Он говорил это мне, а я с силой комкала простынь, потому что одно упоминание этого змея вызывало ни с чем не сравнимое чувство отвращения и ненависти…

— Все будет хорошо, Камила. Здесь Вам помогут. Здесь Вы в безопасности… Я никогда не буду давить на Вас в принятии решения, но знайте, Арсен Дибирович каждый день справляется о Вашем состоянии, отправляет свежий букет цветов и только и ждет Вашего разрешения на встречу…

Я не отвечала. Вообще не говорила с ними. Не потому, что внезапно онемела. Потому что не хотела говорить. Ни с этими капиевскими прихвостнями, ни с кем бы то ни было еще… мне нечего было сказать этому миру… Меня вообще быть тут больше не должно было. Я всё. Я кончилась… полная апатия, полное равнодушие. Сил хватало только, чтобы встать и выкинуть в мусорку очередной капиевский веник, который купленная им с потрохами, как и весь другой персонал, медсестра с приторной улыбкой и пожеланиями чудесного дня заносила мне в комнату каждое утро.

Клиника больше походила на красивый загородный отель. За нами неустанно следили камеры, но в то же время, тюремного надзирательства не было, чтобы создать пациентам видимость свободы передвижения. Я много проводила времени в библиотеке, а она была здесь просто замечательная, гуляла на природе. Благо, что погода была сказочной. Не знаю, еще поздняя весна или началось уже лето. Но зелень, щебетание птиц, нежный шепот листвы и танцы колосящейся на ветру травы, на который, казалось, можно смотреть вечно — те немногие радости, которые все еще грели мне душу в этом мире…

Я старалась не думать о произошедшем в Дубае, старалась не думать об Алмазе, но не получалось. То и дело мысли возвращались к нему. К нашему прошлому, давнему и не очень. К воспоминанию его теплого сильного тела, жаркого дыхания, нежных, но настырных объятий. В масштабах жизни эти картинки в моей голове, может быть, за исключением каких-то дремучих и хаотичных обрывков минут, проведенных с отцом- то немногое счастливое, что у меня было… Ничто и никто больше не приносил мне никаких эмоций, которые бы могли сравниться с эмоциями в отношении Алмаза… Мой медвежонок… Как же я его любила… И хотя я знала, что устроенное Капиевым нам с ним в отместку шоу разбило его сердце, я была рада, что до этого он успел победить, что теперь он получил все то, что так давно заслуживал… Славу, признание, статус, деньги… Теперь перед ним должен расступиться весь мир…


Я сидела в холле клиники вместе с другими пациентами. Здесь не было буйных или слишком уж странных. Преимущественно такие, как я- либо суицидники, либо бывшие наркоманы, либо с тяжелыми формами депрессии… И все очень богатые, конечно же… На заднем плане играл телевизор с каким-то нелепым фильмом, а я читала Чехова… Что-то заставило меня поднять глаза на экран в тот момент, когда один из пациентов подошел к телевизору и переключил канал на Спортивный, и мое сердце больно кольнуло. Потому что там шла передача про Алмаза… он ведь теперь, наверное, настоящая знаменитость там, в реальном мире… Хотела было отвести глаза, но не смогла… Кадр сменялся кадром. Его отец, мать… Скромные, смущенные от свалившегося внимания, сильно постаревшие с тех пор, как их видела я… Их милый домик во Флориде… Кадры из нашего родового села и… отрывки боя… Не сразу поняла, что меня смутило… Возможно, его лицо… Какое-то оно было вспухшее, неестественное, словно не его… Я даже отложила книгу. Подошла поближе к экрану- это гримм? Не могла понять, что же с Алмазом было не так… А потом услышала то, во что сначала не поверила… Решила, что ошиблась… Автор программы говорил о том, что бой был 20 марта… Но как, если я наглоталась таблеток 19 марта- об этом написано в моей медицинской карте… Это означало, что в этот же день с утра я была у Алмаза, в этот же день Арсен устроил показательное выступление со мной в главной роли у окна… Вот только Капиев, пришедший за мной в номер отеля спустя несколько дней моего прозябания там, сообщил мне, что бой на тот момент уже состоялся… То есть это означало, что Алмаза избивали, заставляя смотреть на нас с Арсеном, накануне его боя….

К горлу подступил ком, я подорвалась к уборной, но не добежала. Меня вывернуло прямо на дорогой персидский ковер этого особняка- психушки чеширского кота… Попыталась встать, но голова кружилась, я снова упала на пол. Подбежали медсестры, что-то начали щебетать вокруг, но их голоса долетали до меня уже через накрывающую дымкой темноту сознания…

***

Я проснулась в своей палате, когда за окном уже вечерело. Теперь я определяла время суток вот по таким признакам. Интереса смотреть на часы не было… Плохо помнила, что произошло в последние минуты перед тем, как я провалилась в небытие… Помнила только добивающее меня открытие, от которого сердце так сильно сжималось, словно его засовывали в вакуум и сдавливали…

Я не сразу увидела, что в комнате кто-то есть. Машинально перевела глаза на отфиксированную боковым зрением темную тень на кресле напротив и дернулась. Люцифер в человеческом обличии был передо мной. Капиев все-таки не стал ждать моего «да»… Наверное, понимал, что никогда не услышит…

— Привет, Камила. Как ты? — голос сухой. Как всегда.

Я молчала. Мне нечего было сказать этому человеку. И приветов я ему не желала. Я желала одного-чтобы он сдох… Раньше желала, чтобы попросту испарился из моей жизни. А теперь так ненавидела, что желала смерти…

— Я знаю, что ты не в восторге от того, что я пришел к тебе, но… ты ведь моя жена, а я твой муж… Все еще… И так будет всегда, Камила… Мне кажется, ты уже поняла, что не стоит питать…

— Я все поняла, Арсен, — оборвала его, зная, что он скажет дальше, — ты все еще мой муж, а я твой жена… Одно только изменилось… У меня прибавилось больше поводов для ненависти к тебе…

Отвернулась к окну. Пусто на душе. Сил нет с ним говорить. И он молчит. Сидим так довольно долго в накрывающей комнату покровом вечера густеющей темноте.

— Хорошо, ненавидь… Ненависть лучше твоего равнодушия… — прервал молчание сиплым голосом.

Поворачиваю, наконец, голову в его сторону. Совсем темно. И легче от этого стало. Так хоть не вижу его глаза…

— Арсен, я вот все эти годы смотрела на тебя и думала… Есть ли в тебе что-то от нормального, достойного мужика… И вот вроде бы даже видела раньше многое. Вроде бы даже пыталась забыть то, что ты сделал тогда, в первый раз… Попытаться если не полюбить, то хотя бы подружиться с тобой как с человеком… Смотрела на то, как эти бабы вокруг тебя бегают, беснуются… Думала, ну ведь точно не только ради денег… Как Карина тебя боготворит… А сейчас вот смотрю… И понимаю, что все это фальшь, что ты просто пыль в глаза пускаешь… Шкуру сбрасываешь, как змея… Что там, внутри, у тебя гниль одна… Что прикрываешься приличными поступками… А сам- подлый урод… Ты, сука, сознательно наврал мне про победу Алмаза, когда заставил идти к нему и врать, что не люблю… Ты приказал своим ублюдкам избивать его, заставил смотреть на устроенную тобой порнуху, зная, сто завтра человеку драться… Ты просто мразь, Арсен. И нет тебе оправдания… Аушеров и тот тебя лучше…

— Аушеров бы тебя уничтожил за то, что ты изменила… — ответил так же сипло, резко, прошипел, как змей, — а я даже это тебе спустил с рук… Вы оба легко отделались… И твоего щенка я миллионером сделал, а не инвалидом… потому что обещал тебе…

— Спустил с рук… — усмехнулась горько… — давай честно… Раз и навсегда скажу тебе… И ты послушай… Не вру я… И не драматизирую… Я ненавижу тебя, Арсен. Ненавижу… Так сильно, что прямо дух захватывает от такой ненависти. И не буду я с тобой больше жить… Хоть убивай меня, хоть насилуй, хоть запугивай, всё. Конец. Мы никогда не будем больше вместе. Формально можешь еще хоть сто штампов мне в паспорт запиндюрить. Но ты меня не заставишь больше прикоснуться к тебе. И я тебе не дам меня касаться. Всё. И меня не напугает ничего из того, чем ты можешь мне угрожать… Не отпустишь, опять наложу на себя руки… Буду пытаться себя убить столько, сколько смогу… Авось хоть раз да выгорит…

Он молчит, но я чувствую его ярость… Съел? Пришел тут из себя переговорщика строить? Думал, опять мне скажет три-четыре фразы философские с наигранным выражением раскаяния в глазах, как тогда, когда поимел в первый раз, а я молча приму и сожру, как телка на заклании… Сложно манипулировать человеком, которому нечего терять… А мне было нечего… Меня ничего не держало здесь, в этом мире.

— Ты не уйдешь к нему, Камила. Этого не будет, — прорычал.

А я гомерически смеюсь, просто давясь от своего смеха…

— К нему, Арсен? Да я для него уже мертва! Ты сделал все, чтобы уничтожить его любовь ко мне! Молодец! Ты думаешь, я смогу в глаза ему посмотреть после того, что ты устроил?! Мне стыдно будет! Я грязная, понимаешь?! От рук твоих грязная, от члена твоего… Но ты знаешь, я тебе даже благодарна, потому что он действительно достоин лучшего, не меня… Прав был его отец… Но это ничего не меняет для тебя! Я не буду с тобой…

Молчит, тяжело дыша. Не вижу в темноте его глаз, но точно знаю- в бешестве…

— Годами буду держать тебя в психушке. Таблетками пичкать… В овоща превратишься… А я буду приезжать, время от времени потрахивать твое тело… — снова злобно шипит, запугать меня пытается…

А я снова усмехаюсь. В этом есть даже какая-то свобода. Вот так смело принимать любые угрозы… Потому что мне реально плевать… Овощем- это хороший вариант… Овощи ничего не чувствуют..

— Но перед этим, Камила, ты мне родишь… А как родишь, заберу ребенка…

— Кого я рожу, Арсен?! Что ты несешь?! Мы бесплодны! Даже высшие силы видят, что мы с тобой гнилая пара! — кричу ему в лицо, потому что это уже просто последняя капля театра абсурда, который он передо мной разыгрывает…

— Мы с тобой- да… Я действительно не могу иметь детей… Свинкой в детстве переболел… только тебе не говорил, чтоб не расстраивать… А вот щенок, с которым ты так резво спаривалась… — молчит, типа слова подбирает, а я ошарашенно приподнимаюсь на кровати, не до конца понимая его слов, — Но для меня это ничего не меняет… Этот ребенок станет моим! Он будет носить мою фамилию. Мое имя… Он будет воспитан мной…