает, с кем она ушла, а сейчас хочет, чтобы и ей стало об этом известно.

– Прости, – она была вынуждена закричать, чтобы ее голос не заглушил раскат грома.

Теперь уже они оба промокли насквозь под непрекращающимся ливнем.

– Пойдем, хватит торчать под дождем. Кэм потянул ее в сторону «Августина».

Через его плечо Люс посмотрела на спортзал и захотела оказаться не здесь или где-либо еще с Кэмом, а там. Во всяком случае, не прямо сейчас. Голову переполняло множество сбивающих с толку побуждений. Чтобы в них разобраться, ей требовалось побыть наедине с собой. И ни с кем другим.

– Я не могу, – сказала она.

– А как насчет потом? Скажем, вечером?

– Конечно, потом. Годится. Он просиял.

– Я зайду за тобой в комнату.

К удивлению Люс, он привлек ее к себе на кратчайший миг и нежно поцеловал в лоб. Она сразу же ощутила некое умиротворение, как будто сделала глоток чего-то крепкого. Но, прежде чем она успела почувствовать что-то еще, Кэм выпустил ее и заторопился в сторону спального корпуса.

Люс помотала головой и медленно зашлепала по лужам к спортзалу. Ей определенно нужно разобраться с мыслями. И не только о Дэниеле.

Не исключено, что будет неплохо, даже весело провести некоторое время с Кэмом сегодня вечером. Если дождь утихнет, он, возможно, покажет ей какое-нибудь потайное место на территории школы, будет обаятелен в обычной для него сногсшибательно спокойной манере. С ним она чувствует себя особенной.

Люс улыбнулась.

С тех пор как она последний раз заглядывала в собор спортивной божьей матери (как Арриана окрестила бывшую церковь), обслуживающий персонал школы начал бороться с кудзу. Они очистили от зеленого покрова значительную часть фасада здания, но проделали лишь половину работы, и оборванные лозы, словно щупальца, свисали над дверями. Чтобы попасть внутрь, Люс даже пришлось пригнуться.

Внутри оказалось пусто и совершенно тихо в сравнении с бушующей снаружи бурей. Большая часть освещения была отключена. Она не спросила, можно ли пользоваться спортзалом во внеурочное время, но дверь оказалась не заперта. Что ж, ее остановить некому.

Девушка прошла по сумрачному коридору мимо латинских свитков под стеклом и небольшой мраморной репродукции «Оплакивания Христа». Она задержалась перед дверью в гимнастический зал, где в тот раз наткнулась на Дэниела, прыгающего через скакалку. Это могло бы стать отличным дополнением к ее перечню.

«18 сентября. Д. обвиняет меня в преследовании».

Вслед за этим, двумя днями позже, последовало бы:


«20 сентября. Пенн убеждает меня действительно начать его преследовать. Я соглашаюсь».

Тьфу. Она угодила в черную дыру самобичевания, однако не могла остановиться. Посреди коридора Люс застыла, внезапно осознав, почему Дэниел весь день занимает ее мысли. Даже больше, чем обычно. И почему ее так беспокоит Кэм. Они оба снились ей этой ночью.

Она пробиралась сквозь пыльный туман, и кто-то держал ее за руку. Люс обернулась, ожидая увидеть Дэниела. И хотя губы, к которым она прижалась, успокаивали и ласкали, они принадлежали не ему, а Кэму. Он осыпал ее бесчисленным множеством нежных поцелуев, и всякий раз, когда девушка смотрела на него, неистовые зеленые глаза оказывались открытыми, впиваясь в нее, спрашивая о чем-то, на что она не могла ответить.

Потом Кэм исчез, а вместе с ним и туман. Люс очутилась в крепких объятиях Дэниела, именно там, где и хотела находиться. Он склонялся к ней и целовал яростно, как если бы на что-то злился, и всякий раз, когда его губы отстранялись, пусть и на долю секунды, испепеляющая жажда охватывала ее, вынуждая кричать. Теперь она помнила о крыльях и позволила им окутать себя, как одеялом. Ей хотелось прикасаться к ним, полностью завернуться в них вместе с Дэниелом, но вскоре их бархатистая поверхность стала отдаляться, сворачиваться. Он перестал ее целовать, заглянул в лицо, ожидая отклика. Она не понимала странного жаркого страха, нарастающего у нее в животе. А он тем не менее разрастался. Ей сделалось неприятно тепло, потом обжигающе горячо, а вскоре и вовсе нестерпимо. Именно тогда она резко проснулась. В последние мгновения сна Люс иссохла, пошла трещинами, потом рассыпалась пеплом.

Люс проснулась в холодном поту, с мокрыми волосами, подушкой, пижамой, отчего внезапно страшно замерзла. Она лежала, дрожа всем телом, в полном одиночестве до самого рассвета.


Люс потерла пропитанные дождем рукава, пытаясь согреться. Разумеется. Сон оставил ей пламя в сердце и холод в костях, которые за весь день так и не удалось унять. Вот почему она пришла поплавать: попытаться нагрузкой выветрить это из организма.

На этот раз черный купальник ей действительно подошел, и она не забыла захватить с собой очки для плаванья. Девушка распахнула дверь в бассейн и встала под вышкой, дыша влажным воздухом с тусклым привкусом хлорки. Сейчас, не отвлекаясь на других учащихся или трели тренерского свистка, она ощутила присутствие в церкви чего-то еще. Чего-то почти святого. Возможно, все объяснялось лишь пышным убранством помещения, пусть даже сквозь разбитые витражные окна и просачивался дождь, а в нишах не горела ни одна свеча. Девушка попробовала представить, на что было похоже это место до того, как бассейн занял место церковных скамей, и улыбнулась. Ей понравилась сама идея плавать под надзором склонившихся в молитве каменных святых.

Она надвинула на глаза очки и нырнула. Вода оказалась теплой, куда теплее, чем дождь снаружи. Раскаты грома отсюда казались безобидными и далекими, когда она ушла под воду с головой.

Люс оттолкнулась и поплыла неторопливым разогревающим кролем.

Вскоре тело размялось, несколько дорожек спустя она увеличила скорость и перешла на баттерфляй. Руки и ноги начали гореть, но она не сбавила темп. Ей по-настоящему нравилось это ощущение.

Если бы она могла просто поговорить с Дэниелом. Действительно поговорить, без того, чтобы он перебивал ее, или советовал сменить школу, или смывался раньше, чем она перейдет к делу. Это могло бы помочь. Правда, потребовалось бы связать его по рукам и ногам, а заодно заткнуть ему рот кляпом, чтобы он выслушал ее.

Но что она ему скажет? У Люс было только чувство, охватывающее ее рядом с Дэниелом и не имеющее ничего общего с их разговорами.

А что если ей снова удастся привести его к озеру? Ведь он сам намекнул, что это место стало теперь их общим. Да, она могла бы притащить его туда, при этом постаралась бы держаться крайне осторожно, чтобы ничем не отпугнуть.

Не сработает.

Дрянь. Она снова этим занимается. А ведь она планировала поплавать. Только поплавать, ничего больше. Она будет плавать, пока не устанет достаточно, чтобы не думать ни о чем другом, особенно о Дэниеле. Она будет плавать, пока…

– Люс!

Пока ее не прервут.

Пенн стояла на бортике бассейна.

– Что ты здесь делаешь? – Люс сплюнула воду.

– Нет, это ты что здесь делаешь? – парировала та. – С каких это пор ты тренируешься добровольно? Что-то мне это не нравится.