– Как думаешь, что это может означать? – спросила она Пенн, пока они поднимались по мозаичным ступеням лестницы в библиотеку.

Та пожала плечами.

– По отношению к змеям ты чувствуешь…


– Ненависть, боль, крайний ужас и отвращение, – перечислила Люс.

– Может, это как… Ладно, раньше я боялась кактусов. Не могла к ним подойти. Не смейся, ты когда-нибудь кололась об эту пакость? Их иголки застревают в коже надолго. В любом случае однажды на день рождения папа купил мне штук одиннадцать кактусов. Поначалу мне хотелось в него же ими и швырнуть. Но потом, знаешь, я к ним привыкла. Перестала шарахаться, проходя мимо. В конце концов это все же сработало.

– Так ты полагаешь, подарок Кэма на самом деле весьма мил?

– Думаю, так, – подтвердила Пенн. – Правда, если бы я знала, что он на тебя запал, ни за что бы не доверила ему нашу частную переписку. Извини.

– Он вовсе на меня не запал, – оправдывалась Люс, поглаживая пальцем золотую цепочку внутри коробочки и представляя, как украшение будет смотреться на ней.

Она ничего не сказала Пенн о своем пикнике с Кэмом, потому что… Словом, она сама толком не знала, почему. Это имело какое-то отношение к Дэниелу и к тому, как она по-прежнему не могла определиться, в каких отношениях находится или хочет находиться с каждым из них.

– Ха. То есть он тебе нравится! И это измена Дэниелу. Я не поспеваю отслеживать твоих мужчин.

– Как если бы у меня что-то было хотя бы с одним из них, – хмуро отмахнулась Люс. – Думаешь, Кэм прочел записки?

– Если прочел и все-таки отдал тебе этот кулончик, значит, и впрямь на тебя запал.

Они вошли в библиотеку, тяжелые двери шумно захлопнулись за ними. Стук эхом отозвался по комнате. Мисс София оторвала глаза от груды бумаг, устилавших подсвеченный лампой стол.

– О, здравствуйте, девочки, – обрадовалась она. Лицо учительницы просияло широкой улыбкой.

Люс снова кольнуло чувство вины за то, что отвлекалась на лекции.

– Надеюсь, вам понравилось мое коротенькое занятие, посвященное повторению пройденного! – едва ли не пропела мисс София.

– Очень, – кивнула Люс, хотя кратким это повторение назвать было трудно. – Мы пришли сюда еще кое-что перечитать перед экзаменом.

– Точно, – поддержала Пенн. – Вы нас вдохновили.

– Как чудесно! – воскликнула мисс София, принимаясь шелестеть бумагами. – У меня тут где-то был список дополнительного чтения. С радостью сделаю вам копию.

– Великолепно, – солгала Пенн, украдкой подталкивая Люс к стеллажам. – Мы непременно дадим вам знать, если он нам понадобится!

В библиотеке за пределами стола мисс Софии царила тишина. Девушки просматривали коды, переходя от полки к полке в сторону книг по религии. Энергосберегающие лампочки, снабженные детекторами движения, должны были включаться, когда они пересекали очередной проход, но работала примерно половина из них. Люс заметила, что Пенн все еще держит ее за руку, и осознала, что и сама не хочет, чтобы ее отпускали.

Они подошли к обычно людному читальному залу, освещенному единственной настольной лампой. Остальные ребята, должно быть, отправились на вечеринку к Габби. Все, кроме Тодда. Он сидел, забросив ноги на соседний стул, и, казалось, читал атлас мира размером с кофейный столик. Когда девушки прошли мимо, он поднял на них тусклый взгляд, который с равным успехом мог выражать и крайнее одиночество, и раздражение из-за того, что его побеспокоили.

– Поздненько вы тут, – ровно голосом заметил он.

– А сам-то, – парировала Пенн, показав ему язык.

Когда между ними и Тоддом образовалось расстояние в несколько стеллажей, Люс обернулась, удивленно выгнув бровь.

– И что это было?

– Что? Просто он со мной заигрывает.

Пенн скрестила руки на груди и сдула с глаз каштановый завиток волос.

– Как это?

– Ты что, в четвертом классе?

Пенн грозно ткнула в подругу указательным пальцем, та чуть не подпрыгнула, но вовремя захихикала.

– Может, знаешь кого-то еще, кто полезет с тобой копаться в семейной истории Дэниела Григори? Вот уж не думаю. Поэтому оставь меня в покое.

Они уже добрались до самого дальнего угла библиотеки, где на одном стеллаже были выстроены все девятьсот девяносто девять томов. Пенн присела на корточки и повела указательным пальцем по книжным корешкам. Люс вздрогнула, будто кто-то легонько коснулся ее шеи. Она оглянулась и увидела серый клок. Не черный, какими обычно представали тени, а светлее и тоньше. Хотя и столь же непрошеный.

Широко распахнув глаза, девушка наблюдала, как тень вытягивается длинной извивающейся прядью в сторону головы Пенн. Она медленно опускалась, словно игла с заправленной в нее нитью. Не хотелось даже думать о том, что может случиться, если серый краешек дотронется до подруги. На днях в гимнастическом зале тени впервые коснулись ее самой. Она до сих пор чувствовала себя оскверненной, едва ли не грязной и понятия не имела, на что еще те способны.

Встревоженная Люс вытянула руку словно бейсбольную биту. Глубоко вздохнула и замахнулась. Кожа пошла мурашками от ледяного прикосновения, когда она отбросила тень прочь, смазав Пенн по макушке.

Та прижала руки к затылку и с удивлением оглянулась на Люс.

– Да что с тобой такое?

Люс осела на пол рядом и рассеянно пригладила взъерошенные волосы подруги.

– Прости, пожалуйста. Там была… Мне показалось, я заметила пчелу у тебя на голове. Я испугалась, что она тебя ужалит.

Люс прекрасно понимала, насколько нелеп этот вымышленный повод, и ждала, что Пенн вот-вот объявит ее сумасшедшей. С какой стати пчеле вообще залетать в библиотеку? А вдруг подруга встанет и уйдет?

Однако круглое лицо Пенн смягчилось. Она взяла ладонь Люс обеими руками и крепко пожала.

– Я тоже боюсь пчел, – призналась она. – Я страшный аллергик. Считай, ты мне только что жизнь спасла.

Это мгновение могло бы оказаться важным, едва ли не переломным для их дружбы. Но не оказалось, поскольку внимание Люс было всецело поглощено тенями. Если бы только существовал способ выбросить их из головы, отделаться, не отделавшись заодно и от Пенн.

Девушку изрядно беспокоил этот светло-серый клок. Единообразие теней ее никогда не утешало, а уж эти последние разновидности привели в еще большее замешательство. Означает ли это, что дорогу к ней проторило большее количество разновидностей? Или она стала лучше их различать? А как насчет странного случая на лекции мисс Софии, когда ей удалось щипком отпугнуть тень, пытавшуюся проникнуть в карман? Она сделала это не задумываясь и никак не ожидала, что всего лишь два пальца в состоянии хоть как-то обуздать распоясавшуюся тень. Люс огляделась: «По крайней мере, временно».

Она задумалась, не создала ли своего рода прецедент по взаимодействию с ними. Только вот называть то, что сделала с тенью, нависшей над головой Пенн, «взаимодействием» – эвфемизм. Даже Люс понимала это. Леденящее, тошнотворное чувство шевельнулось в животе, когда она осознала, что все это больше похоже на сражение с ними.

– Странное дело, – заговорила Пенн. – Она должна стоять как раз между «Словарем ангелов» и этими жуткими рассуждениями Билли Грэма[9] об огне и сере. Но, представь, ее здесь нет.

– Мне показалось, ты говорила…

– Именно. Когда вечером смотрела, в компьютерной базе данных значилось, что она на полках, но уже поздно, и мы не можем подключиться, чтобы проверить снова.

– Сходи, спроси Тодда, – предложила Люс. – Может, он прикрывает ею «Плейбой».

– Вот гадость.

Пенн стукнула ее по бедру.

Люс понимала, что шутит лишь в попытке скрыть собственное разочарование. Все оказалось тщетно. Ей не удавалось ничего выяснить о Дэниеле без того, чтобы натолкнуться на препятствие. Она не представляла, что найдет на страницах книги его прапра… кого бы то ни было, но, по крайней мере, это может пролить некий свет на парня. Уж куда лучше, чем совсем ничего.

– Подожди здесь, – попросила Пенн. – Пойду, расспрошу мисс Софию, не брал ли ее кто-нибудь сегодня.

Люс смотрела, как она уходит по длинному проходу в сторону абонементного стола. И рассмеялась, когда подруга ускорила шаг, проходя мимо места, где сидел Тодд.

Оставшись в одиночестве в дальнем углу, она провела рукой по корешкам книг. Наскоро перебрала в уме учащихся «Меча и Креста», но не сумела придумать ни одного вероятного кандидата на чтение древних религиозных фолиантов. Возможно, мисс София воспользовалась этим источником, готовясь к вечернему занятию. Люс задумалась, каково было Дэниелу сидеть там и слушать, как библиотекарь рассуждает о том, что, вероятно, служило темой для застольных бесед, пока он рос. Вот бы узнать, на что было похоже его детство. Что случилось с его семьей? Было ли воспитание в приюте религиозным или хоть чем-то напоминало ее собственное, когда единственными вещами, к которым относились с благоговейным трепетом, были хорошие отметки и награды за отличную учебу? Ей хотелось знать, читал ли Дэниел книгу своего предка, что о ней думал, понравилось ли ему это. Интересно, что он делает в настоящий момент на вечеринке Габби, когда у него день рождения, какого размера ботинки носит, вспоминал ли за все это время о ней.

Люс покачала головой. Поезд мыслей следовал прямиком на станцию Жалость, и ей хотелось сойти.


Она сняла с полки первую попавшуюся книжку – весьма непривлекательно затянутый в ткань «Словарь ангелов» – и решила отвлечься чтением в ожидании Пенн.

Она добралась только до падшего ангела Аваддона, пожалевшего о том, что присоединился к сатане, и с тех пор непрестанно оплакивающего свою ошибку – вот скукотища, – когда над головой раздался пронзительный звон. Люс подняла глаза и увидела красную вспышку пожарной тревоги.

– Внимание. Внимание, – объявил по репродуктору монотонный механический голос. – Объявлена пожарная тревога. Покиньте здание.

Она запихнула книгу обратно на полку и вскочила. В Довере такие штуки устраивали постоянно. Вскоре дошло до того, что даже учителя не обращали внимания на ежемесячные пожарные учения, и пожарное депо стало включать тревогу, просто чтобы заставить людей реагировать. Люс вполне могла представить, как руководство «Меча и Креста» проделывает подобный трюк. Но, направившись к выходу, она, к немалому своему удивлению, сильно закашлялась. Библиотеку заполнял настоящий дым.