– Хреновая справедливость, – прорычал я, прижимая пистолет к его лбу. – Ты не

заслуживаешь ничего после того, что сделал с моей женой.

– А чего ты заслуживаешь, а, Фрэнк? – он оскалил зубы. – Ты убил мою жену и

моего не рождённого сына.

Одно только упоминание о её смерти заставило меня вновь ощутить боль, и

сильную.

– Это была случайность… – пробормотал я.

– Случайность или нет, она умерла, и ты заплатил за это. Глаз за глаз.

Меня тошнило от того, как он это сказал.

– Ты – ублюдок… мне стоит нажать на курок.

– Ты можешь… но тогда ты никогда не узнаешь сына.

Я хотел.

Я так отчаянно этого хотел.

Я хотел, чтобы Джулио страдал. Я хотел, чтобы он исчез. Был стёрт с лица земли.

Но… Я не могу… потому что мой сын может быть жив.

Я должен узнать, правда ли это. Я должен увидеть его.

– Вот что могу предложить – я дам тебе адрес сейчас… а когда ты покинешь

здание, то вышлю тебе фото. Договорились? – сказал Джулио, протягивая руку.

Я скривился, обдумывая его слова. Я не хотел заключать с ним сделку. Он – чёртов

дьявол. Но, если это означает, что у меня есть призрачный шанс, чтобы увидеть сына…

которого я считал давно погибшим… тогда это стоит каждой капли страдания, что я

почувствую.

Просто одно мгновение с ним рядом. Я бы отдал жизнь за это.

Я опустил пистолет и сказал. – Договорились.

Я пожал его грязную руку. Дьявольская улыбка на его лице заставила меня

усомниться в моём решении. Он схватил блокнот и записал адрес и телефон, оторвал

листок, протягивая мне. – Вот. Он сейчас в школе, поэтому ты, скорее всего, найдёшь его

во дворе. Я записал свой номер, поэтому напиши мне, когда будешь снаружи, и я пришлю

тебе фото.

Я засунул листок в карман, всё ещё наводя на него пистолет, медленно пятясь

назад. – Если ты не пришлёшь мне фото, я убью каждого из твоих охранников, и затем

вернусь за тобой.

– Я знаю, как ты работаешь, Фрэнк. Ты думаешь, что я настолько тупой? – он

приподнял бровь и скрестил пальцы. – Кроме того, я – человек слова. Сделка есть сделка.

В этом он был прав. У Джулио всегда была репутация человека, которому можно

верить. По меркам теневого бизнеса. Конечно, когда он пришлёт фото… неизвестно, что

он сделает, когда я убил его людей.

– Давай, тогда… Что тебя останавливает? – сказал Джулио, откидываясь в кресле,

рассматривая меня, пока я медленно отходил, продолжая держать его на мушке.

– Это ещё не конец, – сказал я сквозь сжатые зубы, и затем рванул из комнаты.

Я сбежал вниз по ступеням и наружу, так быстро, как только мог, снова

перепрыгивая через стену. Мои плечи жгло от болезненного удара, но я проигнорировал

боль, подтянулся, перегнулся через стену и спрыгнул на аллее позади дома.

Пошарив в кармане, я достал телефон и записку, и вбил номер, который он мне

дал. Я начал идти, пока печатал.

Фрэнк: Пришли мне фото.

Джулио: Держи.

Она загружалась некоторое время, и чем больше времени проходило, тем больше

становилось моё возбуждение.

Однако, ничто не могло меня подготовить, к тому лицу, что появилось на моём

экране.

У меня упала челюсть, и я почти вышел на проезжую часть. Громкий гудок заставил

меня сделать шаг назад, на тротуар, пока я пялился в телефон в моей трясущейся руке.

Мальчик… Мой мальчик…

Это был Бруно.

Глава 23

С того самого момента, когда я впервые встретился с ним, я знал, что он особенный

ребёнок.

Я не знаю почему, но я мог нутром это почувствовать. Что–то вроде особенной

связи. Общие черты. Особенное выражение в глазах. Усмешка.

Всё это было, но я не видел правды.

Ни разу мне это не приходило в голову, поскольку казалось невозможным.

Потому что я не видел своего мальчика, с тех пор, как он был младенцем.

Кто знал, что мальчики так сильно могут измениться всего за несколько лет?

Я вздохнул и посмотрел вперёд на школьный двор, раздумывая о подходящем

времени. Я думаю, оно никогда не наступит. Когда лучше всего сказать мальчику, что ты

его отец? Это не просто сделать, и вот почему я так боюсь.

На самом деле, я в ужасе.

Ужасно боюсь отказа. Напуган, что он может мне не поверить. Боюсь, что не

захочет быть со мной.

Как он жил все эти годы без меня? И почему они оставили его в живых?

Из–за Лауры?

Вот почему она сбежала от отца?

Кусочки головоломки встали на места, но чем больше я об этом думал, тем злее

становился.

Я сорвал травинку и уставился на неё. Ничего не имело смысла. Лаура знала, что он

не её семья… но всё же приняла его. Он знала, что он мой?

Я посмотрел вперёд и начал рассматривать детей, бегающих по школьному двору.

Он был там, играл с другими детьми.

Мой сын.

Эти два слова вызывали у меня желание вздохнуть поглубже.

Боже, я до сих пор не могу в это поверить.

Это действительно правда? Должно быть правдой… Почему ещё Джулио сдал это,

как последний козырь? Он никогда по собственной воле не рассказал бы мне, если только

на кону не стояла его жизнь. В конце концов, он хотел, чтобы я страдал. Это же было

кардинально противоположным. Обнаружить моего сына живым – словно попробовать

кусочек фрукта с дерева в райском саду.

Он никогда не хотел, чтобы я почувствовал такую надежду.

Поэтому это должно быть правдой. Я должен в это верить.

Я вдохнул и выдохнул снова, призывая высшие силы. – Господи… пожалуйста, будь

со мной. Ты мне нужен, – прошептал я ветру. Затем достал фото из кармана и уставился на

него. Когда я поразмыслил, то увидел, что у него были те же черты лица, что и у Бруно.

Словно… идеальное совпадение.

Не могу поверить, что я не разглядел этого раньше. Я был словно ослеплён

собственным незнанием.

Смахнув слезу, я вытащил ручку из кармана и нацарапал кое–что сзади

фотографии, а затем засунул оба предмета в карман.

Затем я встал и пошёл, раздавив травинку в руке и позволив ей улететь с ветром.

Чем ближе я подходил, тем тяжелее становились ноги, но я не сдавался. Пока я не

оказался около забора, и глазел на мальчика, бегающего по школьному двору с ведром

на голове и маленькой лопаткой в руках, словно это был скипетр. Я улыбнулся и

засмеялся, чувствуя, как вновь полились слёзы, пока я смотрел, как он играет.

Затем он посмотрел на меня…, и я застыл на месте.

– Эй, Отец Фрэнк!

Его голос глубоко врезался в путы вокруг моего сердца. Глубже, чем когда–либо. И

в первый раз за долгие годы, я почувствовал, что, наконец, могу видеть ясно.

Он побежал к забору и схватился за него маленькими ручками, и я улыбнулся при

виде этих пальчиков, которые потерял так много лет назад. Если бы я только знал, что это

он… я бы схватил его с самого начала и никогда не отпустил.

– Эй, Бруно… – пробормотал я, пытаясь сдержать слёзы. – Как твои дела?

– О, у меня всё здорово! Я сейчас король всех этих детей. Посмотри! – он указал на

свою корону из ведра.

– Я вижу, – сказал я, подмигивая. – Ты самый великий король из всех живущих.

– Ты так думаешь?

Я опустился на колени, чтобы быть с ним на одном уровне, когда говорю. –

Конечно, и ты знаешь, что ещё? Я думаю, что ты к тому же один из умнейших.

– Ну, я сейчас в классе не лучший… особенно по математике…

Я рассмеялся после его комментария и попытки подсчитать что–то на пальцах.

Я взял его руку и крепко сжал. – Королю не нужно считать. У него есть люди,

которые делают это за него.

– О… точно! – он улыбнулся так ярко, что мне захотелось заплакать.

– Эй, Бруно… как думаешь, ты можешь выйти на ограду всего на минутку?

– Я так не думаю. Учительница разозлится.

– Скажи ей, что я – парень Лауры.

Он тут же обернулся и прокричал учителю, как только могут дети. Мне почти

пришлось зажать уши, чтобы не оглохнуть.

Улыбаясь, он сказал. – Окей! – и побежал к воротам.

Я снова поднялся и смотрел на него, пока он побежал на двух своих маленьких

ножках, удивляясь, как я мог пропустить все эти годы. Боже… мне так много надо

наверстать.

Я протянул руки и подождал… и вот, он, наконец, здесь, в моих руках, и я крепко

его обнял. Самая тёплая улыбка появилась на моём лице, когда я держал его так близко,

желая, остаться так навсегда. Я не мог поверить, что он действительно здесь, во плоти.

Мой сын. Это словно подарок Господа.

Когда я освободил его, то мне пришлось смахнуть слезу.

– Ты плачешь? – спросил он.

Я надеялся, что он не увидит этого, но, видимо, я опоздал.

– О, нет… мне что–то попало в глаз, – солгал я.

– Если ты несчастлив, то должен сказать мне, ты ведь знаешь?

Я приподнял бровь. – Почему это?

Он поманил меня своей маленькой ручкой, поэтому я склонился к нему, чтобы он

смог прошептать мне на ухо. – Потому что Лаура сказала, что мы должны заботиться о

тебе.

Я фыркнул и покачал головой. – Она знает?

Он кивнул несколько раз, снова улыбаясь. – Но я не скажу ей, если ты в печали. Я

обещаю.

Я провёл пальцами по его волосам и потрепал по его маленькой голове. – Спасибо,

мелкий.

Машина подъехала на школьную парковку и, когда окно опустилось, я мог

отчётливо разглядеть лицо Лауры, даже, не смотря на очки, которые она надела, чтобы