Сегодня она впервые стала свидетелем любовной сцены, и все ее чувства пришли в такое смятение, что она не могла думать ни о чем другом, лицо до сих пор горело лихорадочным румянцем, пока она шла за незнакомцем.

Она ненавидела ночные улицы, они таили опасность, казалось, по углам прятались зловещие тени, вызывая в ней трепет. Этот мир был так далек от мира ее матери и сестер, в нем царили насилие и жестокость, поджидали своих жертв грабители и убийцы, и человек, который появлялся здесь с наступлением темноты, подвергался смертельному риску. Дельфина решила, что, как только осмотрит больного или раненого джентльмена, попросит мистера Оакли найти ей наемный экипаж, чтобы поехать домой. Она шла, погруженная в свои мысли, глядя под ноги, а темнота уже сгущалась, над головой зажигались звезды.

Они вошли в «Голубой вепрь» через черный ход. Ночь была оживленным временем для отеля. Дельфина направилась вслед за мистером Оакли по узкой лестнице, потом по коридору. Он остановился у одной из дверей, приоткрыл ее, пропуская Дельфину внутрь, сам остался в коридоре.

— Оставляю вас теперь, — услышала она его шепот, и дверь плотно закрылась.

В комнате царила тишина, нарушаемая лишь ровным дыханием спящего человека. Она стояла, оглядываясь по сторонам, пока глаза привыкали к полумраку. Это была небольшая комната, но с полной меблировкой. На кровати спал мужчина. Одной рукой он прикрывал глаза, на запястье Дельфина увидела повязку. Она решила, что это и есть рана, о которой говорил мистер Оакли, и подошла ближе.

Она уже открыла рот, чтобы его разбудить, но замерла, не в силах отвести взгляд. Ей еще никогда не приходилось видеть ничего подобного. Он лежал обнаженный до пояса. Его тело было совершенно, атлетически подтянутое, мускулистое. Широкая грудь, поросшая густыми волосами, сильные плечи. Видимо, почувствовав рядом ее присутствие, он отвел руку от лица и взглянул на Дельфину. Ее сердце взволнованно стукнуло, потом часто забилось, когда она заглянула в его глаза — они были необычного синего цвета, цвета летнего вечернего неба. Какое-то мгновение он смотрел на нее, и она чувствовала, как пламенеют ее щеки под этим взглядом. Он был так хорош, что, потеряв дар речи, она просто стояла и смотрела на незнакомца. Его губы тронула улыбка, которую бедняжка Дельфина нашла восхитительной и окончательно потеряла голову. В ней поднялся вихрь эмоций, она не узнавала себя, притягиваемая как магнитом к этому человеку.

— Так-так, — сказал он хрипловатым, еще сонным голосом, — что у нас здесь? Такого подарка я не ожидал. Оакли превзошел самого себя. Почему так долго?

Его голос вывел ее из состояния блаженного созерцания, она спохватилась и поняла, что с той минуты, как перешагнула порог этой комнаты, не произнесла ни звука. Она пришла сюда, потому что ей сказали, что этот человек болен или ранен… Но кажется, он совершенно здоров. Ему было на вид лет тридцать, он был исключительно красив, его тело и лицо были совершенны, как будто его изваял чудесный мастер. У него были тонкие, аристократические черты лица, золотистая кожа, густые, волнистые, черные волосы, слегка растрепанные после сна… Синие глаза продолжали ее изучать. Голос был глубокий, бархатный, но язык его слегка запинался, это внушало ей подозрение, что незнакомец нетрезв.

— Я… я пошла сразу, как только мистер Оакли попросил меня.

— Старый добрый Оакли. Он проделал сегодня прекрасную работу, отыскав вас. — Человек вдруг откинул простыню и, абсолютно голый, неуловимо быстрым движением оказался рядом. Обошел вокруг Дельфины, пока она стояла, как будто приросла к полу, обмирая от стыда и смущения. Она не пыталась убежать, хотя он не дотрагивался до нее, находясь под властью его синих глаз, неотрывно смотревших на нее. Наконец он остановился перед ней и широко улыбнулся, кажется весьма довольный осмотром.

Холодный ужас коснулся вдруг ее сердца; она прижала к груди свою сумку, пытаясь отвести глаза от его нагого тела. Только сейчас она начала понимать, в какую историю угодила. И сразу нахлынули усталость и злость на мистера Оакли, который заманил ее в ловушку.

— Из слов мистера Оакли у меня создалось впечатление, что вы ранены или больны, — произнесла она наконец ледяным тоном, — но, поскольку произошла ошибка, я желаю вам доброй ночи, сэр.

Он негромко рассмеялся и загородил ей путь к двери своим обнаженным мощным телом.

— Ну, ну, моя милочка. Как твое имя?

Она вскинула гордо голову:

— Дельфина. Дельфина Кэмерон.

— Дельфина, — он вздохнул, — такое имя вполне подошло бы леди. Я — лорд Фитцуоринг. Мои друзья зовут меня Стивен. Могу я тебе предложить вина? — Он указал на графин с вином, стоявший на столике у кровати.

— Нет.

Он засмеялся, вытащил сумку из ее пальцев и бросил на стул. И прежде чем она смогла запротестовать, снял с нее шляпу, потом заколки, поддерживающие волосы, и они водопадом заструились по плечам. Свет от лампы заискрился в каштановых локонах с рыжеватым отливом, и он залюбовался их красотой. Густые, длинные, они обрамляли ее овальное лицо с пропорциональными чертами, контрастируя с матово-белой кожей. Высокие скулы, большие карие глаза с удлиненным разрезом, загадочные и притягивающие, с колдовскими зелеными искорками. Маленький прямой нос, полные, чувственные, розовые губы. Лорд Фитцуоринг пришел в восхищение красотой девушки.

— А знаешь, — сказал он, — я, как никогда, доволен выбором Оакли.

Он протянул руку и, обняв тонкую талию Дельфины, притянул девушку к себе, ее тело сразу безвольно потянулось к нему, как магнитная стрелка к северу. Что теперь с ней будет, как она выберется из чужой неведомой страны, в которой очутилась?

Неведомая территория, полная опасности, куда она так опрометчиво ступила. Она сама виновата, и теперь, если вдруг что-то ужасное случится с ней, винить придется только себя. Дельфина вспоминала события последнего часа и не могла понять, почему сделала неверный шаг.

А он, не замечая ее растерянности, наклонился и накрыл ее губы своими, она ощутила довольно сильный, но не отвративший ее запах дорогого бренди. Шок был так велик, что она даже не вырывалась, просто стояла опустив руки. И как будто видела себя и все, что происходит, со стороны, как наблюдатель, не протестуя, хотя его поцелуй становился все более настойчивым. Она начала оживать, отзываясь на призыв; неожиданно легкое и приятное волнение овладело ею, сквозь одежду она ощущала, как он прижимается к ней, не в состоянии противиться, близость столь совершенного тела волновала и пьянила ее. Она подумала, что при других обстоятельствах могла просто наслаждаться такой близостью…

Он прервал поцелуй, приподнял ее голову и заглянул в глаза. Взгляд его был теперь полон настойчивой решительности. Он снял с нее жакет и бросил на стул. Она не оказывала сопротивления. Потом снова обнял и прильнул к губам, она начинала плохо понимать происходящее и вдруг почувствовала, что платье упало к ее ногам, теперь Дельфина осталась в нижней сорочке. Она и понятия не имела, как возбуждает его ее мягкая, нежная кожа, ее запах. Объятия становились все крепче, все настойчивее, а жадность поцелуя напугала. Ее никогда еще не целовал мужчина, и она была ошеломлена происходящим. Ее мозг был парализован этими страстными поцелуями и объятиями, она оказалась в его власти, ее почему-то притягивал его запах — незнакомый странный запах, который она находила приятным, — смесь дорогого бренди, сандалового дерева и одеколона, волновало прикосновение к его обнаженной коже. Странная слабость овладела всеми ее членами. Мысль заработала трезво, но тело говорило на своем языке, оно уже было взбудоражено сценкой, которую она подглядела в борделе, и теперь ею овладело состояние близкое к лихорадке, сердце учащенно билось, она задрожала, снова ощутив тепло и истому внизу живота.

Вынырнув из этого сна наяву, когда его руки заскользили по ее телу, она вдруг забилась, сопротивляясь, вдруг ясно осознавая, что он собирается сделать дальше. Но силы были неравны; продолжая крепко сжимать ее, он расстегнул застежку на ее нижней сорочке, спустил ее с плеч, обнажив грудь. На Дельфине оставались теперь только шелковые чулки и панталоны.

Она вдруг с неожиданной силой оттолкнула его и освободилась, отвела его руки, он не ожидал сопротивления и выпустил ее.

— Сэр, вы с такой настойчивостью атаковали меня, что я растерялась, — выдохнула она и попыталась объясниться: — Поймите, произошла ошибка, и я совсем не та, за кого вы меня принимаете. Я должна немедленно уйти, меня ждут.

Произнося эти слова, она попыталась прикрыть грудь от его хищного взора. Он нахмурился озадаченно, потом улыбка вновь появилась на его лице.

— Я знаю, что вас ждут другие, моя сладкая Дельфина, но они подождут. — Стальной блеск синих глаз подтвердил ее худшие опасения. — А сейчас ты будешь принадлежать мне.

Он легко поднял ее на руки, и не успела она опомниться, как оказалась с ним в постели. Нежный аромат ее духов, смешанный с запахом женской кожи, пьянил его, он терял голову. Нетерпение росло, и он уже не собирался больше его сдерживать.

Она еще раз попыталась вырваться, почувствовав прикосновение к своей обнаженной коже разгоряченного мужского тела, перекатилась по широкой постели, но он настиг ее и с грубым смехом втащил обратно. Потом бесцеремонно навалился, прижимаясь своей грудью к ее обнаженной нежной груди, пьянея от ее близости и тяжело дыша. Чувствуя на шее его губы, она пыталась сопротивляться, упираясь в его мощную грудь слабыми руками.

— Сэр, умоляю, — она еще надеялась его образумить, — дайте мне уйти, я потом вернусь, обещаю вам, и у нас будет больше времени.

— Ну хватит. Не надо меня дразнить, — холодно сказал он, потом безжалостно и уверенно освободил ее от остатков одежды. — Если это такая игра, Дельфина, то я уже успел оценить ее, и теперь пора прекратить. Твои протесты и сопротивление — уловка. Как ты думаешь, зачем я тебя позвал? Я хочу тебя немедленно.