Катарина Фукс - Падение и величие прекрасной Эмбер. Книга 1

У себя я не стала звать Нэн, а разделась сама. Надев ночную сорочку и распустив волосы, я уселась с ногами на постель и стала спокойно обдумывать ситуацию.

Разумеется, меня оскорбило поведение Коринны. С другой стороны, ее слова – урок мне. Я разнежилась, видела в ней лишь свою преданную сестру и ученицу. Я совсем позабыла о том, что бунтарство – оборотная сторона преданности. Никогда не следует наслаждаться чьей бы то ни было рабской преданностью. Дружба равных благороднее, нежели преданность ученика, слуги, раба.

Как же мне поступить теперь?

Конечно, гордость толкает меня принять глупый, в сущности, вызов, брошенный Коринной, и вступить с ней в борьбу. Но зачем? Ее цели мне ясны. Она все высказала сегодня. А мои цели? Я-то чего буду добиваться? Она намеревается бороться за то, чтобы овладеть Санчо Пико, как я когда-то боролась за то, чтобы быть единственной и любимой супругой Брюса Карлтона. А для чего я стану бороться сейчас? Бороться за любовь Санчо Пико? Глупо и смешно.

Что же делать? Уехать с детьми? Возможно, это лучший вариант. Да, конечно, моя гордость будет задета довольно чувствительно. Ведь я словно бы уступлю Коринне; что называется, отступлю без боя.

Но посмотрим, что будет дальше. Я спокойно прощусь со всеми и объявлю, что хочу попутешествовать одна с детьми. Я уеду не так уж далеко. Санчо легко сможет следить за моим маршрутом. Коринна очень скоро надоест ему своими претензиями. А там… Или Коринна смирится… Или… Санчо поедет со мной… Тогда… если, конечно, Коринна проявит должное смирение, я примирю его с ней…

Впрочем, существует и еще вариант. Я могу все рассказать Санчо прямо сейчас. Он умен, мы доверяем друг другу. Пусть он сам попытается найти выход из создавшейся ситуации.

Решено!

Я вскочила, набросила на плечи шаль, надела халат, убрала волосы под сетку, сунула ноги в домашние туфли.

Взяв серебряный подсвечник с ярко горящей свечой, я вышла из комнаты, заперев за собой дверь.

Я тихо постучалась в дверь Санчо. Молчание. Я прислонилась к стене, напряженно ожидая.

Наконец дверь приоткрылась.

– Эмбер? – спросил голос Санчо.

– Да. Я могу войти?

– Конечно.

Я проскользнула в дверь.

Горели две свечи на столе. Санчо, одетый, сидел в кресле. Увидев меня, он улыбнулся.

– Садись, – он указал на кресло напротив своего.

– Тебе лучше? – спросила я, с удовольствием опускаясь в мягкое кресло.

– Пожалуй, да. У меня какое-то странное недомогание. Похоже, кто-то добавил мне в тарелку ртуть. Странная приправа. Но, кажется, ни ты, ни Коринна, ни Этторе ничего подобного не чувствуете?

– Да, – мне стало уютно и спокойно, как всегда бывает с человеком, который тебя понимает и не оставит в беде, в то же время всегда сохраняя тон добродушной насмешки. – Да, – повторила я, – мы ничего подобного не чувствовали, и поэтому с уверенностью можно сказать, что это кто-то из нас подмешал тебе яд в пищу. – Я улыбнулась.

– Приятно слышать, – Санчо подмигнул мне. – Думаю, Этторе догадался о причине моего недомогания, – он посерьезнел. – Я бы понял его, если бы он сегодня же ночью уехал. Не всякий захочет вмешиваться в какую-то странную и темную историю.

– Но он твой друг, – заметила я.

Так вот в чем причина странного состояния Этторе! Конечно, он мог определить причину недомогания Санчо. Ведь Этторе занимается естественными науками. Интересно, что подумал Этторе, кого заподозрил? Но тут ход моих мыслей был прерван. Я заметила, как внимательно смотрит на меня Санчо.

– Почему ты на меня так смотришь? – невольно вырвалось у меня.

– Неужели не догадываешься? – усмехнулся он. – Я думаю, знаешь ли ты, что только что от меня ушла Коринна?

– Коринна?! – Мое изумление было настолько неподдельным, что человек менее умный, чем Санчо, непременно подумал бы, что я притворяюсь.

– Да, Коринна, – Санчо кивнул и озабоченно упер кончик языка в щеку. Я увидела, что щека его чуть вздулась. Может быть, на внутренней поверхности щеки возникло изъязвление от яда?

Но даже серьезная озабоченность не заставила меня сдержать вспышку нервического хохота. Я хохотала, как безумная, я раскачивалась в кресле и прижимала что есть силы ладонь к губам.

Санчо смотрел на меня, и лицо его приняло трагикомическое выражение.

То, что произошло затем, вовсе не входило в мои планы. Я вдруг невольно начала защищать Коринну; и чем более я распалялась, тем больше мне делалось жаль ее.

– Ее можно понять, Санчо, – говорила я, – как и все мы, она почувствовала, что происходит что-то неладное. Нервы ее были взвинчены до предела, и вот возбуждение ее проявилось именно таким образом…

– А ведь это она подложила мне ртуть в еду, – заметил Санчо с нарочитой небрежностью.

– Она призналась?

– Я не говорил с ней о возможном отравлении.

– Тогда почему же ты думаешь?

– Ты права, Эмбер. Коринна – существо наивное и экспансивное. Только что она прибежала ко мне в состоянии истерического возбуждения. Она пыталась соблазнить меня, тревожилась о моем здоровье; бессвязно обвиняла тебя во всех смертных грехах, клялась мне в вечной любви, умоляла пожалеть детей и тому подобное…

– Возможно, я и вправду виновата перед ней. Она не может, не умеет быть свободной. Для таких, как она, понятие свободы равносильно понятию порока. Вкусив свободы и поняв, что не в состоянии наслаждаться ею, такие, как наша Коринна, начинают страстно бороться с любыми проявлениями свободы. Именно из таких женщин получаются необычайно добродетельные матери семейств и строгие настоятельницы монастырей.

– Эх, если бы мы догадались об этом прежде! Короче, Коринна сама выдала себя самым что ни на есть элементарным образом. Я уже говорил, что она то и дело спрашивала, как я себя чувствую. Затем все в том же состоянии лихорадочного возбуждения она как бы мельком спросила, верно ли, что очень маленькие дозы ртути не опасны.

– И что ты ответил?

– Ответил, как ни в чем не бывало, что нет, не опасны.

– И ты не спросил ее, зачем ей это?

– Нет, не спросил.

– Но где она взяла ртуть? Как ей пришло в голову такое?

– Коринна не из тех, что обдумывают свои преступления заранее. Я поразмыслил хорошенько и понял, как все пришло ей в голову.

– Но зачем, зачем она хотела отравить тебя? – перебила я. – Совсем недавно она уверяла, что безумно тебя любит.

– Одно другому не мешает. Та свобода, которую мы с тобой столь внезапно ей раскрыли, действительно вскружила ей голову. Сначала она была в восторге и просто таяла в порыве благодарности к нам. Затем на место трепещущей под порывами свободного ветра новой Коринны вернулась Коринна прежняя, более устойчивая в своей добродетели.

– Но как она могла отравить тебя? – не выдержав, я снова нетерпеливо перебила Санчо.

– Ну потерпи. Дай досказать. Разумеется, Коринна совсем не хотела моей смерти. Более того, мысль о ртути пришла ей в голову совсем случайно. Я вспомнил, как однажды, еще на корабле, Этторе показал нам сконструированный им самим прибор – стеклянную трубочку, в которую впаяно немного ртути. При этом Этторе объяснил, на что годна ртуть в малых и больших дозах; и между прочим сказал, что употребление ртути вовнутрь может вызвать смертельное отравление или легкое недомогание, в зависимости от дозы. Сейчас Коринна все это вспомнила. Я уверен, что стеклянная трубочка Этторе безвозвратно исчезла. Ртути там было совсем немного. Коринна употребила ее на меня. А осколки и металлический стержень она, как я полагаю, закопала где-нибудь в саду.

– Но для чего эта трубочка предназначалась, Санчо?

– Этторе говорил, что она может измерять температуру воды, воздуха и даже человеческого тела.

– Странно, что я не помню. Меня бы это заинтересовало.

– Думаю, ты как раз купалась в бассейне.

– Но зачем Коринне понадобилось вызывать у тебя недомогание?

– Ты, опытная женщина, задаешь мне такой вопрос!

– Наверное, я слишком опытна для того, чтобы понимать мотивы импульсивных действий Коринны.

– Но ведь все так просто. Недомогание уложит меня в постель. Коринна станет ухаживать за мной, окружит заботой и постепенно уговорит меня жениться на ней. Так она представляла себе ход событий.

– А какую роль она отводила мне?

– Она считала, что ты удовлетворишься Этторе. Не сомневаюсь, что она уже успела наговорить ему глупостей о том, что ты страстно влюблена в него.

– Может быть, мне лучше уехать, хотя бы на время?

– Лучше будет, если уеду я.

– А мне остаться наедине с взбешенной Коринной? Благодарю покорно! Ведь это даже опасно.

– Тогда за завтраком я предложу всем разъехаться на время. Я поеду с Этторе. В конце концов он-то не виноват во всех наших глупых конфликтах. И мы не должны портить ему отдых. Вы с Коринной также разъедетесь в разные стороны. Так и будем некоторое время путешествовать порознь, а когда окончательно придем в себя, соединимся снова.

– Наверное, Коринне ты уже предложил этот вариант?

– Предложил.

– И что она?

– Согласилась.

– Что же, соглашусь и я.

Я поцеловала Санчо в лоб. Он подержал мою ладонь в своих руках. Я видела, что он еще слаб, и, конечно, не хотела напоминать ему об этом. Я тихонько выскользнула в коридор.

Я полагала, что долго не смогу заснуть, буду вновь и вновь возвращаться к тому, что произошло, обдумывать, анализировать.

Но ничего подобного! Я заснула легко и спала крепко.

Когда я проснулась, я лежала навзничь на своей широкой постели. Я открыла глаза и увидела женское лицо, склонившееся надо мной.

Где я? В Лондоне? В Америке? В Кадисе?

Это женское лицо с простыми чертами, выражающими искреннюю заботливость и доброту.