Когда Люс в субботу утром открыла дверь на стук, ей на руки свалилась Пенн.

– А ведь можно было подумать, что однажды до меня дойдет: двери открываются внутрь, – та извинилась, поправляя очки. – Надо запомнить, не стоит на них облокачиваться. Отличная комната, кстати, – добавила Пенн, оглядевшись и подойдя к окну. – Неплохой вид, если не считать решеток и всего такого.

Люс стояла у нее за спиной, глядя на кладбище и тот самый дуб, под которым они с Кэмом устроили пикник, и на то место, невидимое отсюда, но четко стоящее у нее перед глазами, где их с Дэниелом едва не придавило статуей, ангелом мщения, таинственно исчезнувшим после происшествия.

Ей вспомнились встревоженные глаза Дэниела, когда в тот день он прошептал ее имя, их почти соприкоснувшиеся носы, его пальцы на ее шее, и ее бросило в жар.

Люс сама себе показалась жалкой, вздохнула и повернулась спиной к окну, заметив, что Пенн тоже сдвинулась с места.


Теперь она перебирала вещи на парте, каждую подвергая тщательному осмотру. Пресс-папье в виде статуи Свободы, привезенное отцом с конференции в Нью-Йоркском университете, фотография презабавнейшей неудачной завивки мамы, когда та была примерно в ее возрасте, диск ее тезки, Люсинды Уильямс, который на прощание подарила Келли еще до того, как девушка впервые услышала название «Меч и Крест».

– А где твои книги? – спросила она Пенн, пытаясь уклониться от путешествия в страну воспоминаний. – Ты сказала, что зайдешь позаниматься вместе.

К этому времени подруга уже обшаривала шкаф, быстро потеряв интерес к вариациям на тему черных свитеров и футболок. Пенн потянулась к выдвижным ящикам, Люс шагнула вперед, чтобы ей помешать.

– Ладно, сыщик, достаточно, – заявила она. – Разве нам не надо заниматься исследованием фамильных деревьев?

Глаза Пенн сверкнули.

– Если уж говорить о сыскном деле, да, есть исследование, которым нам стоит заняться. Но не тем, о котором ты думаешь.

Люс непонимающе уставилась на нее.

– Э-э-э?

Пенн положила руку ей на плечо.

– Смотри. Если ты действительно хочешь что-то узнать о Дэниеле Григори…

– Тсс! – зашипела Люс, кинувшись закрывать дверь.

Она высунула голову в коридор и осмотрела окрестности. Горизонт выглядел чистым, но это еще ничего не означало. Люди здесь имеют подозрительную привычку объявляться из ниоткуда. Особенно Кэм. А Люс умерла бы на месте, если бы он – или кто угодно – обнаружил, насколько она без ума от Дэниела.

Удовлетворившись осмотром, она закрыла и заперла дверь и повернулась к подруге. Пенн сидела по-турецки на краю постели и выглядела позабавленной.

Люс сцепила руки за спиной и поковыряла пальцем ноги полукруглый красный коврик у двери.

– А с чего ты решила, будто я хочу что-то о нем узнать?

– Ой, не морочь мне голову. А – совершенно очевидно, что ты все время пялишься на Дэниела Григори.

– Тсс! – повторила Люс.

– Б – я видела, как ты на занятии все время выслеживала его в сети. Можешь подать на меня в суд, но ты вела себя до крайности бесстыдно. В – не впадай в паранойю. Думаешь, я треплюсь в этой школе со всеми, кроме тебя?

Пенн и впрямь говорила дело.

– Я всего лишь имею в виду, что если гипотетически допустить, что хотела бы узнать больше о некой безымянной особе, ты, предположительно, могла бы обратиться по более подходящему адресу. Понимаешь, за помощью.

Она пожала плечом.

– Я слушаю, – откликнулась Люс, оседая на кровать.

Ее недавние изыскания в Интернете ограничились лишь набором, стиранием и опять набором имени Дэниела в поле поиска.

– Я надеялась, что ты это скажешь. Сегодня я не захватила с собой книги, поскольку намерена устроить тебе, – Пенн дурашливо округлила глаза, – экскурсию по строжайше запретному подземному логову официальных документов «Меча и Креста»!

Люс поморщилась.

– Не знаю. Копаться в личном деле Дэниела? Не уверена, что мне нужен еще один повод, чтобы почувствовать себя одержимой фанатичкой.

– Ха! И да, ты только что произнесла это вслух. Ну же, Люс. Будет весело. Кроме того, чем еще ты собираешься заниматься восхитительно солнечным субботним утром?

День выдался приятным. Именно того рода приятности навевают мысли о собственном одиночестве, если у тебя не запланировано каких-нибудь развлечений на свежем воздухе. Среди ночи в открытое окно ворвался порыв прохладного ветра, а когда Люс проснулась утром, жара и влажность почти исчезли.

Когда-то они проводили эти золотые деньки ранней осени с подружками, раскатывая по окрестностям на велосипедах. Но это было еще до того, как она начала избегать лесных тропинок из-за теней, которых не видел больше никто. До того, как подружки однажды заявили ей на привале, что их родители запрещают им в дальнейшем приглашать ее в компанию во избежание неприятных происшествий.

Честно говоря, Люс слегка тревожилась о том, как проведет первые выходные в «Мече и Кресте». Никаких уроков, никаких пугающих проверок физической формы, никаких общественных мероприятий на повестке дня. Только сорок восемь бесконечных часов свободного времени. Вечность. Ее все утро мучила тошнотворная тоска по дому. Пока не объявилась Пенн.

И Люс наконец решилась.

– Ладно. Веди меня в твое тайное логово.

* * *

Пенн едва ли не вприпрыжку потащила подругу по истоптанной траве школьного двора к главному вестибюлю у входа.

– Ты не представляешь, как долго я ждала сообщника по преступлению, чтобы взять его с собой вниз.

Люс улыбнулась, радуясь тому, что подруга куда больше увлечена обретением нового товарища по исследованиям, чем, ну, этим пунктиком, касающимся Дэниела.

Они прошли мимо нескольких ребят, бездельничающих на трибунах под ясным предполуденным солнцем. Странно было наблюдать разные краски на территории школы, на тех самых учениках, которые стойко ассоциировались у Люс с черным цветом. Но там сидел Роланд в ярко-зеленых футбольных шортах и лениво катал ногой мяч. И Габби в бело-фиолетовой клетчатой рубашке. Джулс с Филлипом – парочка с проколотыми языками – что-то рисовали друг у друга на штанинах выцветших джинсов. Тодд Хаммонд в камуфляжной футболке сидел в стороне от остальных ребят и читал журнал комиксов. Даже собственные серые майка и шорты казались Люс более радостными, чем то, что она носила всю неделю.

Тренер Дианте и Альбатрос несли дежурство вне зданий, установив на краю газона два пластмассовых складных стула и обвислый зонт. Если бы они не стряхивали на траву пепел с сигарет, вполне можно было подумать, что обе дежурные дремлют под темными очками. Издали было заметно, насколько скучно им, по долгу службы лишенным свободы так же, как и те, за кем они наблюдали.


Снаружи ошивалась куча народу, но Люс, ни на шаг не отстающая от Пенн, с радостью убедилась, что около главного вестибюля нет ни души. До сих пор никто не сказал ей ни слова о вторжении на запретную территорию или о том, какие территории считаются запретными, но она не сомневалась, что Рэнди назначит ей соответствующее наказание.

– А как насчет камер? – она вспомнила про вездесущее видеонаблюдение.

– По пути к тебе в комнату я вставила в парочку из них дохлые батарейки, – пояснила Пенн беспечным тоном, как если бы сказала: «Я заправила машину бензином».

Девушка торопливо оглянулась, прежде чем провести подругу к заднему входу в главное здание и вниз по трем крутым ступенькам к оливкового цвета неприметной двери.

– Этот подвал тоже со времен гражданской войны? – спросила Люс.

Дверь выглядела словно вход туда, где можно припрятать нескольких военнопленных.

Пенн шумно, напоказ втянула носом сырой воздух.

– Разве эта гнилостная вонь не отвечает на твой вопрос? Тут еще сохранилась довоенная плесень. Большинство учащихся из кожи вон вылезли бы ради возможности вдыхать исторический воздух.

Люс попыталась не дышать носом, пока Пенн доставала связку ключей, достойную скобяной лавки.

– Насколько проще была бы моя жизнь, если бы они додумались сделать для этого места отмычку, – пробормотала она и наконец остановилась на тонком серебристом ключике.


Тот провернулся в замке. Люс неожиданно пробрала дрожь возбуждения. Пенн права, здесь куда интереснее, чем зарисовывать фамильное древо.

Они немного прошли по теплому сырому коридору, потолок которого лишь на несколько дюймов возвышался над головами. Спертый воздух смердел так, словно поблизости что-то сдохло. Люс почти радовалась тому, что в помещении слишком темно, чтобы ясно различать пол. Едва закрался страх перед замкнутым пространством, как Пенн достала новый ключ, открывший маленькую, но куда более современную дверцу. Пригнувшись, они нырнули внутрь, где уже смогли выпрямиться во весь рост.

В архиве попахивало плесенью, хотя воздух был куда прохладнее и суше. Внутри стояла непроглядная темнота, только табличка «выход» мерцала у них над головами тусклым красноватым светом.

Люс с трудом различала приземистый силуэт Пенн, шарящей руками в воздухе.

– Где же этот шнурок? – бормотала она. – Да вот же он.

Легонько потянув, она включила лампочку без абажура, свисающую с потолка на металлической цепочке. В комнате по-прежнему было сумрачно, но теперь Люс видела, что бетонные стены выкрашены в тот же оливково-зеленый цвет, а вдоль них выстроены тяжелые металлические стеллажи и картотечные шкафы. Полки тоже были заставлены множеством ящиков с карточками, а проходы между ними, казалось, таяли в бесконечности. Все покрывал толстый войлочный слой пыли.

Внезапно Люс померещилось, что солнечный свет дня остался далеко-далеко. Хотя она знала, что от поверхности земли ее отделяет лишь один лестничный пролет, с тем же успехом это могло быть и милей. Она зябко растерла голые плечи. На месте теней она бы не преминула поселиться именно в этом подвале. Пока никаких следов их присутствия не было, но Люс прекрасно знала, что это еще не повод чувствовать себя в безопасности.