– Молодой паре лучше побыть в одиночестве, – сказала Анхелита.

Ночью она долго молилась перед распятием. Но это не удовлетворило ее. Она тихо вышла на улицу. Улочка была узкая, гористая. Легкими шагами она спустилась и направилась к площади. Взошла луна. Яркий, круглый, ровный диск, казалось, плыл над мирным селением. Полнолуние. В посветлевшем небе Анхелита четко различала контуры горных темных вершин.

Девушка вышла на площадь и приблизилась к церкви. Еще издали она заметила в церкви свет. Не колеблясь, Анхелита вошла.

Перед большим распятием, молитвенно сложив руки, застыл на коленях священник.

– Отец Курро, – невольно окликнула его Анхелита.

И тотчас же устыдилась. Ведь она нарушила его молитвенное уединение.

Но он обернулся и поспешно поднялся на ноги. Было такое ощущение, будто он только ее и ждал. Анхелита приблизилась, склонив голову. Отец Курро благословил ее.

– Я рад, что ты пришла, дочь моя. Ты должна облегчить свою душу.

Девушка заплакала.

– Плачь, если слезы приносят тебе облегчение, плачь.

– Ах, отец Курро! Если бы вы знали…

– Мне кажется, я знаю, что тревожит тебя. Ты тоскуешь о матери, ты чувствуешь свою вину перед ней…

– О, да, да!

– Я бы мог посоветовать тебе вернуться, но я понимаю, что не случайно ты пустилась в столь далекий и опасный путь…

– Я – великая грешница, отец Курро!

– Когда человек всерьез осознает себя грешником, это уже много.

– Меня терзает страшный грех гордыни. Я осмелилась осуждать родную мать…

И Анхелита рассказала священнику о матери.

– Но это еще не все! – продолжила она. – Господь за мою гордыню покарал меня стыдным и горьким для меня чувством любви. О, отец Курро, я люблю Мигеля. – Девушка закрыла лицо ладонями.

– Не отчаивайся так, – донесся до ее слуха ласковый голос священника. – Не приписывай Господу жестоких намерений. Господь наш всемилостив и всеблаг! Он посылает тебе эту любовь не для того, чтобы наказать тебя, но для того, чтобы ты сама стала добрее и милосерднее к ближним. Помни об этом. Молись. Будь доброй. Господь не оставит тебя.

С этими словами священник вновь благословил девушку. Успокоенная Анхелита еще помолилась и отправилась домой, где заснула неожиданно легко и спокойно.

С той ночи и вся жизнь ее стала спокойной. Она снова занялась рукоделием. Сплетенные ею кружева вызывали восторг у всех жителей селения. Многие матери пришли к ней с просьбой обучать их дочерей. Анхелита охотно согласилась. За это обучение ей хорошо платили. Цыгане ездили продавать ее кружева и также привозили ей деньги. Ей выстроили дом неподалеку от дома Аны и Мигеля. Анхелита пользовалась всеобщим уважением.

Когда миновал счастливый медовый месяц, Мигель также начал подумывать, чем бы ему заняться. Он посоветовался с отцом Курро, и тот счел, что юноше не следует бросать своего ремесла музыканта. Вскоре Мигеля начали приглашать на свадьбы и различного рода торжества и в окрестные селения. Его ремесло теперь приносило значительный доход, и он был счастлив, потому что страстно любил музыку.

К концу первого года супружества явилась на свет маленькая Ана, а еще через два с половиной года молодые родители порадовались рождению Мигелито. Обоих детей крестил отец Курро, а крестной матерью была Анхелита.

Все они вели спокойную жизнь счастливых людей…

Глава сотая

Но я уже знала, что счастье Аны и Мигеля почему-то оборвалось. Удастся ли узнать, почему? Успеет ли Анхелита досказать мне эту историю или же мне, так и не узнав всего, придется самой участвовать в завершении истории любви Аны и Мигеля?

Я снова с нетерпением ждала ночи. Это уже стало привычным для меня. Но день прошел не так спокойно, как прошедшие дни.

Старуха явилась одна. Я играла с детьми. Анхелиты в комнате не было. Она распахнула дверь и вошла как хозяйка. Мне нечего было возразить. Она и вправду была хозяйкой здесь.

– Что вам угодно, матушка? – смиренно спросила я.

– Ты ведь говорила, что согласна написать письмо, – начала она. – Помнишь?

Я не помнила. Может быть, помнила Анхелита? Старуха спросила, помню ли я; возможно, она и сама сомневается в том, давала ли я подобное обещание. Во всяком случае, после всего услышанного от Анхелиты я не стану писать никаких писем. Пусть даже я и обещала. Наверняка это письмо ее родным. Быть может, кто-то хочет шантажировать их, выманить большую сумму денег. Я не намереваюсь участвовать в мошенничестве. И ведь родные Аны, конечно, знают ее почерк. Нет, нет.

– Не помню, – честно ответила я. – Ты уверена, что я действительно обещала написать письмо?

– Уверена, – в голосе старухи послышалась злоба.

– Тогда, значит, я передумала, – спокойно ответила я. – Я не собираюсь никого ни о чем просить. Кому нужно, приедет сам!

– А ты думаешь, не приедет? – спросила старуха злобно. – Приедет, будь покойна!

– Пусть. – Я взяла на руки захныкавшего Хуанито.

– Что ж, ты сама подписала свой приговор. Помни об этом. Солоно тебе придется.

На этот раз я ничего не ответила. Старуха выждала несколько минут у двери, но я спокойно занималась детьми, повернувшись к ней спиной. Так ничего и не дождавшись, она ушла, заперев за собой дверь.

Ночью я рассказал обо всем этом Анхелите.

– Было такое обещание, – сказала она. – Мы должны выиграть время. Мы и впредь будем давать любые обещания. Что нам еще остается?

– А о чьем приезде она говорила?

– О приезде Хосе до Монтойя, – глухо отозвалась Анхелита.

По голосу ее я поняла, что она и сама встревожена. Внезапно я прониклась к ней еще большим доверием и рассказала многое о себе, о Коринне, о Санчо.

– Мы непременно поможем вам всем, – воскликнула Анхелита. – Если бы вы знали доброту Мигеля и Аны!

– Если бы мы все знали, где их найти? – грустно заметила я.

– Господь не оставит нас!

Я подумала о том, что искренняя вера в Бога все же очень облегчает жизнь. Эта вера одаривает человека надеждой на помощь Божью.

– Но расскажи мне, что же случилось дальше, Анхелита!

– Ах, мне осталось рассказывать совсем немного. Наша счастливая жизнь в цыганском селении оборвалась неожиданно и горько.

Это случилось теплым летним днем. Я сидела на террасе дома Аны и Мигеля и плела кружева. Внизу Ана играла в садике перед домом со своими малышами. С высокой террасы я хорошо видела площадь с церковью.

Вдруг на площади показались люди в доспехах. Я несколько раз видела таких людей в Мадриде. Я даже знала, что это королевские гвардейцы. У меня захолонуло сердце. Почему они здесь? Хотя, впрочем, не надо быть особенно умным, чтобы понять, что гвардейцы из Мадрида появились здесь из-за Мигеля и Аны. Мы обнаружены. Мне стало страшно. Я сама не понимала, почему. Чего я испугалась? Ведь Мигель и Ана обвенчаны, как подобает. Никто не может разлучить их. Ана по доброй воле последовала за любимым. У них двое детей. Но тогда что же пугает меня?

Гвардейцы шли в окружении цыган. Затем появился отец Курро. Мигеля дома не было. Он как раз помогал одному старику, жившему на окраине селения, обновить его дом. Пока, казалось, не происходило ничего страшного. Никто не пускал в ход оружие.

Я поспешила спуститься вниз.

– Ана, – взволнованно кинулась я к ней, – не хочу тебя пугать, но, похоже, случилось что-то скверное. Думаю, тебе надо бежать.

Едва я успела это произнести, как появился запыхавшийся соседский мальчуган.

– Бегите! – крикнул он. – Их задержат! Бегите скорее!

Она прижала к груди детей.

– Боже! А Мигель? – воскликнула она.

– Его тоже предупредили, – мальчик едва переводил дыхание. – Наверное, он уже бежал…

– Он придет сюда? – растерянно спросила Ана.

– Нет, ему велели бежать. И вы бегите скорее! – и он убежал сам.

Ана пребывала в совершеннейшей растерянности. Что делать? Куда бежать? Где скрыться? Где Мигель? Как им соединиться? Будет ли он ждать ее, и если да, то где?

Все эти вопросы одолевали нас, но ни на один из них мы не могли дать ответа. Ах, если бы отец Курро был с нами! Но он там, на площади, пытается задержать гвардейцев, тянет время…

– Анита, ты должна бежать одна с детьми, – твердо сказала я. – Если придет Мигель, он сумеет отыскать тебя. Я тоже должна остаться здесь. Я наведу их на ложный след.

Ана залилась слезами. Я кинулась в дом, лихорадочно собрала кое-что необходимое из детской одежды. Сунула Ане узелок, снабдила ее деньгами.

«А если селение окружено со всех сторон?» – внезапно подумалось мне.

Но мы прожили здесь уже достаточно долго. Мы знали тайные тропки. Да, там не проехала бы повозка, не прошел бы вооруженный отряд. Но хрупкая женщина с двумя малышами проскользнет незамеченной…

Мы даже не успели поцеловаться на прощанье. Надо было спешить.

Вскоре после ухода Аны с детьми раздался стук в ворота. Я кинулась отворять. Увидев перед собой вооруженных людей, я сделала вид, будто для меня это полная неожиданность. Отец Курро и несколько наших стариков сопровождали их.

– Что случилось, отец Курро? – обратилась я к священнику.

– Мужайся, дочь моя. Это люди короля, нашего повелителя. Они имеют распоряжение увезти тебя в столицу.

– Да, это именно так, – подтвердил его слова один из гвардейцев, на голове его красовалась шляпа, украшенная большим пером. Он оказался капитаном.

– Мы имеем распоряжение также увезти в Мадрид Ану де Монтойя и Мигеля Таранто, – сказал он.

Сердце мое билось учащенно. Но я ни единым жестом не выдала охватившего меня страха.

– Я умею читать, – спокойно произнесла я. – Дайте мне прочесть королевское распоряжение. Ведь у меня есть на это право?

Откровенно говоря, я не знала, имею ли подобное право. Но капитан не возразил мне. Из кожаного футляра, прикрепленного к поясу, он вынул свиток плотной бумаги и развернул передо мной.