Мэри Хупер - Падшая Грейс

— Шарлотта такая тонкая натура, — поддержала супруга миссис Победоноссон, — и потому мы настаиваем на том, чтобы это дело не получило огласку. Чем меньше людей о нем узнает, тем лучше. А что касается публикации наших имен в газете — Боже упаси!

— Да-да, — закивал Джордж Победоноссон. — Мысль о том, что наши клиенты, коллеги и соседи могут обо всем узнать, просто ужасает нас.

— Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы не допустить этого, — торжественно заявил мистер Биндж.

— Хотя в городе все только и говорят, что об этом наследстве, — вмешался мистер Джентли. — Событие воистину необычное и волнительное, и такая внушительная сумма денег!

Мистер Победоноссон с трудом удержался, чтобы не облизнуть губы.

— А что дальше?

Мистер Джентли опустил взгляд на лежащие на столе бумаги и осторожно поправил их.

— Так вы утверждаете, что дома у вас есть свидетельство об удочерении вашей дочери?

— Конечно, конечно! — воскликнул мистер Победоноссон.

— Мы просто не стали задерживаться и искать его, — добавила его супруга. — Когда кузен моего мужа сообщил ему об объявлении — это произошло вчера вечером, — мы решили, что следует немедленно идти к вам.

Данное утверждение, как и почти все, что касалось семейства Победоноссон, было не совсем правдивым. Сильвестр Победоноссон действительно примчался к ним накануне вечером, но он принес новости, полученные от шпиона в уголовной среде: еще одна группа лиц натаскивает молодую женщину и готовит бумаги, собираясь заявить свои права на наследство. И потому Победоноссоны решили не ждать, когда поддельные документы об удочерении доставят от подкупленных юристов, нанятых Сильвестром Победоноссоном, а обратиться в контору «Биндж и Джентли» немедленно, опередив тем самым возможных конкурентов.

— Мы-то сами «Меркьюри» не читаем, — продолжал Джордж Победоноссон. — Если бы мистер Победоноссон не заглянул в газету, мы, возможно, никогда об этом и не узнали бы.

Мистер Победоноссон посмотрел на Шарлотту; под его тяжелым взглядом она задрожала и снова расплакалась. Она сделала это отчасти потому, чтобы избежать расспросов, отчасти — имитируя частую смену настроения Лили, а отчасти — из-за боязни произнести что-то не то и тем самым потерять кабриолет и личного кучера.

Когда она понюхала соль из флакона, аккуратно прикоснулась к носику кончиком кружевного платочка и немного пришла в себя, мистер Джентли спросил ее:

— Не могли бы вы еще раз поведать мне о своих детских воспоминаниях, мисс Победоноссон? Сейчас мы позовем клерка, чтобы он записал ваши слова.

Последняя фраза явно захватила Шарлотту врасплох, но она пообещала сделать все возможное, и в комнату вошел клерк, неся табурет и пачку бумаги. Он сел на почтительном расстоянии от массивных столов старших партнеров фирмы, а новоявленная Лили Паркес вздохнула и уставилась в пустоту.

— Мне очень жаль, но я так мало помню из своей прежней жизни, — начала она.

— Но вы помните что-то о том месте, где жили? Важна любая мелочь.

— Дом наш я помню: это был миленький коттедж, во дворе которого росла шелковица; дом стоял недалеко от мельницы. И я жила в маленькой беленой комнатке наверху, а рама моей кровати была медная.

— А что-нибудь о матери помните? Можете сказать нам, как ее звали?

— Разумеется. Ее звали Летиция, — хорошо отрепетированным грустным голосом произнесла Шарлотта. — У нее были темно-рыжие волосы, как у меня, и она была очень красива. А вот папу я совсем не помню.

— Это и неудивительно! — поспешила вмешаться миссис Победоноссон. — Ей только-только исполнился год, когда он уехал.

— Но мама держала у себя на тумбочке его портрет.

— А было ли в его внешности что-то необычное?

Шарлотта заколебалась.

— Миниатюра с его портретом была слишком маленькой, но мама всегда говорила, что я пошла в отца.

— И вы жили в том коттедже с шелковицей…

— Абсолютно одни. Мама постоянно повторяла, что однажды папа вернется к нам и мы разбогатеем. Мы там жили, пока… пока… — Личико Шарлотты сморщилось, словно она опять собиралась расплакаться.

— Пока ее мать не умерла, — быстро закончил за нее мистер Победоноссон: во время репетиций он так часто видел слезы дочери, что они ему уже порядком надоели. — А потом мы с супругой услышали о бедной сиротке и — поскольку собственных детей иметь не могли — решили взять ее в свой дом.

— Мы всегда считали тебя родной дочерью, дорогая! — заявила миссис Победоноссон, и они с Шарлоттой обменялись восторженными взглядами.

— Но почему вы поменяли ей имя? — спросил мистер Биндж. — Ребенку тогда было… сколько: лет пять или шесть? Она ведь уже, конечно, привыкла, что ее зовут Лили.

— Но мне это имя никогда не нравилось! — обиженно воскликнула Шарлотта.

— И, если быть откровенной, — добавила миссис Победоноссон, — я всегда считала, что имя Лили годится разве что для прислуги. Мы полагали, что будет лучше, если девочка все начнет сначала.

— Но не могли бы вы сказать нам, — вставил мистер Победоноссон, — каким образом родной отец нашей Шарлотты сколотил такое состояние?

— Гуано, — коротко ответил ему мистер Биндж.

Троица Победоноссонов удивленно уставилась на него.

— Птичьи… э… выделения, — пояснил мистер Джентли. — Он обнаружил огромное их количество на Галапагосских островах.

Предмет разговора так смутил миссис Победоноссон, что она не могла даже смотреть в глаза мистеру Джентли.

— Но кому могло понадобиться нечто подобное? — слабым голосом спросила она.

— Удобрение, — ответил ей мистер Джентли. — Это очень ценный продукт. И мистер Паркес нашел его целую гору.

Миссис Победоноссон отвернулась; на ее лице застыло выражение глубокого отвращения.

— Можете ли вы рассказать нам еще что-нибудь о своем детстве, мисс… э… Шарлотта? — поинтересовался мистер Биндж.

В ответ Шарлотта протараторила все, что ей удалось узнать от настоящей Лили и от Грейс, — о чайном сервизе с синими птицами, о свадебной шляпке, о вышитых девизах мамы, о подбитой бархатом коробочке для кольца; она не упустила ни одной детали. Когда она замолчала, а клерка отпустили, партнеры сообщили семейству Победоноссон, что, похоже, все в порядке.

— И если вы при первой же возможности принесете нам документ об удочерении, думаю, мы сможем закончить все формальности в кратчайшие сроки, — добавил мистер Биндж.

Вслед за этим оба джентльмена встали и, торжественно поклонившись семейству Победоноссон, выразили свои соболезнования в связи со смертью родного отца Лили и свои поздравления по поводу получения ею солидного наследства, заставив Победоноссонов мучительно решать, какое именно выражение лица в данном случае было бы уместно. Распрощавшись, Победоноссоны вышли из юридической конторы и отправились домой, где открыли бутылку марочного шампанского.

В назначенное время, стоя у почтового ящика в начале Эджвер-роуд, Грейс при помощи света от уличного фонаря прочитала газетную статью, которую ей принес Джеймс Солан. Закончив читать, она подняла на него полные отчаяния глаза.

— Это же Победоноссоны, верно? Это они утверждают, что удочерили Лили?

Джеймс кивнул.

— Я навел справки у одного друга, клерка из фирмы «Биндж и Джентли», и боюсь, что вы правы: это Победоноссоны.

— Они заявили права на наследство. Значит, они победили! — воскликнула Грейс. Она, конечно, с самого начала знала: все это слишком хорошо, чтобы быть правдой, ведь бедные девушки становятся обладательницами колоссальных состояний только в сказках, которые она сочиняла для Лили.

— Я бы не стал опускать руки и смиряться с их победой, — сказал Джеймс, — хотя на данный момент у них, несомненно, значительный перевес.

— Но чтобы моя родная сестра!.. — в смятении воскликнула Грейс. — Я не верю! Зачем ей впутываться в такое дело? Как, ну как им удалось убедить ее заявить, будто они ее удочерили?

— Может, из-за денег? — предположил Джеймс. — Они могли пообещать ей драгоценности или какие-нибудь безделушки.

Но Грейс тут же энергично покачала головой.

— Подобные вещи Лили не интересуют, — сказала она. — Кроме того, она слишком любит меня — а я люблю ее, — чтобы одна из нас неожиданно сделала вид, словно второй и не существует вовсе.

— Но что-то все же заставило ее солгать.

— Она даже лгать не умеет — по крайней мере так, чтобы это не было заметно. Да ее ложь распознает четырехлетний ребенок!

— Гм. — Джеймс довольно долгое время молчал, а затем продолжил: — Возможно, Победоноссоны об этом догадались…

Грейс, не понимая, смотрела на него.

— Возможно, — пояснил он, — обнаружив, что Лили не желает поддерживать их в той игре, которую они затеяли, они наняли кого-то, кто исполнил бы ее роль.

— То есть актрису? — уточнила Грейс.

— Вот именно: актрису. Девушку, которая играла бы роль Лили, пока саму Лили держат где-то взаперти.