Иман Кальби - Падая за тобой

А потом он делает самое ужасное для меня, что мог в этой ситуации…

Он начинает бесшумно плакать. Это даже не плач. Это вой. Такой, как у волков там, за пропастью, в лесу… Я закрываю глаза и оседаю на пол… Почему-то мои глаза тоже сухие… Аж болят от этой соленой сухости… Иссушила нас эта правда… Уничтожила… Все именно так, как я и думала…

— Ты давно пьешь транки? — спрашивает он тихо.

И это все, что он хочет спросить сейчас?…

А я словно оправдываюсь, словно хочу его утешить своим ответом…

— Давно уже не пью… Как забеременела, как Алан родился… Не хочу даже…

— Я видел их у тебя в сумке вчера… Ими ты травилась в Дубае?

Я сглатываю ком в горле. Да, я врала… Все эти качели с Алмазом, мои муки совести из-за его беременной жены, вся эта чудовищная ситуация снова заставили меня сесть на успокоительные… Пока в маленьких дозах, но… я знала себя… Оттого, наверное, и бежала от Алмаза, положа руку на сердце… Боюсь, моя психика не выдержит вот таких вот постоянный житейских драм…

— Мадина потеряла ребенка, а я рад… — говорит мне снова через паузу, — от таких, как я, рожать не надо… Знаешь, я мечтал, чтобы ты забеременела… А сейчас буду молить Бога, чтобы нет…

— Не волнуйся об этом, у меня сегодня начались месячные, — это была правда. Вот только его слова все во мне перевернули… Значит, про Алана он не знает… И хорошо… Алан только мой…Но сердце разрывалось… Я надеялась сказать ему правду… Она крутилась у меня на языке… А теперь точно не скажу… Не после его слов…

— Сегодня в восемь вечера твой самолет в Дубай. Улетаешь к сыну. И все, Камила. Конец. Про деньги не думай. У тебя безлимитный счет. Все, что пожелаешь, твое… Живи так, как захочешь. Ты совершенно свободная женщина. Личную жизнь захочешь устроить- устраивай, обязательно. Найди достойного… Только не оглядывайся назад. Меня забудь. Все это забудь, как дурной сон… Хватит. Тебя больше никто не потревожить никогда из этой жизни…

Я сглатываю подступающие слезы… Мне больно…

— А как же твои слова? Чтобы руки тебе отпилила, если оторвать от себя захочу. Что не отпустишь… слово мужчины даешь…

Он печально усмехается…

— Только разве я мужчина, Камила? Разве мужчина допустил бы все то, что с тобой произошло… Нет…. Я на тебя прав не имею… Никогда не имел… Ты достойна лучшего и большего, Камила… Я все сказал. Ухожу. Прости меня… Прости, что… — он еле говорил… Я в ужасе смотрела на то, как на глазах из самого прочного камня в мире он превращался в груду пепла, а главное, я не знала, чем ему помочь, что сделать… Почему-то вспомнила уроки хим ии в школе… «Даже бриллианты при определенном тепловом воздействии превращаются в простой грифель… Алмаз можно раздробить, можно сжечь нагревая до 650 градусов. В вакууме или в инертном газе при повышенных температурах он постепенно переходит в графит.» Так вот, оказывается, что с нами произошло… Вакуум… Инертный газ… Адское пекло… Все сразу… И мы не вынесли…

Алмаз

Выходил из дома, который еще утром по наивности, надеялся сделать своим настоящим долгожданным семейным гнездом, а казалось, что душа осталась там… В ногах у этой прекрасной благородной женщины, которая всю жизнь закрывала меня своей хрупкой грудью от удара, нанесенного самыми моими близкими людьми… Теми, кого называл родителями… Я ведь и правда уже почти не злился на Капиева… По-своему несчастный, жалкий человек… Мерзавец. Подлец, но… Разве я был лучше… Разве я не делал больно другим? Разве не уничтожал Мадину своим равнодушием, разве не пытался подчинить себе даже дыхание Камилы… Разве не хотел, чтобы она целиком и полностью была моей, не терзал ее постоянными упреками и презрением… Капиев был прав. Я был ее не достоин. С самого начала… И ведь я действительно ни раз даже не удосужился заглянуть в душу к ней, узнать, спросить, разглядеть сквозь маску плохо сыгранного отчуждения нечто большее, тайны ее страшные разглядеть… Вроде бы и видел ее наигранность, нелепость и резкость, когда она меня отвергала- и в первый, и во второй раз- а гребанная мужская гордость, ревность, злость на поражение слепили, как яркое солнце… Я знал наизусть все ее родинки и родимые пятна, я выбивал из нее сотни раз слова, которые хотел слышать мой ошалевший в ее влажных горячих тисках член через мозг, но даже не подумал хоть раз сесть и поговорить о том, что было тогда, в тот роковой день, когда она уехала с Капиевым… По-человечески поговорить, без предъяв, оскорблений, назиданий… Но я этого не сделал. Я даже сейчас этого не сделал, потому что мне нечего было ей сказать… Что? Что, сука, сожалею? Что мне жаль? А не засунул бы я свою жалость себе в задницу… Прошло время об этом говорить…

Я достаю телефон из кармана и усмехаюсь. Смотрю на пропущенный вызов от частной авиакомпании, где я заказывал вылеты на прайват-джетах. Мне звонили за пять минут до того, как зашел к Капиеву. Подумал, что перезвоню позже… Мне же надо было заказать рейс для сына Камилы из Дубая. Решил сделать это сам, без левых уш… Все-таки мальчик был пока слабым местом в нашей партии, нужно было максимально его обезопасить… Хорошо, что не поднял тогда… Теперь я им перезваниваю и заказываю вылет из Москвы в Дубай… Один пропущенный вызов, какие-то жалкие пару часов, а перевернули всю жизнь, разделили ее на «до и после»…

Я управился даже быстрее, чем за двенадцать часов. Уверенно вдавил педаль газа и, нарушая все возможные ограничения по скорости, понесся в ближайший полицейский участок. И мне было абсолютно все равно, что будет со мной… Все равно, что там с Капиевым… Главное, пусть изолируют меня подальше от этого мира… От яркого солнца, голубого неба, запаха зелени… Я больше этого всего не заслуживаю…

Вытащил из кармана все еще запрятанную там коробку с кольцом и не глядя, швырнул ее в Москва-реку, которую как раз проезжал по набережной… Да, не горная река, в море его не унесет… Но ничего, сойдет и это…Пусть лежит на дне вместе с грязью и мусором большого города… Там ему и место, а не на ее пальце…

Глава 54

Спустя пять лет

Камила

Пять лет — это так чудовищно много… Я почти забыла Его черты… Закрываю глаза- и не могу сложить в единую картину Его лицо… вроде бы представляю каждую отдельную его часть, а картинка смазанная. Есть только один единый образ и всё.

Пять лет- это так чудовищно мало… Я помню каждое его прикосновение, каждый вздох, горячее дыхание на своей коже, нежные поцелуи, грубые, до хруста объятия, жесткие толчки, невыносимо томные и медленные движения…

Вот, оказывается, что нам важно. Человек эгоистичен даже в своих воспоминаниях. Даже память сохраняет для него то, отчего ему по-настоящему было хорошо. А так, как с Ним, мне не было хорошо никогда и ни с кем… И не будет…

Я запрещала себе думать о нем, но все равно думала… Но вот незадача- все эти мысли были теперь просто воспоминаниями… Как я ни пыталась закрыть глаза и представить его рядом, расслабиться, лаская себя, ничего не выходило… Во мне снова все заснуло как в женщине, заморозилось… Моя природа лишила меня даже этой роскоши- оживлять его в своих фантазиях и получать разрядку и удовольствие хоть так… Что уж говорить, что мужской пол в целом просто перестал для меня существовать. Сколько их было- робких и настырных, наглых и воспитанных- тех, кто пытался добиться моего расположения, а я воспринимала это если не с раздражением и усталостью, то со снисходительным равнодушием. Какими бы ни были ухаживания со стороны моих многочисленных поклонников всех пошибов и национальностей, обитающих в Дубае, этом городе-Вавилоне XXI века, ответ всегда был один: «И все-таки нет»…

Я часто вспоминала тот день, когда все открылось. Когда Он пришел ко мне с окровавленными глазами и таким же сердцем. Думала, что бы могла сделать, чтобы удержать его, остановить, заставить попробовать построить заново наше счастье на руинах прошедших лет… И какими бы ни были мои варианты развития событий, неизбежно они приводили к одному финалу- нашему расставанию, прописанному, видимо, там, на небесах… Он бы все равно не смог жить с этим позором. А я… я изначально смирилась с тем, что он не мой… Не верила в нас. Не верила в наше будущее… В этом, наверное, была моя главная ошибка… Или, напротив, спасение… Потому что если бы я не смирилась с фактом того, что его больше не будет в моей жизни- могла бы сойти с ума или снова попытаться свести счеты с жизнью, а так приняла это как данность…

Когда он все узнал и я это поняла, первое, что почувствовала, было… облегчение… Да, как ни странно, меня отпустило… Словно годы груза и боли с плеч разом упали… наверное, все-таки в глубине души мне было важно, чтобы он знал, что я не предавала… что оставалась верной своей любви… После стольких лет подавления этого желания все рассказать в себе оно вырвалось на свободу и освободило меня… А еще я в душе понимала, что мы не достойны счастья, слишком много боли принесли окружающим… И дело не только в Мадине с ее искалеченной судьбой, не только в погибшем, возможно, из-за нас ребенке в ее чреве, не только в Капиеве, который с лихвой заплатил за свое желание быть со мной, не в Карине с разбитым сердцем, не в Анзоре со сломанной челюстью, не в родителях Алмаза, которые ведь действительно действовали из самых искренних порывов сделать жизнь своего ребенка лучше, а в итоге получили в сердце дыру одиночества… Дело в том, как эгоистично и самозабвенно мы видели в глазах друг друга только себя… Эта одержимость была такой сильной, что, казалось, могла привести в конечном итоге к еще более ужасным последствиям… На пути такой любви никто не считает сопутствующие жертвы… А в итоге ты сам не замечаешь, как сам становишься жертвой… Наш бег по лесу, его насилие надо мной- это только демо-версия того, в какую черную, непроглядную тьму нас бы в конечном итоге могла заманить эта когда-то чистая и невинная, а теперь порочная и низменная страсть…