– Позволить им погулять, ваша светлость? – спросила Нэн.

– Да, – решилась я, – пусть поиграют во внутреннем дворе.

Дети радостно загомонили. Я подошла к самым маленьким – к Чарльзу и Джону, и поцеловала их замурзанные мордашки. Брюс пристально смотрел на меня. Я снова осторожно приложила палец к губам и выразительно посмотрела на него. Глаза его были широко раскрыты и выражали недетскую серьезность. Он едва заметно кивнул мне.

– Ступай, позаботься о том, чтобы нам было чем пообедать, – сказала я Нэн. – Я побуду с детьми.

Когда Нэн была уже у двери, я окликнула ее:

– Сеньору Санчо и сеньору Этторе скажи, что я с детьми во внутреннем дворе.

Глава восемьдесят третья

Я вывела шумный выводок на террасу. Мы начали спускаться по боковой лестнице, чтобы затем по коридору пройти во двор. Джона я несла на руках. Мелинда и Сьюзен вели за руки Чарльза. Брюс замыкал наше сумбурное шествие.

Мы благополучно достигли сада. Я усадила малыша на траву и сама уселась рядом, чтобы не оставлять его без присмотра. Девочки с веселыми возгласами побежали играть в прятки в тени апельсиновых деревьев. Чарльз играл вместе с ними. Но он был младше, и потому то и дело нарушал правила; девочки выговаривали ему, он оправдывался, затем шумная игра возобновлялась.

Я вспомнила, как совсем недавно мы играли с детьми все вместе. Мне показалось, я вижу перед собой Коринну, живую, с чуть растрепавшимися волосами, улыбающуюся, бегущую навстречу детям, на ней голубое платье, оно так идет к ее темно-голубым глазам… Сердце болезненно сжалось. Затем я вдруг поймала себя на мысли, что не могу поручиться за точность своих воспоминаний. Если бы сейчас понадобилось рассказать все «точь-в-точь как было»… Но все вдруг сделалось так зыбко в памяти. В каком платье была Коринна? Что она говорила? Она была жива и вся устремлена в жизнь. Она сердилась, сомневалась, спорила, желала; она жила! И вот ее нет…

Маленький Джон лепетал, показывая мне сорванную травинку. Я взяла его на колени и пощекотала травяным стебельком нежную детскую шейку. Малыш радостно засмеялся. Я с трудом удержалась от слез.

Дети Коринны! Они остались совсем одни. Она ушла из жизни так внезапно, не оставив никаких распоряжений. Санчо – их отец. Но сможет ли он сделаться их опекуном, согласно закону? И разве дело только в этом? Разумеется, надо сохранить их состояние, чтобы, став совершеннолетними, они могли вступить в свои права, ведь они – наследники всего, чем владела Коринна; всего, что она получила от своих родителей, от Брюса Карлтона.

Но сейчас главное не это. Дети еще так малы. Им нужна материнская забота. Это я должна заменить Мелинде и маленькому Джону мать…

Я вдруг почувствовала, что кто-то пристально смотрит на меня. Невольно я оглянулась, ища глазами Брюса. Только что я видела его. В углу двора он наблюдал за каким-то насекомым в траве. Я поймала себя на том, что ищу его не столько для того, чтобы защитить его, сколько для того, чтобы самой на него опереться. Мой мальчик вырос. Неужели я уже воспринимаю его как взрослого?

Это он смотрел на меня. И по моему ответному взгляду он понял, что может теперь быть со мной на равных.

– Я пойду в дом, узнаю, как там, ладно? – тихо спросил он.

Я подумала, что это, пожалуй, самое разумное действие.

– Да, – коротко бросила я. – Пойди. Но будь осторожен, очень осторожен. Береги себя. Ведь ты сейчас – моя опора.

Он побежал к лестнице. Откуда в этом мальчике столько ума и такта? Знает ли он, что произошло? Догадывается ли? Он сдержался и ни о чем не спросил меня. Как я благодарна ему за это.

Но что делать? Солнце поднялось высоко. В Испании обеду обычно предшествует полдник, который называют «сиестой». Я почувствовала, что проголодалась. Сьюзен, Мелинда и Чарльз устали и теперь уселись вокруг меня. Их явно клонило в сон. Маленький Джон уже уснул у меня на коленях. Дети ели уже давно, пора накормить их. Но я боялась идти в дом. Меня смущало то, что никто не приходит за нами: ни Санчо или Этторе, ни Нэн или Большой Джон. Мне казалось, что по логике кто-нибудь из них непременно должен был прийти сюда, поговорить со мной, позвать нас всех к столу. Но никто не шел. Это тревожило меня.

Прошло, быть может, полчаса. Но мне казалось, что само время замерло в тревоге. Я то боялась за Брюса, то нетерпеливо ощущала, что мой мальчик вот-вот появится.

Он появился внезапно. Меня уже начал смаривать тревожный сон, когда я увидела своего старшего сына, услышала его тяжелое дыхание. Обеими руками он прижимал к груди кое-как собранный узел. Я поняла, что случилось что-то скверное. Но я даже не успела спросить его, что же произошло. Он заговорил первым.

– Мама! – голос его прерывался. – Надо бежать. Там, в доме, полно солдат. Они арестовали сеньора Этторе и Санчо, Нэн и Большой Джон тоже арестованы. Это все потому…

– Не надо! – слабо вскрикнула я в отчаянии, мне так не хотелось, чтобы мой сын, мой чистый и добрый мальчик произносил это страшное слово «убийство»! – Я знаю, почему это…

– Вот! – он выпустил узел из рук, по траве разметались какие-то тряпки. – Он поспешно вынул из кармана моток ниток с большой иглой и ножницы. – Мама! Нэн сказала, что ты ушла со всеми детьми. Я взял все это из комнат слуг, чтобы мы могли хоть как-то переодеться. Иначе нас легко узнают.

Я поняла его замысел. Мой умный мальчик! Быстро пронеслась в сознании мысль о том, что нас все равно легко могут узнать. Но я не хотела сдаваться. Я жаждала действия. А действовать надо было быстро. Я разбудила Мелинду и Сьюзен.

Девочки сонно таращили глаза.

– Сейчас нам предстоит одно приключение, – заговорщически начала я. – Мы все сделаем себе костюмы испанских простолюдинов и пойдем пешком. Мы будем играть, как будто мы – местные жители. Говорить будем только по-испански. А сейчас побыстрее помогите мне приготовить костюмы. Девочки захлопали в ладоши.

– А где Санчо, сеньор Этторе, наша Нэн и Большой Джон, и тетя Коринна, и слуги? – спросила Сьюзен. – Они тоже пойдут с нами?

– Нет, – ответила я, – мы пока прогуляемся без них. А потом все им расскажем.

– Как жаль, что без мамы! – вздохнула Мелинда.

– Но твоя мама сейчас не может гулять с нами, – вмешался Брюс. – Она следит за слугами, как они выгружают наши вещи.

Мелинда и Сьюзен уже учились рукоделию и могли помочь мне. Поспешно, зашивая прорехи кривыми стежками, мы превратили принесенные Брюсом тряпки в одежду для меня и детей. Я было хотела бросить нашу одежду здесь, в саду, но быстро раздумала и увязала все в узел. Туда же я увязала мое ожерелье, серьги и кольца, а также крестики детей, кольца, ожерелья и серьги девочек. Все это могло нам понадобиться. Ведь не было возможности пойти за драгоценностями в комнаты.

– Вот еще, – Брюс вынул из-за пазухи узелок. – Я взял деньги из комнаты…

– Из чьей? – машинально спросила я.

– Не знаю точно. Одного из слуг.

Денег было совсем мало. Но они могли нам пригодиться. Я спрятала и их.

Я поспешно переодела детей, быстро заплела девочкам волосы в косички, как носят в Испании. Теперь оставалось самое трудное: выбраться из дома.

– Ты уверен, что они не станут искать здесь? – спросила я Брюса.

– Думаю, не станут, – серьезно ответил мальчик. – Они поверили Нэн. Они даже не стали обыскивать дом.

– Но в любой момент им может прийти в голову обыскать дом, – решила я. – Надо скорее уходить.

Но как?

– Надо перелезть через забор, – сказал Брюс, – там еще один двор, очень узкий и маленький, и в нем – потайная калитка.

Как все мальчишки, Брюс был любопытен, и уже успел хорошенько исследовать дом.

Он первым перелез через забор. Сделать это было не так-то легко. Ведь забор представлял собой каменную ограду, сложенную из булыжников, и был довольно высок. Брюс уселся на ограду верхом. Одной рукой прижимая к груди маленького Джона, а другой цепляясь за камни, я немного поднялась вверх и передала Брюсу малыша. Он спустился с мальчиком вниз и оставил его на земле. Затем снова взобрался на ограду. Я таким же образом передала Брюсу поочередно Чарльза и девочек. Затем и сама взобралась на ограду и принялась осторожно спускаться вниз, подолгу удерживая ногу на весу, выбирая наиболее надежное место, куда можно опереть ступню. Крепко затянутый узел с одеждой Брюс сразу перебросил вниз.

Наконец мы все оказались в маленьком узком и совершенно пустынном дворике. Здесь не было ни деревца, ни кустика, только затвердевшая от зноя земля. Я порадовалась тому, что на этот раз нам не придется перелезать через каменную ограду, мы сможем воспользоваться потайной калиткой.

– Ты знаешь, куда ведет эта калитка? – спросила я, повернувшись к Брюсу.

– Точно не знаю, – он потупился, словно это было его виной. – Она была незаперта. Я выглянул, там было что-то зеленое. Наверное, деревья.

Я вдруг осознала весь ужас положения, в котором я внезапно очутилась. Я одна с пятью детьми, в незнакомой стране, фактически без средств. Я не знаю, что же все-таки произошло, кто убийца Коринны. Мне непонятно, почему задержаны местными властями Санчо, Этторе, Нэн и Большой Джон. А уже ясно, что все арестованы. Но у меня нет иного выхода, надо бежать наугад. Хотя, впрочем, можно вернуться в дом и добровольно передать себя в руки местных властей. Но нет, этого делать нельзя. Это ужасное убийство, это странное бегство слуг – все это слишком напоминает заговор. Все это вихрем пронеслось в моем сознании. Я бросила случайный взгляд на туфельки девочек. На детях остались нарядные туфли и чулки. Но ведь нам предстоит пеший путь неизвестно куда. Уже через несколько часов обувь так измочалится, что не будет вызывать никаких подозрений. А если вначале кто-то и заметит нарядные туфельки, всегда можно сказать, что это подарок бедным детям… Но лучше не доводить до подозрений…

– Брюс! – я обратилась к моему единственному советчику. – Может быть, нам лучше выждать и уйти ночью?