Я не хотел, чтобы она умерла. Это никогда не было частью плана.

Но меня всегда учили защищаться любой ценой. Стрелять до того, как посмотришь.

Устранять угрозу до того, как она появится.

Но она никогда не была угрозой.

Она просто была… там.

Неудачный поворот судьбы.

Я грабил её дом, но мне сказали, что дома никого не будет. И когда я понял, что не

один, то выстрелил, даже не посмотрев, кто это.

Фатальная ошибка.

Это была женщина.

И она была беременна.

К своему стыду, я подбежал к её телу и начал нажимать на её грудную клетку,

надеясь вернуть её к жизни, но это было безрезультатно. Она ни разу не вздохнула. Ни

одного стона. За исключением моего собственного.

Я засунул пистолет обратно в кобуру, схватил за руки и поволок её из комнаты. Я

протащил её весь путь до моей машины и запихнул её внутрь. В ночной тишине я вёл

машину, и слёзы текли по моему лицу.

Было два золотых правила. Никогда не убивай женщину и никогда не вреди

ребёнку. И я нарушил оба.

Моя ошибка будет преследовать меня до конца жизни.

Десять минут.

Столько времени прошло с того момента, и сейчас я припарковал машину в

переулке и вытащил её тело. Следы крови оставались на земле, когда я волочил её тело

через дорогу. Я не знаю, что делать. Куда пойти.

Я не могу вернуться в банду. С ними покончено. Точно.

Я навредил многим людям и причинил достаточно боли.

Я пересёк черту и отказываюсь возвращаться.

Но у меня нет друзей. Нет семьи. Не к кому обратиться за помощью.

За исключением одного места.

Церкви, где я вырос. То самое место, куда сейчас я направляюсь с мёртвым телом.

Но чем ближе я подходил, тем сильнее вина давила на мою душу, обуреваемая

чувствами, которые становились сложнее с каждым моим шагом. Как я смогу когда–либо

это исправить?

За эти прошедшие несколько лет я потерял связь с самим собой. С церковью и

Маргарет. И с Богом.

Как я смогу посмотреть Ему в лицо теперь?

И всё же, каким–то образом, по какой–то причине, я нашёл волю, чтобы

продолжать тащить мёртвую беременную женщину по скользкой лестнице.

Дождь падал на моё лицо, пока я с трудом поднимал её по ступеням, но я не

сдаюсь. Пока я не оказался перед дверью, где упал в муках от того, что я натворил.

Дыхание вырывалось урывками, мышцы болели, но это не сравнится с болью в сердце.

По крайне мере, я мог быть уверен, что дождь смоет все следы крови.

Я постучал по деревянной двери так сильно, как только мог, словно в последнем

крике о помощи, и через пару минут на мою молитву ответили.

Когда дверь открылась, и свет просочился наружу, маня меня словно свет в конце

туннеля, ведущего на небеса, я взглянул в лицо моего судьи.

– Помоги мне… пожалуйста… – пробормотал я, а лицо моё заливали слёзы и

дождь.

Сначала Маргарет промолчала, так как уставилась на женщину в моих руках.

Но затем она закрывала глаза, вздохнула и протянула руку.

Я благодарно принял её, и она помогла мне подняться с пола. Вместе мы затащили

тело в церковь, и она захлопнула дверь. Затем обернулась, глубоко вдохнув, спросила. –

Что ты натворил?

Я затряс головой и прошептал. – Мне жаль, Мама. Я не знал, куда ещё пойти.

– Она жива? – спросила она, приближаясь ко мне и телу.

– Нет.

Она вздохнула снова, переводя взгляд с меня на тело и обратно.

– Это должно остаться в секрете. Кто–то придёт искать её.

– Я знаю, – сказала она и подошла ко мне. – Пойдём.

Я быстро схватил тело за руки и потащил её к задней части церкви и затем наружу.

Я положил тело на ледяную землю и отдышался.

Внезапно Карл появился в дверях и уставился на нас и на тело.

Стояла тишина, и я задумался, не собирается ли он убежать и позвонить копам.

– Помоги нам… – пробормотал я.

Он облизал губы, взглянул через плечо, а затем устремился ко мне.

У меня вырвался вздох облегчения, а Мама принесла две лопаты из сарая в

дальнем конце двора, и вручила каждому из нас по одной.

– Копайте. – Её голос был суровее, чем обычно.

Не задавая вопросов, я взял лопату и начал копать яму вместе с Карлом.

Я не жаловался.

Я игнорировал боль.

Я отказывался плакать или впадать в истерику.

В конце концов, я сделал это. И я должен нести это бремя.

Под взглядом Мамы мы выкопали яму, достаточно глубокую, чтобы закопать тело

и засыпать его землёй. В этом же месте я похороню свои грехи и спрячу их навсегда.

Как раз перед тем, как рука женщины скрылась под землёй, я быстро схватил

кольцо, что было на её пальце, и надел его на свой. Мне нужно носить его, как

напоминание, о том, что я сделал. Так я никогда не забуду о теле, что лежит тут, в земле.

Когда дело было сделано, я воткнул лопату в грязь и уставился на землю перед

нами. Женщины больше нет, но эта ночь останется навсегда.

Я посмотрел на Маму, а затем на Карла.

– Это будет нашим секретом, – сказал я. – Вы знаете это, верно?

Карл кивнул.

– Если ты пойдёшь сейчас в полицию, то будешь соучастником. Ты помогал мне

закапывать её.

– Я знаю, – сказал он. – Но я всегда буду помогать тебе.

Я кивнул. Даже после всех этих лет, он всё ещё был отчаянно предан. Маленький

мальчик, который превратился в довольно надёжного парня. Удивительно, честно говоря.

И теперь мы связаны друг с другом.

– Ты никогда не вернёшься к этим людям, – неожиданно вырвалось у Маргарет,

пока она стояла со сложенными руками. – Понятно?

Я кивнул, глядя ей прямо в глаза. Я не хотел обидеть её, глядя в сторону, даже,

если и боялся её осуждения больше всего в целом мире.

– Ты принадлежишь этой церкви. Согласен?

– Да, Мама.

– Хорошо. Потому что этот грех ты так просто не отработаешь. Но ты можешь

начать с того, что отмоешь кровь. – Она указала на след позади меня, который вёл

обратно в церковь.

Я облизнул губы и снова кивнул. Я не собираюсь идти против её воли. Я облажался,

и она вновь меня спасла.

После всего этого времени, всех этих косяков, предательства… она снова спасла

меня.

Я никогда не смогу ей отплатить за это.

Но я попытаюсь.

Я буду стараться с каждым следующим вдохом моих лёгких и биением моего

сердца.

Я буду стараться завоевать её доверие.

Я вновь научусь любить эту церковь и Бога.

После того, как я так долго отказывался от этой церкви, всего лишь за каплю

признания, я должен это ей. Себе. Богу.

Я должен искупить грехи.

Сейчас

Мои глаза открываются, и я моментально просыпаюсь. Боже, что за ужасный

кошмар.

Вздыхая, я посмотрел на часы. Нет смысла вновь засыпать, потому что уже скоро

пора будет вставать. Кроме того, я ненавижу погружаться в воспоминания, а они всегда

приходят, когда я ложусь спать трезвым.

Я уставился в потолок, задаваясь вопросом, что, чёрт побери, я творю со своей

жизнью. Я не мог перестать думать о Лауре и о том, что произошло. После того, когда

узнал, что она его дочь, я чувствовал, как ярость течёт в моих венах.

Поступил ли я неверно, прогоняя её?

Это было жестоко, да, но я сделал это из хороших побуждений.

По крайне мере, я продолжал повторять это себе.

Стук в дверь вырвал меня из собственных мыслей, и я сел, чтобы посмотреть, кто

это. Мама выглянула из–за угла и спросила. – Могу я войти?

Я кивнул, и она открыла дверь шире.

– Я просто хотела… поговорить. – Казалось, она колебалась, пока подходила ко

мне, и мне стало интересно, что её беспокоит.

– В зале беспорядок? Я уберу.

– Нет, я не поэтому. – Она нахмурилась.

– Сломанные скамьи? Я попрошу Карла купить новые.

– Нет, это не из–за беспорядка, что устроили те двое парней, – сказала она и

присела на край моей кровати.

Я вздохнул. – Это не из–за Лауры, так ведь?

– Ты уверен, что хочешь, чтобы она ушла?

– Нет, но это к лучшему. – Нахмурившись, я посмотрел в сторону, находясь в

плохом настроении для такого разговора. – Пожалуйста, не пытайся заставить меня

передумать.

– Если я покажу тебе кое–что, то ты будешь сопротивляться?

– Что? Это имеет значение? – рыкнул я.

– Да. Потому что, несмотря на те грязные вещи, что ты делал на алтаре, я всё ещё

беспокоюсь о тебе. Я беспокоюсь о твоём самочувствии. Разве ты не знаешь? Я хочу,

чтобы ты был счастлив.

Я прикусил губу. – Конечно, я знаю…

– Тогда ты знаешь, что я просто хочу для тебя лучшего. А эта девушка определённо

делает тебя счастливым. Ты начал пить намного меньше с тех пор, как встретил её, и

наконец, начал улыбаться. – Мама схватила мой подбородок и заставила взглянуть на

неё. – Фрэнк, это важно.

Я не знал, что сказать, но затем она вновь заговорила. – Я не была уверена, что

стоит показывать это тебе, но я решила, что твоё сердце важнее, чем надежда на то, что

ты вновь будешь в порядке.

Она порылась в своём кармане и вытащила что–то похожее на карточку. – Один из

парней, что пришли и разрушили церковь, обронил это.

Она подняла эту вещь. Это была фотография.

Изображающая моего маленького мальчика, каким он был.

И мой мир словно остановился.

Я выхватил фото из её руки и таращился на неё. Я очень давно её не видел. На

самом деле, с последнего раза, когда я был в моём старом доме, куда не возвращался с