— Паркес. Мы Грейс и Лили Паркес, — ответила Грейс; и поскольку она повернулась к Лили, пытаясь взглядом убедить ее прекратить подпрыгивать на диванных подушках, то не заметила, как лицо мистера Победоноссона на секунду вспыхнуло от радости. — Отца нет с нами уже более пятнадцати лет, — добавила она.

Как мистер Победоноссон позже заявил супруге, за всю свою жизнь он не слышал ничего более чудесного.

— Печально, чрезвычайно печально, — притворно вздохнул он, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не запеть от ликования. — Вы ведь тоже так считаете, не правда ли, дорогая? — спросил он у миссис Победоноссон.

Жена изумленно уставилась на него, думая, не сошел ли он с ума.

— Неужели мы не можем позволить себе оказать небольшую благотворительную помощь этим двум юным леди из приличной семьи?

— Благотворительную помощь?! — Само это словосочетание вызывало у миссис Победоноссон дрожь отвращения; от него разило нестиранной одеждой и работными домами.

Мистер Победоноссон указал на Грейс.

— Эта юная леди, без сомнения, после небольшого обучения станет превосходным участником процессии, не правда ли?

— Да, я ведь уже…

— А эта… — Он замолчал на мгновение, но быстро совладал с собой и продолжил: — Я уверен, ее тоже можно выучить.

— И на кого же, хотела бы я знать?

— На горничную! — торжествующе объявил он. — Мисс Шарлотте как раз нужна горничная!

Миссис Победоноссон посмотрела на супруга так, словно он потерял остатки рассудка. Да, их дочери уже шестнадцать и скоро ей понадобится собственная горничная, но уж конечно не эта долговязая и бестолковая девчонка. Мистер Победоноссон многозначительно посмотрел на жену. Взгляд его говорил, что ей следует немного подыграть ему, а позже он обязательно ей все объяснит.

Грейс нервно закусила губу: следующие слова миссис Победоноссон должны были решить их судьбу.

— Что ж, — произнесла миссис Победоноссон. — Думаю, мы могли бы взять вашу сестру в услужение в наш дом в Кенсингтоне. — Она неуверенно посмотрела на Лили. — Она сможет жить там, если вас не будет рядом?

Грейс кивнула, решив оставить оговорки при себе.

— Конечно, мы привыкли работать вместе, но, если я буду знать, что моя сестра в хороших руках, и если мы сможем иногда видеться… — Она положила руку на плечо Лили, надеясь, что та не возразит ни словом, ни жестом. — Ты хотела бы выучиться на горничную, Лили?

Лили переводила взгляд с супругов Победоноссон на сестру и обратно. Она не хотела жить отдельно от Грейс, но, похоже, о совместном проживании не могло быть и речи. И она была готова на все, что угодно, лишь бы не пришлось снова ночевать на том складе.

— Мы не можем предложить вам щедрую плату, — быстро добавила миссис Победоноссон. — Поскольку ни одна из вас не имеет необходимых навыков, вы будете проходить своего рода стажировку. Разумеется, мы предоставим вам стол и кров и, думаю, по шиллингу в неделю каждой.

Грейс улыбнулась, чувствуя глубокое облегчение и благодарность к Победоноссонам. Она, правда, помнила, что тогда, в Бруквуде, эта дама говорила о пяти шиллингах лишь за то, чтобы выступить в качестве участника одних-единственных похорон, но на самом деле достаточно и того, что она не будет жить на улице, а также получит постель и пропитание. А если учесть, что Лили тоже получит постель и пропитание и к тому же ее будут учить, то это даже более того, на что она могла надеяться.

— Если вы сейчас попрощаетесь друг с другом, я прикажу Роуз отвести вашу сестру через парк в Кенсингтон, — сказала миссис Победоноссон и огляделась. — А где ваши вещи?

— Мы пошлем за ними позже, — быстро нашлась Грейс.

Лили удивленно посмотрела на нее, собралась было возразить, но передумала.

Когда мистер и миссис Победоноссон исчезли в одной из комнат, Грейс сжала руки сестры в ладонях.

— Тебе выпала прекрасная возможность выучиться на горничную, — сказала она. — Делай все, что тебе прикажут, работай как можно старательнее и всегда будь вежлива и предупредительна. Это не навсегда. Мы обе должны стараться экономить и надеяться на то, что однажды, и скоро, снова будем вместе.

Лили взволнованно расцеловала сестру в обе щеки и пообещала вести себя хорошо. Теперь настал черед Грейс расплакаться.

«У Баркера» —

клуб для взыскательных джентльменов. Колониальная роскошь в самом сердце Сент-Джеймса.

Воплощение утонченности и элегантности для кто требует только самого лучшего.

К услугам наших клиентов — сигары и табак высшего сорта и бильярдная.


ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Мистер Джордж Победоноссон, которому нужно было срочно поговорить с кузеном, отправил ему записку, предлагая встретиться в клубе «У Баркера» в тот же день. К тому времени как мистер Сильвестр Победоноссон прибыл, похоронных дел мастер уже успел проглотить двойную порцию шотландского виски.

— И что все это значит? — спросил его кузен, указывая сигарой на пустой бокал. — У нас есть повод праздновать, а?

— И какой! — ответил ему Джордж Победоноссон. — Разумеется, у нас есть повод для торжества.

— Ну же, не томи. Что за повод: в Лондоне вспыхнула новая эпидемия холеры? Повсюду устраивают массовые похороны?

— Даже лучше! — На лице Джорджа Победоноссона застыло нелепо-самодовольное выражение. — Я подстрелил их!

— Кого ты подстрелил?

— Двух жирных голубок!

Его кузен начал отрезать кончик сигары.

— Я и не знал, что ты охотник. И где же ты нашел место для стрельбы?

— Да не буквально, старина. Я нашел наследниц!

— Что? — Сильвестр Победоноссон тут же отложил сигару. — Пресловутую миссис Паркес с дочерью?

— Почти, — кивнул Джордж Победоноссон. — Мать лежит в ящике под землей, и выяснилось, что имеется еще один ребенок — дочь, о которой отец ничего не знал: она родилась уже после отъезда папаши.

— Да будь я проклят! — удивленно воскликнул его собеседник.

— И еще один немаловажный момент: по крайней мере одна из них простодушна.

— Все лучше и лучше. А где они сейчас? Ты ведь запер их под замок, верно?

— Разумеется. Они прямо у нас под носом, работают на семейство Победоноссон. Предусмотрительность — наш девиз, верно?

— Вне всякого сомнения, так и есть. — Улыбаясь своим мыслям, второй Победоноссон закончил церемонию обрезания кончика сигары и легонько постучал ею по мраморной столешнице. — Превосходно, — пробормотал он, — превосходно. А я, совершенно случайно, тоже кое-что выяснил по этому делу.

Джордж Победоноссон выжидательно посмотрел на брата. Он не переставал восхищаться этим человеком, который, помимо управления магазином траурной одежды, запустил руку в огромное количество других предприятий: мануфактуру, благотворительность, марочные вина, импорт, экспорт, требуху и собачатину, лизоблюдство перед богатыми, продовольственную помощь беднякам, извлечение максимальной выгоды из того и другого. Поговаривали, что рано или поздно он станет лорд-мэром Лондона.

— Их отец — тот самый Паркес — умер за границей.

— Хорошо, хорошо… это все упрощает.

— Умер именно там, где и сколотил неслыханное состояние — без сомнения, в одной из Америк. — Сильвестр Победоноссон принялся раскуривать сигару. — И знаешь, теперь, когда его дочь у тебя в кармане, я начинаю думать, что десять процентов, предложенные в качестве награды, — не такая уж большая сумма. Я вот о чем: нас ведь все-таки двое.

— По-твоему, мы заслужили большего?

— Большего? — переспросил Сильвестр Победоноссон. — Я считаю, что мы должны забрать все. Думаю, тебе стоит ввести девчонку в круг семьи Победоноссон — в крайнем случае удочерить ее, — а затем потихоньку начать распоряжаться деньгами от ее имени. — Он на мгновение задумался. — Да, возможно, тебе придется ее удочерить, но сделать это надо осторожно.

— Ты о чем?

— Ты же не хочешь, чтобы все выглядело так, словно ты удочерил ее только после того, как узнал, что она богатая наследница, верно?

— Конечно же нет!

— Значит, документы об удочерении придется подделать и проставить на них дату задним числом — десять лет назад.

— А девушка что на это скажет?

— Ничего! Ты же говорил, что она простодушна.

Джордж Победоноссон кивнул.

— Тогда все должно пройти как по маслу: придется приложить немного усилий и убедить ее в том, что она живет в твоей семье уже десять лет или даже дольше.

Его кузен снова кивнул.

— Должно сработать… должно сработать. А как быть со второй девчонкой? С сестрой?

— О ней ведь никто не знает, а она не знает о наследстве. Пусть все так и остается. Может, удастся отправить ее в долгое путешествие в один конец.

Джордж Победоноссон хлопнул кузена по плечу.

— Превосходная мысль, — заявил он. — Великолепная! Черт возьми, не случайно тебя прозвали Хитрецом!

ГАЙД-ПАРК — преимущественно просто «парк» — модное место для гуляний в Лондоне.

Каждый день на протяжении двух или трех часов определенная часть проезда, которая в этом году объявляется «модной», оказывается плотно забитой экипажами, кружащими со скоростью, ненамного превышающей скорость пешехода, и время от времени попадающими в затор.

«Лондонский словарь» Ч. Диккенса-младшего, 1888 г.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

— Неужели нельзя идти быстрее? Пошевеливайся! Мне нужно отвести тебя на ту сторону парка, а затем вернуться.

Роуз, горничная, открывшая дверь дома Победоноссонов, тянула Лили за руку, отчаянно пытаясь заставить ее двигаться в нужном направлении. Пройдя въезд в парк — как всегда, забитый экипажами представителей высшего общества, — они дошли до аллеи для верховой езды Роттер-Роу, и Лили, словно в трансе, уставилась на безупречно одетых всадниц в сшитых на заказ амазонках и сверкающих цилиндрах. Когда две лошади, цокая копытами, приближались друг к другу, каждый из наездников чопорно приветствовал другого, поднимая трость с золотым или серебряным набалдашником. Время от времени мимо них проезжал на лошади какой-нибудь джентльмен в сверкающих кожаных сапогах и, позвякивая стременем, приветствовал привлекательных дам комплиментами и приподнимал цилиндр.