Мэдок так и не посмотрел мне в глаза, и я понял, что он никак не может собраться с духом. Вероятно, сказать он собирался то, что я совсем не хотел слышать.

Я ждал.

Он наклонился для удара.

– Ей известно, что ты работаешь на ее отца, Джекс. Мистер Пирс, может, парень и неплохой, но очень опасный. О чем ты вообще думаешь?

Я прикрыл глаза, внутренне готовясь к тому, что будет дальше.

– Джекс, – сказал Мэдок. Я точно знал, что сейчас он на меня смотрит. – Фэллон это не нравится. Черт, и мне это не нравится. А Джареду это не понравится определенно.

Я выпрямился. Мэдок загнал меня в тупик.

Разумеется, Джаред меня не поймет. Он был безупречен. Он поступал правильно, даже когда был неправ. Он оценивал ситуацию, устанавливал свои правила и принимал решения в соответствии со своим представлением о том, как все должно быть. Для брата не существовало компромиссов.

Так что я давным-давно привык рассказывать ему не обо всем.

Он не знал, зачем я езжу в Чикаго.

Ему было известно, что я шарю в компьютерах, но он не знал, что я занимаюсь хакерством и создаю нелегальные программы для отца Фэллон, который живет в Бостоне и ведет противозаконную деятельность.

И он не знал, что произошло в том подвале в доме нашего отца шесть лет назад.

– Джаред видит только черное и белое, – произнес я, взяв кий и собираясь сделать удар. – С ним не все можно обсуждать.

– Он твой брат, а я твой друг. Мы за тебя переживаем.

Я горько усмехнулся, покачав головой.

– Я что, по-вашему, маленький и неспособен о себе позаботиться?

Подойдя к стене, я сел на табурет и запустил руки в карманы.

– Может, я и младше вас на целый год, но сильнее и пережил больше, чем вы двое вместе взятые. Я сам добывал себе еду с пяти лет, и вам вряд ли захочется знать, каким способом, поэтому не лезьте ко мне.

Даже моя поза выражала настороженность. Я знал, что и другие присутствовавшие здесь ребята меня слышали, но мне было плевать. Мой брат и Мэдок даже представления не имели, каков этот гребаный мир на самом деле, хотя вели себя так, словно им это известно. Какая разница, чем я зарабатываю на жизнь, если эти деньги кормят меня?

Эти двое в пять лет шарили в холодильнике, пытаясь решить, что им взять – апельсиновый сок или виноградный. Я же рылся в мусоре, чтобы найти остатки отцовской еды из «Макдоналдса», и пил пиво, потому что вода была отключена.

И хотя мама Джареда – Кэтрин – была первой нормальной матерью в моей жизни, я не собирался садиться ей на шею, даже если сама она ничего не имела против. Она пыталась баловать меня одеждой и гаджетами, но я возвращал ей сторицей. Я должен был платить за все сам.

Мэдок прищурился, вероятно, ошеломленный моей внезапной вспышкой. Он не привык к такому моему поведению, но совесть меня не мучила. Поставить мои решения под сомнение было все равно что оскорбить меня.

– Джекс… – начал Мэдок.

– Не надо, – оборвал его я. – Мне не нужно твое сочувствие и не нужна забота, так что отвали. Я хочу, чтобы ты заткнулся. Подумай лучше о том, какие пляжные шорты наденешь во время следующей поездки в Канкун, о’кей?

Он отвернулся, раздосадованно вздохнув. Его взгляд стал жестким. Поставив кий на место, он направился к выходу, но по пути остановился передо мной и тихо сказал:

– Ты мой брат. И сейчас у тебя еще есть выбор. Вот и все, что я хотел сказать.

Я смотрел ему вслед, понимая, что он прав. У меня были варианты, были возможности, пути. Меня уже не вернут в приют, где я провел столько лет, и я больше не окажусь в том аду, через который прошел с отцом.

Что ж, именно поэтому я и работал на отца Фэллон. Чтобы никогда – никогда – больше не вернуться к той жизни.


Кейси пропала.

В самовольной отлучке. Ей лучше не уходить, потому что сегодня я найду ее, даже если мне придется забраться к ней через балкон.

Мэдок коснулся того, о чем мне сегодня совершенно не хотелось думать, и теперь мне было просто необходимо увидеть надутые губки и прелестные глаза Кейси.

Где она, черт возьми?

В доме Тэйт свет не горел.

Поднявшись по лестнице, я заглянул в бывшую спальню Кэтрин. Увидев там целующуюся парочку, закрыл дверь и решил проверить свою комнату. Не то чтобы я ожидал напороться на Кейси там, но надеяться-то я мог.

Пусто. Народ знал, что в мою комнату вход воспрещен.

И тут я услышал, как за моей спиной открывается дверь, и, повернувшись, увидел, как она выходит из ванной в конце коридора.

Она подняла глаза, заметила меня и застыла на месте.

– Я думал, ты ушла, – произнес я.

У нее был такой вид, будто она задержала дыхание и боится встречаться со мной взглядом. Она подняла одну ногу и пальцами почесала лодыжку другой, и мне пришлось сжать кулаки, чтобы ненароком не поправить член. Меня заводило каждое ее движение. Я был рад, что она не осознавала всей своей власти надо мной.

Откашлявшись, я с ухмылкой спросил:

– Ты уже пьяна?

Она наморщила лоб так, словно я задал поистине идиотский вопрос.

– Нет, только чуть-чуть захмелела.

Подойдя ко мне, она начала заправлять волосы за ухо, но я поймал ее руку.

– Так ты довольна? – Я высвободил ее волосы из-за уха, скользнув по щеке подушечками пальцев.

По моей руке пробежали мурашки. Как мне к ней не прикасаться? Мне хотелось схватить ее. Хотелось прильнуть к ее нежной коже.

– Да, – прошептала она. – Мне лучше.

С этими словами она снова заправила волосы за ухо.

Я улыбнулся, довольный ее непокорностью.

И впервые за все время нашего знакомства я не знал, что делать с этой представившейся мне возможностью. Кейси просто стояла передо мной, не хмурилась, не язвила и не орала на меня.

Но я не успел решить, как на все это реагировать, – она разрушила чары.

– Что там? – Она кивнула на дверь рядом с нами.

В ту пору, когда в этом доме еще жил Джаред, тут была моя комната, но теперь, когда я переехал в его спальню, здесь располагался мой кабинет. На двери висел замок, ключ от которого я носил на своей связке. Обычно дверь была открыта, но во время вечеринок, когда любой мог заглянуть сюда, я ее запирал.

– Порно, – ровным голосом ответил я.

От этой шутки она широко улыбнулась, и сердце у меня подскочило к самому горлу. Я напряг челюсть.

Она никогда еще не улыбалась мне. По крайней мере, вот так.

Достав из кармана джинсов ключ, я отпер замок, сам не понимая, зачем это делаю. Черт, она спросила, ей было интересно, и мне хотелось продлить эти мгновения с ней наедине, пока она не нашла очередной повод задрать нос повыше.

Открыв дверь, я пригласил ее войти первой, но она застыла на месте, удивленно вскинув брови и округлив глаза.

– Вау, – вырвалось у нее прежде, чем она переступила порог комнаты.

Она осторожно вошла, а я последовал за ней, покачивая головой.

Даже сейчас меня не покидало ощущение, что мы с ней находимся в каком-то пузыре, который сжимается, словно подталкивая нас друг к другу.

Заперев дверь, я вытащил ключ из замка и бросил его на стол у двери.

Присев на стол, скрестил руки на груди и стал смотреть, как она ходит по комнате.

– Вообще-то, я никого сюда не пускаю, – сказал я.

Я беспокоился не о компьютерах. Они были для меня не столь важны. Важна была информация, которую я получал с их помощью. Эта комната и то, что в ней находилось, давали мне возможность защитить себя и свою семью, заработать себе на жизнь и быть в курсе каждого потенциального препятствия на своем пути.

Когда мне было тринадцать и моего отца приговорили к тюремному заключению, меня отправили жить в семью, где было два компьютера. С одним из них, очень старым, мне позволили возиться. Едва я понял, как им пользоваться, и осознал, какие преимущества это дает, если ты достаточно умен и изобретателен, я попался на крючок. Мне хотелось знать все.

Кейси прошла вдоль стены, глядя на шесть плоских мониторов, которые я повесил в два ряда по три в каждом. Два из них были выключены, на двух шли обновления и установка программ, а на оставшихся двух отражались счета, которые я пытался взломать. Но она едва ли имела представление о том, что перед ней.

У меня был и седьмой монитор, который я установил на треноге: с его помощью я контролировал остальные. В этой комнате не было элементов декора. Вместо портретов и настенных рисунков здесь висели информационные и маркерные доски, на которых я делал записи, а вдоль стен стояли столы с электроникой и компьютерным оборудованием.

Здесь я был богом. Я наблюдал, действовал, оставаясь незамеченным.

Кейси прошла мимо мониторов и столов, иногда останавливаясь и разглядывая что-то, и почти незаметно покачиваясь в такт музыке, доносившейся с нижнего этажа.

Она держала во рту большой палец, но напряженной не выглядела.

– Вот как, значит, ты зарабатываешь на жизнь? – спросила она наконец, оторвав взгляд от моих записей на маркерной доске и повернувшись ко мне. – Ты занимаешься чем-то незаконным, Джекс?

Облизнув губы, я пошутил:

– А что, если да? Тебя это заводит?

– Нет, – пробубнила она, снова отводя взгляд. – Меня заводят твои прикосновения.

Сердце ухнуло в живот, и у меня возникло такое чувство, словно я падаю с высоты.

Что она, черт возьми, сейчас сказала?

Она резко повернулась, в недоумении открыв рот.

– О боже. Поверить не могу, что я это ляпнула.

Я смотрел на нее не моргая, начисто забыв, как дышать.

Сглотнув, оттолкнулся от стола и двинулся к ней.

– Скажи это еще раз.

– Чертовы коктейли, – сквозь зубы произнесла она, уставившись в пол и отступив назад. – Обычно со мной такого не бывает от алкоголя. Откуда ты знаешь, что я их люблю?

Я ухмыльнулся. Она – само очарование. Опустив подбородок, я приближался к ней, наслаждаясь тем, как Кейси отступает назад. Почему мне нравилось, когда она меня боялась?