Катарина Фукс - Падение и величие прекрасной Эмбер. Книга 1

– Вы полагаете, этих энтузиастов будет так много?

– Полагаю, количество их будет увеличиваться. Скорее всего, они в конце концов даже объединятся.

– Вас интересно слушать.

Теперь Санчо беспрепятственно двигался вместе с индейцами и со своим новым другом. В пути индейцы охотились и несли с собой закопченное мясо диких свиней. Женщины собирали бананы и другие съедобные плоды. На кострах они готовили пищу – банановую кашу и жареное мясо. Это были низкорослые люди, приземистые, сильные и выносливые. У женщин была небольшая грудь и не было талии. Лица у всех были круглые с большими черными глазами, очень смуглые. Борода у мужчин не росла. Все они были совершенно обнажены. Одежду им заменяла раскраска тела. Красную, белую и черную краски индейцы получали из сока растений. Их нагота вовсе не казалась бесстыдной. Волосы и мужчины, и женщины стригли очень коротко с помощью ножей и выбривали макушку. Они по-своему любили чистоту, часто купались, имели специальные отхожие места.

Наконец мы прибыли на стоянку, которая представляла собой большое, отгороженное переплетенными кольями пространство. Внутри этого пространства, вокруг гладко утоптанной площадки, расположились шалаши и гамаки. У Этторе был здесь свой шалаш, куда он и отвел Санчо.

– Каковы теперь наши планы? – Санчо тревожился за судьбу маленькой Мелинды.

– Сейчас это племя готовится к войне с племенем, похитившим девочку. Но я надеюсь, мне удастся предотвратить это столкновение.

– Что дадут нам ваши миротворческие действия?

– Скоро я отправлюсь на их стоянку во главе нескольких местных стариков. В Европе назвали бы это посольством. Тогда я поведу речь и о похищенном ребенке.

Санчо немного успокоился.

– Отчего, вернее, из-за чего вспыхивают постоянно все эти бесчисленные столкновения и стычки? – полюбопытствовал он. Даже в такой ситуации ему не изменяла любознательность умного и образованного человека, равно как и желание философствовать.

– О, Санчо, почему вы не спросите, каковы причины наших европейских войн? Или войны за испанское и австрийское наследство, Столетняя и Семилетняя войны кажутся нам величественными и осмысленными в отличие от стычек этих бедных дикарей?

– Пожалуй, я не настолько глуп, чтобы не видеть причин, заставляющих людей хвататься за оружие. Борьба за власть и земли, соединенная с честолюбием, вооружает индейца отравленным копьем, а француза или англичанина – арбалетом. Я не обольщаюсь; разумеется, не только вы и я можем понять эти причины. Удивительно вовсе не это. Удивительно другое: почему тысячи и тысячи людей продолжают сражаться друг с другом во имя воображаемой привязанности к тому или иному клочку земли, или во имя столь же воображаемой истинности тех или иных религиозных басен… Почему?

– Спросите о чем-нибудь полегче, – Этторе хмыкнул. – К вашему вопросу примыкает множество других вопросов: например, почему в силу общественных отношений общество расслаивается на богатых и бедных? Почему образование доступно не всем? Почему образованные люди или сами являются власть имущими, или вынуждены прислуживать таковым и оправдывать их действия? И наконец, каким должно быть образование? И, уверяю вас, все это вопросы отнюдь не праздные, а трудные и мучительные…

Еще два дня Санчо и Этторе Биокка провели в подобных философических беседах. Затем собралось посольство. Санчо уговорил Этторе взять и его с собой. Посольство несло дары соседнему племени – поросят, бананы, посуду, сделанную из дерева и скорлупы кокосовых орехов; растительные краски.

Когда все приблизились на достаточно близкое расстояние к стоянке, индейцы покрыли свои тела разноцветными – красными и черно-белыми – полосами. Таким образом они украсили себя, чтобы выглядеть нарядно и торжественно. Санчо и Этторе переглянулись. Оба подумали об одном и том же: как странно все это напоминает приемы послов при европейских королевских дворах. Только здесь наносят краску на голые тела и преподносят плоды, а там выставляют напоказ дорогие ткани и меха, дарят золото и драгоценные камни. Но и там, и здесь, конечно, клянутся в вечной дружбе и, конечно же, эти клятвы нарушают.

Стоянка другого индейского племени оказалась почти точной копией стоянки племени, собиравшегося с ним воевать. Причиной войны могла стать маленькая Мелинда. Оба племени полагали, что имеют равные права на девочку, хотя никак не могли решить: как поступить с ней – оставить у себя или вернуть, взяв выкуп. Девочка была похищена людьми одного племени, но ее несли по земле, находившейся под властью другого племени. Из-за этого и разгорелся спор.

Послов принимали на утоптанной широкой площадке. Вожди отличались от остальных более богатой раскраской. Начались переговоры. Санчо понимал, что сейчас Этторе не может переводить ему; это было бы невежливо и даже показалось бы подозрительным. Оставалось только с тревогой ждать. Чтобы не сосредоточиваться на бесполезной тревоге, Санчо пытался рассеяться. Он с любопытством рассматривал женщин и детей, которые выглядывали из шалашей, суетились, сами с любопытством разглядывали гостей.

«Наверное, маленькую Мелинду прячут в одном из шалашей», – подумал Санчо.

Вокруг бегало множество голеньких детишек. На них даже не было поясков из древесной коры, их тельца еще не были раскрашены, волосики были одинаково коротко острижены. Отличить мальчиков от девочек можно было лишь естественным путем.

Несколько детей собралось рядом с Санчо. Они указывали на него пальчиками и пересмеивались. Им явно казались очень смешными одежда пришельца, его волосы и борода, цвет его кожи. Конечно, это было похоже на то, как в Лондоне посмеиваются над парижанами, в Париже – над англичанами, а в германских княжествах – и над теми, и над другими.

Внезапно какой-то малыш решительно растолкал остальных и смело ухватил Санчо за штанину. Санчо эти действия позабавили. Он бросил беглый взгляд на ребенка. Это оказалась девочка. Она что-то сказала остальным детям на индейском диалекте, затем чуть запрокинула головку, чтобы лучше видеть лицо высокого Санчо, и…

– Санчо! – капризно и требовательно позвал ребенок, – Санчо! Мама… – остальная часть фразы была произнесена опять же по-индейски.

Но Санчо уже понял – девочка спрашивала: «Мама тоже здесь?»

Санчо узнал Мелинду. Голенькая, с остриженной черной головкой, она успела так загореть на солнце джунглей, что ее даже трудно было отличить от индейских детей. Девочка выглядела здоровенькой, бодрой и уверенной в себе. Санчо присел перед ней на корточки и подхватил на руки.

В этот момент Этторе в торжественном жесте простер руку, указывая на Санчо с ребенком. Девочке это показалось смешным, она звонко расхохоталась. Санчо догадался, что сейчас Этторе произносит некую напыщенную речь, в которой действия достаточно простые изображаются сложными и искаженными каким-то неестественным величием. Совершенно так, как это бывает во дворцах и в судах европейских государств.

Этторе говорил, что Санчо – отец ребенка, чуть не сделавшегося причиной войны между двумя могущественными племенами. Если сейчас ребенок будет возвращен Санчо, тот не отправит в джунгли могучее и страшное войско белых людей.

Этторе не напрасно расточал свое красноречие. В конце концов оба вождя пришли к выводу, что ребенка и вправду лучше возвратить.

Но сделать это оказалось не так-то просто. Маленькая Мелинда решительно воспротивилась. Она хотела остаться здесь, бегать голенькая, купаться в речке, есть сколько угодно бананов. Конечно, было бы хорошо, если бы с ней жила и мама Коринна; но когда Санчо, думая таким образом уговорить девочку, стал убеждать ее, что это невозможно, Мелинда заявила, что она все равно останется здесь, а мама будет приходить к ней в гости. Разлука с братьями не очень печалила малышку, здесь она нашла много новых товарищей и подруг.

Решили прибегнуть к самому простому способу: дождались, пока девочка уснула, и спящую отдали ее Санчо. Так просто все закончилось. Этторе проводил Санчо и принял его приглашение погостить в поместье.

Мы с удовольствием выслушали этот рассказ, в котором оказалось много комического и, пожалуй, трагикомического. Заливаясь смехом, Коринна добавила, что когда Мелинда поняла, что ее возвращают к прежней жизни, она принялась отчаянно брыкаться, царапаться и даже ухитрилась укусить своего спасителя Санчо. Впрочем, встреча с матерью примирила малышку с вынужденным возвращением.

– Она очень поздоровела, – смеялась Коринна, – и ни за что не желала надевать платьице и панталончики. Мы с ней помирились на том, что я буду иногда позволять ей играть голышом.

– Да, дети в отличие от нас, взрослых, более верны законам природы, им легче возвращаться к исполнению этих законов, то есть к тому образу жизни, который принято называть диким, – заметил Этторе.

– Но законам какой природы мы, по-твоему, неверны? – задал ему вопрос Санчо. И тут же развил свою мысль: – Ведь, на мой взгляд, природа человека резко отличается от природы любого другого существа на этой планете. Представьте себе корову, которая, обуздывая естественные влечения плоти, уходит в монастырь во имя идеи Бога!

Коринна невольно прыснула. Я погрозила ей пальцем. Меня очень занимали идеи Санчо, хотя я отдавала себе отчет в том, что они настолько логичны и разумны, что вряд ли большое количество людей в состоянии согласиться с ними. Увы, большинству людей легче согласиться с чем-либо нелогичным, даже нелепым, но, по возможности, пронизанным страстью. Между тем, Санчо продолжал:

– Вообразите себе лошадь, которая нарочно терпит боль в мочках ушей, чтобы иметь возможность носить серьги, поскольку этого требует прихотливая мода…

– Ты все о женских свойствах говоришь, Санчо! – перебила Коринна. – Приведи несколько примеров, связанных и с вами, мужчинами!