У мисс Ротшильд тоже слезы на глазах.

– Вряд ли девочка может когда-либо оправиться от потери матери. Я взрослая, и это вполне нормально и ожидаемо, что моя мама умерла, но я все равно иногда чувствую себя сиротой, – улыбается она мне. – Но это неизбежно, да? Когда ты кого-то теряешь и тебе все еще больно, тогда-то и понимаешь, что любовь была настоящая.

Я вытираю глаза. Наша с Питером любовь, была ли она настоящей? Потому что мне до сих пор больно, очень. Но, может, это часть жизни. Всхлипывая, я спрашиваю:

– Итак, я хочу уточнить: если мой папа пригласит вас на свидание, вы согласитесь?

Трина разражается громким хохотом, а затем затыкает рот ладонью, увидев, что Китти ворочается на диване.

– Теперь я вижу, в кого пошла Китти.

– Трина, вы не ответили на вопрос.

– Мой ответ – да.

Я улыбаюсь сама себе. Да.


К тому времени, как я смываю макияж и переодеваюсь в пижаму, уже почти три утра. Хотя я совершенно не устала. Сейчас я больше всего хочу поговорить с Марго, рассказать ей каждую деталь вечера. В Шотландии на пять часов больше, а, значит, там почти восемь утра. Марго рано встает, так что я решаю попытать счастья.

Я застаю ее, когда она готовится к завтраку. Она ставит ноутбук на комод, чтобы мы могли разговаривать, пока она наносит крем от загара, тушь и бальзам для губ.

Я рассказываю ей о вечеринке, о появлении Питера и Женевьевы и, самое главное, о поцелуе с Джоном.

– Марго, кажется, я из тех, кто влюбляется в нескольких парней одновременно.

Возможно, я даже из тех, кто влюбляется десятки тысяч раз. Внезапно я представляю себя пчелкой, собирающей нектар то с маргаритки, то с розы, то с лилии. Каждый парень сладок по-своему.

– Ты? – Марго перестает завязывать волосы в хвост и тычет пальцем в экран. – Лара Джин, думаю, ты немного влюбляешься в каждого человека, которого встречаешь. Это часть твоего очарования. Ты влюблена в любовь.

Может, это и правда. Возможно, я влюблена в любовь. Это не такое уж и плохое чувство.

51

Завтра весенняя городская ярмарка, и Китти пообещала родительскому комитету, что я испеку торт для «сладкой прогулки». В этой игре, пока играет музыка, дети ходят вокруг цифр, как в игре со стульями. Когда музыка останавливается, выбирается случайная цифра, и ребенок, остановившийся напротив этой цифры, получает торт. Это всегда было моей любимой ярмарочной игрой. В первую очередь потому, что мне нравилось смотреть на все эти домашние торты, ну и потому, что я любила испытывать судьбу. Конечно же, дети толпятся вокруг стола с тортами и отмечают для себя тот, что хотят больше всех, и стараются идти медленнее, когда подходят к нужной цифре, но в основном все зависит от удачи. Эта игра не требует никаких навыков или умений: ты буквально просто ходишь по кругу под старомодную музыку. Конечно, можно пойти в кондитерскую и выбрать именно тот торт, который ты хочешь, но есть какое-то приятное волнение в неуверенности в том, что тебе достанется.

Мой торт будет шоколадным, потому что дети и люди в целом предпочитают шоколад любым другим вкусам. А вот с глазурью я решила пофантазировать. Может, соленая карамель, или маракуйя, или, может, кофейный крем. Я вынашиваю идею сделать торт-омбре, где глазурь переходит от темного к светлому. У меня такое чувство, что мой торт будет востребован.

Когда утром я забираю Китти из дома Шанайи, я спрашиваю ее маму, какой торт будет печь она, потому что миссис Роджерс – вице-президент родительского комитета начальной школы. Она вздыхает и говорит:

– Надо посмотреть, какие готовые смеси остались у меня в кладовке. Если никаких, то просто куплю торт в супермаркете.

В ответ она спрашивает, что планирую испечь я, и, услышав ответ, говорит:

– Я выбираю тебя молодой мамой года!

Я смеюсь, и эти слова вдохновляет меня испечь лучший торт, чтобы все знали, какое сокровище досталось Китти.

Я никогда не рассказывала об этом ни папе, ни Марго, но в средней школе в честь Дня матери наша учительница английского устроила чаепитие для мам и дочерей. Это было после уроков и необязательно, но я очень хотела пойти и попробовать мини-сэндвичи и булочки, которые она обещала принести. Но чаепитие было только для мам и дочерей. Думаю, я могла бы попросить прийти бабушку, Марго так иногда делала для подобных мероприятий, но это было бы не то же самое. Вряд ли это будет беспокоить Китти, а вот я до сих пор об этом вспоминаю.


Сладкая прогулка проходит в музыкальном классе начальной школы. Я вызвалась отвечать за музыку и составила плей-лист из песен, связанных с сахаром. Разумеется, «Сахар, сахар» группы «Арчи», «Сахарный домик», «Сахарный город», «Я за себя не отвечаю» (где есть слова «Моя крошка, мой сладкий пирожок»). Когда я вхожу в музыкальный класс, мама Питера и еще чья-то мама расставляют торты. Я замираю, не зная, что делать.

– Привет, Лара Джин, – говорит она, улыбаясь, но ее улыбка не отражается в глазах, и мне становится не по себе. Когда женщина уходит, я вздыхаю с облегчением.

Целый день класс забит детьми, некоторые играют по несколько раз ради торта своей мечты. Я направляю участников к моему карамельному торту, который еще свободен. Всех заворожил немецкий шоколадный торт, который, по-моему, был куплен в магазине, но о вкусах не спорят. Сама я никогда не была поклонницей немецкого шоколадного торта, потому что кому нужны размокшие кокосовые стружки? Брр!

Китти соизволила целый час помогать мне с игрой, а теперь бегает с подружками. Появляется Питер со своим младшим братом, Оуэном. Играет песня «Посыпь меня сахаром». Китти подходит поздороваться, а я упорно пялюсь в телефон, пока она показывает им торты. Я опускаю голову и делаю вид, что пишу смс, когда Питер встает рядом со мной.

– Какой из этих тортов твой? Кокосовый?

Я вскидываю голову.

– Я бы не купила магазинный торт ради такого события!

– Я пошутил, Кави. Твой – карамельный. Это сразу видно по необычной глазури. – Парень замолкает и засовывает руки в карманы. – В общем, чтобы ты знала, я приезжал в дом престарелых не для того, чтобы помочь Женевьеве тебя устранить.

Я пожимаю плечами.

– Я уверена, что ты уже написал ей и сказал, что я здесь, так что…

– Говорю же, плевать мне на эту игру. Она тупая.

– Ну а мне не плевать. Я все еще планирую выиграть. – Я ставлю следующую песню, и дети сбегаются на позиции. – Так вы с Женевьевой снова вместе?

Он грубо фыркает.

– Тебе-то что?

Я снова пожимаю плечами.

– Я знала, что в итоге ты к ней вернешься.

Питера это оскорбляет. Он отворачивается, будто собирается уйти, но затем останавливается и потирает затылок.

– Ты так и не ответила на мой вопрос насчет Макларена. У вас было свидание?

– Тебе-то что?

Он раздувает ноздри.

– А то, что мне, черт возьми, это важно, потому что ты была моей девушкой всего несколько недель назад! Я даже не помню, из-за чего мы расстались.

– Если ты этого не помнишь, то я даже не знаю, что тебе сказать.

– Просто скажи правду. Не капай мне на мозги. – На половине фразы его голос срывается.

В любое другое время мы бы над этим посмеялись. Хотела бы я, чтобы мы могли посмеяться и сейчас.

– Что у тебя с Маклареном?

Комок в горле вдруг не позволяет мне нормально говорить.

– Ничего. – Только поцелуй. – Мы друзья. Он помогал мне с игрой.

– Как удобно. Сначала он пишет тебе письма, потом возит тебя по городу и тусуется с тобой в доме престарелых.

– Ты говорил, что не возражаешь насчет писем.

– Что ж, видимо, возражал.

– Так сразу бы и сказал!

Китти поглядывает на нас, наморщив лоб.

– Я не хочу больше говорить об этом. И вообще, я занята.

Питер смотрит на меня.

– Ты его целовала?

Сказать правду? Я обязана?

– Да. Один раз.

Он моргает.

– То есть я соблюдал целибат с тех пор, как мы затеяли эту идиотскую игру, и даже раньше, вообще-то, а ты тем временем развлекалась с Маклареном?

– Мы расстались, Питер. А вот когда мы с тобой действительно были вместе, ты был с Женевьевой.

Он откидывает голову и кричит:

– Я ее не целовал!

Некоторые родители поворачиваются и смотрят на нас.

– Твои руки были вокруг нее, – шепчу я надрывно. – Ты ее обнимал!

– Я ее утешал! Боже! Она плакала! Я же говорил! Ты целовалась с ним, чтобы мне отомстить?

Питер хочет, чтобы я ответила утвердительно. Он хочет, чтобы все дело было в нем. Но я не думала о Питере, когда целовала Джона. Я целовала его, потому что хотела.

– Нет.

Его челюсть дергается.

– Когда мы расстались, ты сказала, что хочешь быть чьей-то девушкой номер один, но посмотри на себя. Ты не хочешь, чтобы у тебя был парень номер один. – Он грубо показывает на стол с тортами. – Ты хочешь и иметь торт, и съесть его.

Его слова больно бьют, как он и надеялся.

– Ненавижу эту поговорку. Что она вообще значит? Конечно, я хочу иметь торт и съесть его, иначе какой смысл иметь торт?

Он хмурится.

– Ты же знаешь, что я говорю не об этом.

Песня заканчивается, и дети подбегают получить свои торты. Китти с Оуэном тоже.

– Пошли, – говорит Оуэн Питеру. У него мой карамельный торт.

Питер смотрит на него, а потом на меня, его глаза становятся жесткими.