Лорен Кейт - Падшие

Мистер Коул помахал рукой и приподнял брови, привлекая их внимание.

– Для начала немного деталей. Какое из кладбищенских строений вы бы назвали старейшим?

Девушки уставились себе под ноги, избегая его взгляда так же, как на уроках. Отец Люс привстал на цыпочки, рассматривая некоторые статуи покрупнее.

– Вопрос с подвохом! – провозгласил мистер Коул, похлопывая по узорчатым воротам. – Эта часть ограды была построена первоначальным владельцем в тысяча восемьсот тридцать первом году. Говорят, у его супруги, Элламены, был замечательный огородик и она хотела каким-нибудь образом уберечь помидоры от цесарок.

Он едва слышно рассмеялся.

– Это было еще до войны. И до того, как просела почва. Идем дальше!

Мистер Коул на ходу делился сведениями о сооружении кладбища, об исторической обстановке, при которой оно возводилось, и о «художнике» – даже он допускал широкую трактовку этого термина, – изваявшем скульптуру крылатого зверя на вершине обелиска. Отец Люс забрасывал его вопросами, а мама водила рукой по самым симпатичным надгробиям, приглушенно бормоча «ну надо же» всякий раз, когда задерживалась, чтобы прочитать надпись. Пенн тащилась следом за ней, вероятно, сожалея, что в этот день не прицепилась к другой семье. Люс замыкала процессию, раздумывая, что бы произошло, если бы ей самой пришлось проводить экскурсию по кладбищу для родителей.

«Здесь я отрабатывала свое первое наказание».

«А здесь рухнувший мраморный ангел едва меня не убил».

«А здесь мальчик из исправительной школы, который вам никогда бы не понравился, устроил самый странный пикник в моей жизни».

– Кэм, – окликнул мистер Коул, огибая обелиск.

Тот стоял рядом с высоким темноволосым мужчиной в строгом черном деловом костюме. Ни один из них не услышал мистера Коула и не заметил компании, им возглавляемой. Они вполголоса разговаривали под дубом, увлеченно жестикулируя, примерно так же, как руководитель театральной студии Люс, когда учащиеся затягивали действие в постановке.

– Вы с отцом не хотели бы присоединиться к нашей экскурсии? – спросил мистер Коул на этот раз громче. – Правда, большую часть вы пропустили, но, уверен, наверняка еще осталась пара любопытных фактов, которыми я мог бы поделиться.

Парень медленно повернул голову в их сторону, потом посмотрел на своего спутника. Того, похоже, все это весьма позабавило. Люс размышляла о том, что этот высокий темноволосый, превосходно выглядящий мужчина с шикарными золотыми часами достаточно стар, чтобы доводиться Кэму отцом. Но, возможно, он просто хорошо сохранился. Взгляд парня скользнул по ее голой шее, и на миг он показался слегка расстроенным. Девушка покраснела, отлично понимая, что ее мать обратила внимание на эту сцену и теперь пытается разобраться в происходящем.

Кэм оставил предложение мистера Коула без внимания и направился к маме Люс, склонившись к ее руке раньше, чем кто-либо успел их представить друг другу.

– Вы, должно быть, старшая сестра Люс, – учтиво предположил он.

Пенн поперхнулась смешком.

– Пожалуйста, – шепнула она подруге так, чтобы ее больше никто не расслышал, – подтверди, что не одну меня от этого мутит.

Похоже, маме Люс это отчасти польстило, зато дочери и особенно мужу сделалось слегка неловко.

– Нет, мы не можем остаться на экскурсию, – объявил Кэм, подмигивая девушке и отступая назад, едва ее отец подошел ближе. – Но было весьма приятно, – он обвел взглядом всех троих, за исключением Пенн, – встретить вас здесь. Пойдем, пап.

– Кто это был? – поитересовалась мама, когда Кэм с отцом, ну, или кем он там ему приходится, растворились в глубине кладбища.

– О, всего лишь один из поклонников Люс, – объяснила Пенн, тщетно пытаясь поднять настроение всем.

– Один из? – воззрился на нее отец.

В вечернем свете девушка впервые заметила несколько седых волосков в папиной бороде. Ей не хотелось проводить последние минуты их встречи, уговаривая его не волноваться из-за парней из исправительной школы.

– Неважно, папа. Пенн шутит.

– Мы хотели бы, чтобы ты была осторожна, Люсинда, – призвал он.

Люс подумала о том, как недавно Дэниел довольно-таки настойчиво предлагал убраться отсюда. Возможно, ей и в самом деле следует покинуть «Меч и Крест». Внезапно ей отчаянно захотелось завести об этом разговор с родителями, упрашивать и умолять их забрать ее отсюда.

Тем не менее то же самое воспоминание о Дэниеле заставило ее придержать язык. Волнующее прикосновение кожи, когда она опрокинула его у озера, его печальные глаза. Ей вдруг открылась шокирующая истина, пришла на ум совершенно безумная мысль о том, что, возможность провести с Дэниелом хоть немного времени стоит всех ужасов «Меча и Креста».

Да просто интересно, что из этого выйдет.

– Ненавижу прощания, – выдохнула мама Люс, порывисто ее обнимая, тем самым прервав размышления дочери.

Девушка посмотрела на часы и понурилась. Она понятия не имела, как ей удалось пропустить наступление вечера, да так быстро, и как возможно такое, что им уже пора уезжать.

– Ты позвонишь нам в среду? – папа, по обычаю французской ветви их семьи, расцеловал ее в обе щеки.

Пока они вместе возвращались к парковке, родители держали ее за руки. На прощание оба снова изо всех сил обняли ее и расцеловали. Пока они пожимали руку Пенн, желая ей всего наилучшего, Люс заметила видеокамеру, укрепленную на кирпичном столбике сломанного телефона-автомата у выхода. Должно быть, та оснащена датчиком движения, поскольку поворачивалась следом за ними. Камера не числилась экспонатом обзорной экскурсии Аррианы и, следовательно, определенно не была «дохлой». Родители ничего не заметили. Что ж, это, возможно, к лучшему.

Они двинулись к выходу, дважды обернувшись, чтобы помахать девушкам, стоящим у входа в главный вестибюль. Отец завел старенький черный «крайслер» и опустил окно.

– Мы тебя любим, – крикнул он так громко, что Люс обязательно смутилась бы, если бы ей не сделалось грустно из-за расставания с ними.

Она помахала в ответ.

– Спасибо.

«За пралине и бамию. За то, что провели здесь весь день. За то, что взяли под крылышко Пенн, не задавая вопросов. За то, что все еще любите меня, хотя я вас и пугаю».

Когда задние габаритные огни скрылись за поворотом, Пенн похлопала Люс по спине.

– Думаю, не стоит идти проведывать моего папу. Она поковыряла землю носком ботинка и робко посмотрела на подругу.

– Может, хочешь пойти со мной? Если нет, я пойму, ведь для этого потребуется еще раз зайти внутрь.

Она ткнула большим пальцем куда-то вглубь кладбища.

– Ну конечно же, я пойду, – отозвалась Люс. Они обогнули кладбище по перимеру, держась на самом верху, пока не добрались до дальнего угла со стороны востока. Пенн остановилась перед могилой, скромной, белой, покрытой рыжеватым слоем сосновых иголок. Она опустилась на колени и принялась смахивать их на землю.

«Стэнфорд Локвуд – гласила надпись на простом надгробии – лучший отец в мире».

Люс едва ли не расслышала за этой фразой трогательный голос подруги. На глаза у нее навернулись слезы. Она не хотела, чтобы Пенн это заметила. В конце концов, ее собственные родители, слава богу, живы и здоровы. Если кому и следует сейчас плакать, так это Пенн. Ну вот она и плачет, хотя и пытается это скрыть, делая вид, что лишь тихонько шмыгает носом, и всего несколько капель упало на обтрепанный подол ее свитера. Люс опустилась на колени и помогла Пенн стряхнуть иголки. Обняла подругу, стиснув настолько крепко, насколько хватило сил.

Отстранившись и поблагодарив ее, Пенн пошарила в кармане и достала письмо.

– Я всегда ему что-нибудь пишу, – объяснила она.

Решив ненадолго оставить ее наедине с отцом, Люс отступила на шаг назад и отвернулась в сторону раскинувшегося внизу кладбища. Ее взгляд все еще туманили слезы, однако, казалось, она разглядела кого-то, в одиночестве сидящего на вершине обелиска. Да. Парень, обнимающий собственные коленки. Она понятия не имела, как он туда забрался, и тем не менее.

Он выглядел закоченевшим и одиноким, как если бы провел там весь день. Он не замечал ни Люс, ни Пенн. Похоже, вообще ничего и никого не замечал. Но Люс не нужно было приближаться к нему и заглядывать в лилово-серые глаза, чтобы узнать его.

Все это время она искала объяснение тому, почему личное дело Дэниела настолько скупо на детали, какие тайны скрывает пропавшая из библиотеки книга его предка, что вспоминалось ему, когда она спросила о его семье. Почему он с ней то пылок, то холоден. И так постоянно.

После волнующего дня, проведенного с собственными родителями, от одной только мысли об этом ее колени едва не подкашивались от бессильной печали. Дэниел один в целом мире.

Во вторник целый день шел дождь. Черные как смоль тучи, подступая с запада, клубились над школой, не слишком-то улучшая настроение Люс. Ливень, то моросящий, то проливной, то с градом, обрушивался на землю неровными волнами, прежде чем утихнуть и начаться заново. Учащимся не разрешалось даже выходить наружу во время перемен. Уже к концу занятия по математическому анализу Люс тихо сходила с ума.

Она осознала это, когда ее записи отклонились от теоремы о среднем, приняв следующий вид:

«15 сентября. Грубый жест от Д.

16 сентября. Опрокинувшаяся статуя, рука на голове, чтобы защитить меня (как вариант, он просто нашаривал выход), незамедлительный уход Д.

17 сентября. Вероятно, неверное истолкование кивка Д. как совета посетить вечеринку Кэма. Беспокоящее открытие насчет отношений Д. и Г. (ошибка?)».

Записанные в таком виде события представляли собой начало довольно нескладного перечня. Дэниел был с ней то пылок, то холоден. Возможно, он так же думал о ней, хотя, если поинтересоваться у нее, любая странность с ее стороны – лишь ответ на непрерывные странности с его стороны.