– Погоди, так у нас не будет секса? Никогда?

– Я этого не говорила. Но не сейчас. В смысле, пока я не буду по-настоящему, окончательно уверена. Ладно?

Парень смеется.

– Конечно. Ты правишь балом. С самого начала. А я стараюсь поспевать. – Он прижимается ближе и нюхает мои волосы. – У тебя новый шампунь?

– Позаимствовала у Марго. Сочная груша. Тебе нравится?

– Ничего так вроде бы. Но, может, вернешься к тому, которым пользовалась раньше? С кокосом. Мне так нравился этот запах. – На его лице появляется мечтательное выражение, как вечерний туман, опускающийся над городом.

– Если сама захочу, – отвечаю я, и он надувает губы.

Я уже планирую купить заодно и кокосовую маску для волос, но мне нравится держать его в ежовых рукавицах. Он сам сказал, что я правлю балом. Питер притягивает меня к себе и обнимает сзади, накрывая меня всем своим телом. Я кладу голову ему на плечо, а руки – на колени. Мне так хорошо и уютно. Только он и я, далеко от всего мира, хотя бы ненадолго.


Так мы и сидим, когда я вдруг вспоминаю кое-что очень важное. Капсула времени! Бабушка Джона Амброуза Макларена подарила ему эту штуку на день рождения в седьмом классе. Он просил видеоигру, но капсула времени – это все, что он получил. Джон сказал, что собирался ее выбросить, но потом подумал, что кому-нибудь из девчонок она может понравиться. Я сказала, что хочу ее, и Женевьева сказала, что хочет, и тогда, разумеется, Крис тоже ее захотела. В итоге мне пришла в голову мысль закопать ее прямо там, на заднем дворе Пирсов, под домиком на дереве. Меня очень воодушевила эта идея, и я велела всем положить в капсулу что-нибудь ценное, что было у них с собой. Я сказала, что мы вернемся в день выпускного, откроем ее и будем ностальгировать.

– Помнишь капсулу времени, которую мы здесь закопали? – спрашиваю я Питера.

– О да! Игрушка Макларена! Давай ее выкопаем!

– Нельзя открывать ее без остальных, – говорю я. – Мы же собирались выкопать ее все вместе, после выпускного. – Тогда я думала, что мы до сих пор будем дружить. – Ты, я, Джон, Тревор, Крис, Элли.

Я не называю имя Женевьевы, но Питер, похоже, этого не замечает.

– Ладно, тогда подождем. Все, что моя девушка пожелает.

30

Дорогая Лара Джин,

Я пришлю тебе твое письмо при одном условии. Ты должна дать торжественную нерушимую клятву, что после прочтения ты мне его вернешь. Мне нужно физическое доказательство того, что в средней школе я нравился девочке, иначе кто в такое поверит?

И, между прочим, тот шоколадный торт с арахисовой пастой, что ты мне испекла, был самым вкусным тортом, что я когда-либо ел. Я никогда не пробовал другого столь же прекрасного торта, да еще и с моим именем, написанным разноцветным драже. Я до сих пор его иногда вспоминаю. Такой торт забыть невозможно.

У меня к тебе один вопрос: сколько еще писем ты написала? Хочется знать, насколько особенным мне себя чувствовать.

Джон.

Дорогой Джон,

Я, Лара Джин, торжественно клянусь – то есть даю нерушимую клятву – вернуть тебе мое письмо в целости и сохранности. А теперь отправляй его мне!

Кстати, ты такой лжец! Ты прекрасно знаешь, что многие девчонки сохли по тебе в средней школе. На пижамных вечеринках они всегда разделялись на две группы: команда Питера и команда Джона. Не делай вид, что ты этого не знал, Джонни!

Отвечаю на твой вопрос: всего было пять писем. Пять значимых парней за всю мою жизнь. Хотя теперь, написав это, я думаю, пять – это достаточно много, учитывая, что мне всего шестнадцать лет. Интересно, сколько их будет к тому времени, как мне стукнет двадцать? В доме престарелых, где я работаю волонтером, есть одна дама, у которой было множество мужей и множество жизней. Я смотрю на нее и думаю: должно быть, она ни о чем не жалеет, потому что она уже все сделала и все увидела.

Я тебе говорила, что моя старшая сестра, Марго, уехала в Шотландию, в Университет Сент-Эндрюс? Там познакомились Принц Уильям и Кейт Миддлтон. Может, она тоже встретит принца, ха-ха! Куда ты собираешься поступать? Ты уже знаешь, на кого хочешь учиться? Думаю, я останусь в нашем штате. В Вирджинии замечательные государственные колледжи, и так будет гораздо дешевле. Но, думаю, главная причина в том, что я очень близка со своими родными и не хочу быть от них слишком далеко. Раньше я собиралась пойти в Университет Вирджинии и жить дома, но теперь думаю, что лучше выбрать общагу, чтобы испытать все прелести студенческой жизни.

Не забудь прислать обратно мое письмо,

Лара Джин.

Папа в больнице, но он приготовил большую кастрюлю овсянки, целое ведро, прямо как на полевой кухне. К этому времени каша стала клейкой, и мне пришлось вылить в нее полбутылки кленового сиропа и добавить сушеную вишню, чтобы ее можно было есть. Но даже после всего этого сомневаюсь, что мне нравится овсянка. Я делаю миску для себя, покрошив сверху орех пекан, и миску для Китти, полив ее порцию медом.

– Поешь каши! – кричу я.

Она, разумеется, пялится в телевизор.

Мы сидим на табуретках за барной стойкой и едим овсянку. Мне кажется, есть что-то приятное в том, как каша обволакивает тебя изнутри, словно клейстер. Пока я ем, я не свожу глаз с окна.

Китти щелкает пальцами у меня перед лицом.

– Алло! Я тебе вопрос задала!

– Почту еще не приносили? – спрашиваю я.

– По субботам почтальон приходит не раньше двенадцати, – говорит Китти, слизывая мед с ложки.

Взглянув на меня, она добавляет:

– Почему ты всю неделю так ждешь почту?

– Мне должно прийти письмо, – говорю я.

– От кого?

– Да так… никого важного.

Глупая ошибка! Надо было выдумать имя, потому что теперь Китти щурится и становится по-настоящему заинтересованной.

– Будь это не важно, ты бы не пялилась в окно как сумасшедшая. От кого оно?

– К твоему сведению, это письмо от меня. Одно из тех любовных посланий, что ты отправила. – Я тянусь через стол, чтобы ущипнуть ее за руку. – Оно ко мне возвращается.

– От парня с забавным именем? Амброуз. Что это за имя такое?

– Ты его совсем не помнишь? Он раньше жил на нашей улице.

– С золотистыми волосами? – вспоминает Китти. – У него был скейтборд. Однажды он разрешил мне прокатиться.

– Это на него похоже, – говорю я, вспоминая. Из всех парней Джон особенно терпеливо относился к Китти, хоть она и была невыносимой.

– Хватит улыбаться, – командует Китти. – У тебя уже есть парень. Второй тебе не нужен.

Улыбка сползает с моего лица.

– Мы просто переписываемся, Китти. И не говори так со мной. – Я тянусь, чтобы ущипнуть ее еще раз, но она отпрыгивает прежде, чем я успеваю. – Какие планы на сегодня?

– Мисс Ротшильд обещала отвести нас с Джейми на собачью площадку, – сообщает Китти, ставя грязную миску в раковину. – Я зайду и напомню ей.

– Ты в последнее время часто с ней общаешься.

Китти пожимает плечами, и я мягко говорю:

– Главное, не надоедай ей, ладно? Ей же лет сорок. Наверняка у нее есть и другие дела, которыми можно заняться в субботу. Например, сходить на винодельню или в салон красоты. Не надо приставать к ней, да еще и навязывать папу.

– Мисс Ротшильд нравится проводить со мной время, так что держи свое умное мнение при себе.

Я хмурюсь.

– Ох, Китти, ты такая невоспитанная.

– Ты сама виновата. И папа с Марго. Ведь это вы меня воспитывали.

– Получается, ты никогда ни в чем не будешь виновата, потому что мы плохо тебя воспитали?

– Похоже, что так.

Я кричу от раздражения, а Китти убегает, напевая себе под нос, безумно довольная тем, что смогла меня вывести из себя.

Дорогая Лара Джин,

К твоему сведению, девчонки обращали на меня внимание только из-за того, что я был лучшим другом Питера. Поэтому Сабрина Фокс пригласила меня пойти с ней на танцы в восьмом классе. Перед ними мы заехали в «Красный Омар», и она пыталась сесть рядом с Питером.

Что касается колледжа, мой отец учился в Университете Северной Каролины и хочет, чтобы я пошел туда же. Говорит, деготь у меня в крови. Мама хочет, чтобы я остался в штате. Я еще никому не говорил, но сам я хочу в Джорджтаун. Тьфу-тьфу-тьфу. Прямо сейчас готовлюсь к экзамену.

В общем… отправляю тебе твое письмо. Не забудь о своем обещании. Мне очень нравится вести настоящую переписку, но, может, дашь свой номер телефона? Тебя очень сложно найти в сети.

Моя первая мысль: он не смотрел видео. Никак не мог! Нет, если говорит, что меня сложно найти в сети. Думаю, в глубине души я переживала на этот счет, потому что, узнав это наверняка, испытала облегчение. Приятно осознавать, что у него в голове остался некий мой образ, как и в моей голове – его. Да и вообще, Джон Амброуз Макларен не из тех, кто станет подписываться на Анонимку. Не тот Джон Амброуз Макларен, которого я помню.

Я снова смотрю на письмо, и там, в нижнем углу, его номер телефона.

Я моргаю. Переписка была достаточно безобидной, но если мы с Джоном начнем общаться по телефону, не будет ли это изменой? И есть ли вообще разница между эсэмэской и перепиской по почте? Эсэмэска доходит быстрее. Но сам процесс написания письма, когда выбираешь бумагу и ручку, подписываешь конверт, находишь марку, а потом водишь ручкой по бумаге… это уже куда более серьезный подход. У меня вспыхивают щеки. Это более… романтично. Письмо остается с тобой навсегда.