Пенелопа Дуглас - Падение

Со всех сторон меня обступали пышные зеленые деревья, их листья покачивались на легком ветру. В воздухе витал запах подстриженных газонов и барбекю.

У обочины остановился фургончик с мороженым, и дети помчались к нему.

Мне было так хорошо. Впервые за очень долгое время я испытывала умиротворение, несмотря на все свалившиеся на меня неприятности.

Я поняла, что никто меня не ждет, никто за мной не следит и никто меня не побеспокоит. В конце концов мать, конечно, позвонит, да и в понедельник – приступить к работе, а осенью – вернуться к изучению политологии в колледже.

Но сейчас я была свободна.

А еще мне было жутко жарко. Я вытерла капли пота со лба. В этом Шелберн-Фоллз, конечно, уступает Аризоне. Здесь выше влажность.

Но сегодня я продумала свой наряд до мелочей: надела белую юбку из кружева кроше, в которой мои загорелые ноги смотрелись еще лучше, и дополнила ее весьма консервативной тонкой белой блузкой на пуговицах. Однако на спине выступил липкий пот, и мне было уже невмоготу. Я расстегнула блузку, сняла ее и повесила на сумку, оставшись в одном белом топе.

Мои темные длинные волосы растрепались и стали влажными от пота во время ходьбы. Теперь я жалела, что не собрала их.

Сойдя с тротуара, я стала переходить пустую дорогу и внезапно почувствовала, как сердце ухнуло вниз.

О нет.

По другую сторону широкого газона городского парка, возле кофейни, стоял припаркованный автомобиль Лиама, моего бывшего, который изменил мне дважды и который должен был провести это лето в Финиксе. Черт!

Запрокинув голову, я закрыла глаза. Повезло так повезло.

Стиснув зубы, я каждой мышцей ощущала напряжение.

И тут земля вдруг задрожала у меня под ногами, и по телу пошли вибрации. Испугавшись, я буквально подпрыгнула на месте.

Затем огляделась и поняла, что замерла прямо посреди дороги. Я заморгала, округлившимися глазами глядя на машину – на самом деле целую кучу машин, – которые просто стояли на месте и безмолвно ждали, пока я уберусь с их пути. И сколько уже они тут стоят?

Мурашки пробежали по спине, тело охватила дрожь. К черту Лиама! Я едва замечала другие машины. Мой взгляд был прикован к той, что стояла во главе колонны, черной машине с наглухо затонированными стеклами.

«Мустангу GT» Джексона Трента.

Этого я не ожидала. Ни на минуту я не питала иллюзий, что Джекс по-прежнему в городе.

В странном оцепенении я перешла дорогу. В ушах грохотала песня Chevelle. Обернувшись, увидела, что «мустанг» по-прежнему стоит на месте.

Что он делает?

Наконец он дал газу и медленно проехал мимо, а за ним – одна за другой – остальные навороченные тачки.

Во рту у меня пересохло так, что язык по ощущениям походил на жесткую металлическую щетку.

Мимо меня пронеслось еще несколько автомобилей – от порыва воздуха моя короткая юбка прилипла к бедрам. Я словно оказалась в эпицентре какого-то проклятого парада.

Что, вообще, происходит?

Некоторые автомобили были мне знакомы. Так как Лиам, Джаред и Тэйт когда-то гонялись на «Петле», я успела усвоить по меньшей мере несколько вещей. Я знала, например, что у Джекса – «мустанг», что эта машина по-прежнему принадлежит ему, так как заметила на номере слово native – «коренной». За ним следовала машина моего бывшего одноклассника Сэма. Это был «додж челленджер», какого года – я понятия не имела. В колонне были еще один «мустанг», Chevy SS и несколько более древних «фордов» и «понтиаков».

А еще я заметила несколько автомобилей, которые были здесь совершенно не к месту.

«Субару»? «Хендэ»? А это что – «мини купер»?

Брат Джекса, Джаред, скорее откусил бы себе язык, чем засветился бы рядом с такими автомобилями. И они тоже были все тюнингованные, причудливо окрашенные, с громадными спойлерами сзади.

Ух ты!

Их была тьма тьмущая. Я просто стояла и смотрела, а автомобили один за другим проносились мимо, каждый со своим неповторимым звуком. От рычания их моторов вибрировал асфальт, и вибрации поднимались вверх по телу, отчего у меня гудело в животе.

Я сжала бедра и поморщилась. Сейчас я сама себе была противна.

Я так сильно возбудилась, что даже не помнила, когда в последний раз мое тело так пылало.

Я еще раз оглянулась на «мустанг» Джексона Трента, который завернул за угол и исчез из виду.

Следующие несколько часов я изо всех сил пыталась занять себя. Ни друзей, ни машины, ни свободных денег – я просто не знала, куда деться. Безделье, как известно, – игрушка дьявола. Скука приносит одни беды, а беда, судя по всему, по-прежнему жила в соседнем доме.

Какого черта со мной творится? Я еще даже не видела этого парня, а мои мысли заняты только им. Я представляла его в машине, как обычно, одетого во все черное. Представляла, как он прикасается ко мне под эту песню Chevelle. Каким он сейчас стал?

Добравшись до дома, я переоделась в спортивную одежду и направилась в тренажерный зал, полная решимости убить калории на тренировке по кикбоксингу. А потом задержалась в сауне, надеясь избавиться от сексуального напряжения, которое испытала сегодня.

И это сработало. Теперь я хотя бы дышала ровнее.

Вернувшись в дом, я приняла душ, немного накрасилась, высушила волосы и стала перебирать свою одежду в поисках спортивных штанов и майки.

Но потом обнаружила в ящиках кое-какую одежду Тэйт.

С улыбкой достав обрезанные джинсовые шорты, я натянула их. Они оказались удобными и в то же время чертовски симпатичными. Шорты были мешковатые, висели на бедрах, но длина у них была в самый раз – не слишком короткие и не слишком длинные. Надев розовый топ на лямках, я посмотрела на себя в зеркало, задумавшись о том, что сейчас сказала бы мать. Она считала обрезанные шорты неопрятными, и, несмотря на то что Тэйт ей в целом нравилась, она всегда подчеркивала, что ее вкусы в музыке и одежде перенимать нельзя.

Но матери здесь не было, а если никто меня не увидит, тогда и беда невелика.

Остаток вечера я провела на полу в гостиной: ела макароны с сыром и корпела над бумагами, которые вручил мне директор Мастерс. Хотя он предоставил в мое распоряжение учебные планы, я напечатала на своем ноутбуке более понятные инструкции, добавив парочку заданий по ведению дневников – кое-что, что нравилось делать мне самой.

Занятия будут проходить с понедельника по четверг, с 8.15 до 12.00, и завершатся в середине июля. Тогда мои сто часов общественных работ подойдут к концу, и остаток лета я буду свободна.

Я поняла, что добрых пять минут смотрю на одно и то же предложение, и наконец запрокинула голову и закрыла глаза. Как же меня бесил шум за окном.

Бурная вечеринка в соседнем доме началась пару часов назад. Сначала снаружи доносился приглушенный гул, но теперь это была гремучая смесь хохота, визгов, громоподобного рева подъезжавших и отъезжавших автомобилей и постоянных взрывов музыки, из-за которых создавалось впечатление, будто под домом Тэйт рвались бомбы. Сжав зубы, я проворчала себе под нос:

– Поверить не могу, что никто из соседей еще не вызвал полицию.

Встав с ковра, я подошла к окнам столовой, чтобы взглянуть, что там происходит, как вдруг раздался стук в дверь.

– Джульетта! – нараспев произнес знакомый голос. – Но что за проблеск света в том окне?

Мое сердце встрепенулось от этих слов. Направившись к входной двери, я с улыбкой отозвалась:

– Ромео, Ромео! Ах, зачем же ты, Ромео?

Распахнув дверь, я схватила за руку свою кузину Шейн и позволила ей обнять себя, а затем запрокинуть назад, так что моя спина выгнулась, а волосы коснулись пола.

Она крепко прижала меня.

– Тебе нужно подстричь волосы в носу, сис.

Я подняла голову:

– У тебя изо рта пахнет, как от трупака.

Она помогла мне вернуться в вертикальное положение и, чмокнув в щеку, прошагала мимо в гостиную.

– Как ты? – спросила она так, словно мы виделись недавно, а не целый год назад.

– Превосходно. А ты?

– Все можно поправить парой рюмок или пулей в голову.

Я в нерешительности проследила за тем, как она рухнула в кресло и приняла расслабленную позу. С тех пор как я уехала учиться, виделись мы с ней редко, однако созванивались минимум раз в неделю, и со временем ее шутки напрягали меня все больше. Она регулярно отпускала подобные фразочки.

Шейн была моей двоюродной сестрой, а так как у родителей мы были единственными детьми, то всю жизнь общались довольно близко. Мне нравилась ее манера изъясняться и непринужденное чувство юмора, но я подозревала, что ей до боли хочется сбежать из дома и расправить крылышки.

– Поосторожнее, – предупредила я. – А то я всерьез могу начать беспокоиться о ком-то еще, кроме себя.

– Это будет что-то новенькое, – подколола меня она, сложив руки на животе. – Значит… у тебя правда все в порядке, Джульетта?

Она была единственной, кто называл меня моим настоящим именем – Джульетта Эдриан Картер. Все остальные звали меня Кейси.

– Все в порядке, – кивнула я, усаживаясь обратно на пол так, что ноутбук оказался между моих разведенных в стороны ног. – А ты как?

– Теперь лучше – ты ведь вернулась.

Шейн в этом году окончила школу и осенью должна была уехать в Калифорнию. Но даже там свободы ей не видать. Родители согласились оплачивать ее обучение в другом штате лишь с условием, что она будет жить в Сан-Франциско, у бабушки по отцовской линии.

Шейн не сильно обрадовалась такой перспективе, но и сопротивляться не стала. Мне казалось, сестре нравилось в Шелберн-Фоллз – здесь у нее было много друзей, – но при этом ей все же хотелось оказаться там, где афроамериканцы составляли больше десяти процентов населения.

Ее отец был чернокожим. Он любил этот город, и, насколько я могла судить, тут ему было вполне комфортно, но Шейн хотела богатой культурной жизни.