Я приближалась к беседке. Там, я знала, все было устроено для отдыха, для послеполуденной дремоты. Может быть, я прилягу и немного отдохну.

Вокруг царила полнейшая тишина. Я была в полном одиночестве. Но, несмотря на это, какое-то странное, неясное для меня самой чувство заставляло меня двигаться осторожно. Я на цыпочках приблизилась к беседке.

Было очень тепло. Но мучительная дрожь внезапно пробежала по моему телу. Я замерла и вся превратилась в слух. Затем я быстро пробежала вперед и укрылась в окаймляющих беседку кустарниковых зарослях. Я услышала тихие голоса. В полной тишине они доносились отчетливо. Они казались частью этого прелестного искусственного ландшафта. Казалось, здесь, на этой созданной человеческими руками, вдохновленными фантазией, сцене, кто-то разыгрывал пасторальную драму любви. Женский голос нежно жаловался, мужской – ласково утешал.

Я узнала эти голоса. Более того, из моего укрытия я увидела влюбленную пару.

Была ли я огорчена? Расстроена? Угнетена? Нет, пожалуй, не это. Я просто вся превратилась в слух и зрение.

– О, нет, нет, я этого не перенесу! – флейтой пропел женский голос.

– Будь мужественна, дорогая, – мягко проговорил мужской.

– Если бы ты жил моей жизнью, ты не говорил бы так!

– Увы, милая, я могу жить лишь своей жизнью.

– Ах, эта твоя вечная ирония. Но, впрочем, за это я и люблю тебя. Однако если бы ты понял, как мне тяжело!

– Разве я не стараюсь всячески облегчить твою участь?

– Ты должен найти какой-нибудь выход.

– Выход? Но какой?

– Ты мужчина! Ты мог бы вызвать его на поединок.

– Любимая, я конечно, мог бы это сделать, но я не мог бы убить его! Убийство противно моей натуре и моим убеждениям.

– Нет, ты не любишь меня. Иначе ты не мог бы спокойно терпеть то, что другой владеет моим телом!

– Но ты, дорогая, не хочешь помочь мне. Отчего ты не уговоришь его переехать навсегда в город?

– О, ведь ты знаешь, как он упрям и подозрителен. Он обеими руками держится за этот кусок земли; он внушил себе, что именно здесь он находит спасение от суетности и фальши жизни. Боже мой, как он бывает глуп порою!.. Полуобнаженные Санчо Пико и Коринна лежали на дерновой скамье, застланной плащом Санчо. Сквозь золоченые металлические прутья беседки, увитые плющом, я отчетливо различала любовный беспорядок в их одежде, лилейную трепетную грудь Коринны; их поцелуи и объятия. Иногда Санчо как бы нависал над возлюбленной, его гибкая мускулистая спина скрывала от меня нежную плоть Коринны.

– Он выстроил для меня эту золотую клетку, – продолжала свои жалобы она. – Он воображает, будто я люблю его! О, глупец! Я всегда ненавижу его самоуверенность и самовлюбленность. И кроме того, он упрям и подозрителен…

Не надо было быть особенно догадливой, чтобы понять, что речь идет о лорде Карлтоне. А Коринна, между тем, распаленно продолжала:

– Когда я увидела Лондон, я поняла, что существует иная жизнь, полная веселья и блеска. Если бы мы с тобой могли жить этой жизнью, жизнью Европы! Почему бы нам не уехать в Италию? Ты говорил, что там прекрасно…

– Но ведь я беден, дорогая. Ты привыкла к роскошной жизни. Я не могу тебе этого дать.

– Отец и мать помогут мне!

– Не будь наивной, Коринна. Наше бегство вызовет скандал, твои родители просто-напросто отступятся от тебя.

– У меня больше нет сил терпеть!

– Подумай о детях!

– О детях? О! Я только о них и думаю. Но он и здесь нашел способ оскорбить меня. Когда он привез маленького Брюса, я сразу поняла, что это сын его любовницы. Карлтон знал, что я никогда не стану вымещать свою досаду на ребенке! Подлец!

– Тебя так огорчало то, что у него есть сын от любовницы?

– Боже! Какое мне дело до его любовниц! Меня раздражала его самолюбивая уверенность в том, что он лучше, умнее меня.

– Но, милая, маленький Брюс – его единственный сын. И это сын твоей сестры.

– И твоей любовницы!

– Коринна, я не отличаюсь самоуверенностью лорда Карлтона, но я хочу быть свободен в своих действиях. Я всегда предупреждал тебя об этом. Эмбер красива и умна…

– Иногда я думаю, любил ли ты меня хоть когда-нибудь! – с горечью воскликнула Коринна.

– Нет, я никогда не любил тебя, как лорд Карлтон; никогда не хотел, чтобы ты была моей собственностью, моей рабыней.

– Когда я думаю о наших детях, о! Если бы ты знал, как я страдаю ежедневно, ежечасно! Ведь он считает их своими детьми. Представь, каково мне видеть, как он ласкает их, берет на руки! Любимый, я больше не выдержу! – она зарыдала.

– Не плачь, Коринна, умоляю тебя, – он нежно склонился над ней. – Ты же знаешь, терпеть осталось недолго. Тебе известен мой план. Эмбер поможет нам.

– Ты полагаешь? Ты хочешь обмануть ее?

– Коринна, ты знаешь, это не в моем стиле. Я не собираюсь обманывать ее, но я не хочу расставаться с ней. Мне кажется, она любит меня.

– А я? А наши дети?

– В человеческом сердце таится много любви; оно, – словно глубокий колодец, дна не увидишь.

– Красиво!

– Это сказал мне в Риме один московит по имени Пьетро.

– Как я хочу уехать!

– Потерпи, Коринна, еще немного потерпи.

– Но ты уверен в своем предположении?

– Да, у меня есть чувство, что я прав.

– Это ужасно, то, что ты задумал.

– Есть ли у нас иной выход?

– Нет.

– Тогда положись на меня.

– Но, Санчо, ты никогда не оставишь меня? Ты ведь знаешь, как я беспомощна в этой жизни.

– О чем ты говоришь, Коринна? Я сделаю все для тебя и для детей; для того, чтобы мы все были свободны…

Этот содержательный разговор явно утомил влюбленных. Объятия их сомкнулись. Но после короткой близости Санчо поднялся. Он и Коринна привели в порядок свою одежду и разошлись в разные стороны.

Глава пятьдесят вторая

Я еще немного выждала, затем опрометью кинулась к подножью статуи Венеры с яблоком. Теперь моя нагота казалась мне смешной. Я поспешно, путаясь в рукавах, оделась, прибрала волосы.

Бегом я вернулась в дом и поднялась к себе. Разумеется, о том, чтобы заснуть, не было и речи.

Да, я, пожалуй, слишком много узнала в эту ночь.

Итак, Санчо и Коринна – давние любовники. Я посмеялась своей наивности. Если бы я не была убеждена так в чистоте и скромности Коринны, в ее строгой супружеской верности, я более внимательно приглядывалась бы к ней и, наверное, обо всем в итоге догадалась бы. Но какова Коринна! Какую комедию разыгрывала она со мной, как ловко обманывала Брюса. И каков Брюс. Да, он достаточно наказан за свою самоуверенность, за свое пренебрежительное отношение к женщинам. Впрочем, я скорее жалела сестру. Ведь ей действительно приходилось нелегко. И при этом она все же, несмотря ни на что, оставалась доброй, была внимательна к моему сыну…

Но что они задумали? Как они собираются избавиться от Карлтона? Это не могло быть убийство. Я знала, что Санчо не станет убивать. Но почему же тогда Коринна назвала замысел дона Санчо «ужасным»? И какая роль во всем этом отводится мне?

А впрочем, дон Санчо правдив, он все расскажет. Нет, я первая расскажу ему все.

С этой мыслью мне все же удалось забыться сном.

Наутро я держалась, как обычно. Я спокойно простилась с лордом Карлтоном, ласково поцеловала Коринну.

Мы разместились в двух каретах, в одной – дон Санчо и багаж, в другой – я и Сесилья.

Мы доехали по хорошей дороге до пристани и погрузились на корабль.

Я искоса поглядывала на Санчо. Сначала я было решила поговорить с ним на корабле, но потом подумала, что лучше поговорить спокойно в моей спальне в доме отца.

Без приключений мы плыли по огромной реке. Я не хотела уходить с палубы. Мне казалось, что пока мы плыли в усадьбу Брюса, я многое не успела рассмотреть.

Мое внимание привлекли странные чудовища, похожие на огромных ящериц с длинной зубастой пастью. Туловища их были покрыты грубой морщинистой кожей. Целыми стаями они следовали за кораблем.

– Что это? – спросила я Санчо.

– Это крокодилы, – отвечал он.

– Вероятно, они очень опасны?

– Да, если кто-нибудь вздумает купаться в этих местах или просто случайно окажется в воде.

– Но кораблю они повредить не могут?

– О нет.

Я с любопытством продолжала следить за странными чудовищами. Они прекрасно держались в воде, двигались быстро, словно вспарывая волны своими удлиненными туловищами. Но однажды я заметила нескольких крокодилов, выбравшихся на болотистую отмель. Здесь они едва переползали с места на место, с трудом волоча за собой длинные с заостренными кончиками хвосты.

– Посмотри на них, – подозвала я Санчо, – настоящие сказочные драконы. Что удивительного в том, что в местах, где водятся такие чудовища, люди толкуют о магии и волшебстве.

– Я рад, что ты так думаешь, – ответил Санчо задумчиво. – Я тоже полагаю, что все имеет естественные причины.

Вероятно, мой взгляд, брошенный на него вскользь, был несколько более многозначительным, чем следовало, и мог насторожить его. Я это почувствовала.

Совершенно очаровали меня, когда мы проплывали мимо озер, стаи прекрасных птиц с красными ногами и розовым оперением. Птицы немного напоминали цапель. Они назывались фламинго; и когда взлетали, казалось, розовое облако поднимается в небо.

Когда мы приплыли в город, Санчо вежливо простился со мной, мы уговорились о скорой встрече у меня.

Дети радостно меня встретили, они уже успели соскучиться. Я решила, что Чарльз и Сьюзен успели еще подрасти за это время.

Нэн смотрела на меня и ревниво поджимала губы. Я почувствовала, что она хочет поговорить со мной. Я позвала ее в свои комнаты.

– Что случилось, Нэн? Почему ты на меня так смотришь? Тебя кто-то обидел? Или ты по-прежнему ревнуешь меня к Сесилье?

– Было бы к кому ревновать! – фыркнула Нэн. – К этой девчонке-сплетнице. Я не сомневаюсь, что она распускает о вас все эти слухи.