На мое счастье, Аня еще не проснулась. Я любил проводить с ней время, но порой мне необходимо уединение хотя бы на пару минут. Хочется собраться с мыслями, подумать о предстоящем дне. А нет, сейчас о нем размышлять не было совершенно никакого желания. На балконе не так ветрено, как предполагалось — все-таки сентябрь умел преподносить сюрпризы, особенно в такой праздник. Хотя нет, для них это праздник, а для меня — первый день мучений. Когда я поступал на факультет информатики и вычислительной техники никогда бы не думал, что пойду работать в общеобразовательную школу учителем. Учителем, Карл! Я никогда не умел никого учить, а тем более информатике. Сам не понимаю, в какой момент успел согласиться.

Вы спросите, как я получил эту должность? Все благодаря моей матери, работающей директором. С одной стороны я благодарен ей за спасение от нищеты, а с другой — готов проклинать всю жизнь за эту каторгу. Ну, кому, скажите, кому понравится вместо привычных написаний программ и антивирусов учить детей какой-то ерунде? Они и так знают компьютер гораздо лучше, чем преподаватели. Конечно, держать дисциплину не составит никакого труда — все-таки руководил не одним важным проектом, успешно проданным за рубежом, однако мысль о неадекватной малышне заставляла меня проклинать все на свете.

Вдыхаю сигаретный дым. Любимый Кент делает мое утро чуть веселее, хотя голова все равно пульсирует. Курить я начал после ухода из моей жизни Таси. Хотя кого я обманываю? Я начал курить еще в школе, стараясь заслужить уважение пацанов из класса, продолжил в университете, когда обсуждал сумму очередного курсовика, который мне предстояло выполнить. То дымил, то бросал, однако пагубная привычка окончательно осела во мне после изменения жизни.

После того, как она меня покинула…

— Доброе утро, пап, — от плохих воспоминаний меня отвлекает задорный голосок Ани, потирающей свои детские, еще наивные глазки маленькими кулачками. Зевака. Я должен был разбудить тебя минимум минут через двадцать, а ты избавила меня от этой задачи. Или опять приснился кошмар с утра пораньше? — А мне обязательно сегодня идти в детский сад? — с ходу начала малявка. Решила с утра полениться? Всего пять лет, а уже пытаешься мною манипулировать своим практически искренне-ленивым взглядом синих, как у мамы, глаз.

— Конечно, обязательно. Ты разве не хочешь увидеть своих друзей? — поинтересовался я у дочери, выкидывая окурок куда-то в сторону по направлению легкого ветра.

— Мальчики опять отнимут мою куклу и сломают ей голову, — Анюта обиженно надула губки, смотря куда-то в пол. Такой вид порой умиляет, заставляя мое сердце слегка подтаять. Но здесь нельзя быть расплавленным, словно сливочное масло, особенно с такой хитропопой маленькой женщиной, как моя дочь. Интересно, в кого это у нее?

— Тогда скажи, что твой папа им самим голову сломает, — весело проговорил я, стараясь поднять настроение ребенка и выкинуть дурацкие мысли из ее головы.

— Ну, пап! — протестующе вскликнула Аня. Так, сейчас начнется театр одного зрителя. — Почему мне нельзя остаться дома одной? Ты же оставался, — о чем я и говорил. Маленькая хитрюга продолжала гнуть свою линию, несмотря на мое мнение по этому поводу. Зря, Анют. Знаешь же, что не сработает, но в глубине души надеешься на обратное.

— Потому что я взрослый, а ты еще до моего возраста не доросла, — присаживаюсь на колено, стараясь доступным языком объяснить ей простые истины, которые, несомненно, пригодятся в будущем. Не знаю почему, но именно такое общение проходит более продуктивно.

— Так нечестно, — упрямица. В течение практически пяти лет стараюсь избавить ее от этой привычки. Раньше я действовал различными методами, но поняв, что они не работали, выбрал один верный путь — разговаривал с ней, как со взрослой. Не слишком грубо, но и не ласково. Как с другом. Такую манеру общения я оставляю на крайний случай. Почему? Как любому родителю, мне хочется видеть ее маленькой девочкой, играющей в куклы и смеющейся беззаботной улыбкой. Не представляющей, что такое настоящая жизнь. Что такое горе. И я надеюсь, что в ближайшее время она об этом не узнает.

— Смотри, если ты останешься одна дома, я буду переживать за тебя. Вдруг с тобой что-то случится? В итоге я не смогу спокойной поработать и купить моей принцессе сладенькое, одежду и прочие побрякушки. Так что послушай папу, хорошо? — я старался улыбнуться своей обезоруживающей улыбкой, которую дарил только одной женщине на свете — своей дочери. Счастливая, искренняя и, скорее всего, благодарная. За подарок судьбы. Вряд ли она сейчас догадывается об этом значении, но, повзрослев, поймет абсолютно все.

— Ладно. Я люблю тебя, папа, — немного разочарованно из-за своего проигрыша, но в то же время ласково произнесла Аня, обнимая меня за шею маленькими ручками. А я просто-напросто не мог не обнять дочь в ответ, хотя бы за проявление понимания.

— И я тебя люблю. Иди умываться, я приготовлю завтрак, — подтолкнул дочь подальше от балкона — все-таки здесь еще оставался запах табака, а при Ане старался не курить, хоть я и понимал всю бесполезность этих действий. От меня все равно воняло, словно от табачного скунса.

За что я любил больше всего свою дочь — послушание. Как у любого маленького ребенка, у нее бывают перебои, но Анюта ни разу не ослушалась меня за всю свою крохотную жизнь. Для каждого родителя их чадо самое лучшее. И я считал свою дочку самой лучшей на свете не только потому, что она моя дочь.

Она дочь Таси…

Конечно, все это предрассудки, но стоило мне увидеть новорожденную Анюту, взять на руки и взглянуть в еще не сформировавшиеся глаза цвета темного моря, я сразу понял — она не такая, как все. Она очень похожа на нее. Глаза, губы. Практически одно лицо, если бы не мои светлые завитушки, которые в скором времени потемнеют, и острый носик. Быть отцом-одиночкой непросто с самого рождения. С каждым новым днем я чувствовал, что ей нужна мама. Нужна не только женщина рядом, но и материнская любовь. Я не пытался насильно найти мать для моей дочки — все это полный бред. Мне проще воспитывать ее самому, нежели доверить какой-нибудь клубной бабе, которая даже не попытается найти общий язык с ребенком. Им нужны мои деньги или же отменный член, но никак не отношения, хотя я и сам к этому не стремился. Переспали — свободна. Им этого достаточно, а я удовлетворял свою потребность. Так гораздо проще, чем мучиться от требований современных дам.

Из дома мы выходим как ни странно вовремя. Обычно Анюта любит повозиться, выбирая очередной наряд, или же я никак не закончу приводить себя в порядок. Хоть я и отец-одиночка, но уход за собой никто не отменял. Хотя для кого там наряжаться? Для стареющих женщин бальзаковского возраста? Вряд ли. Все-таки это школа, а не поход по бабам, да и строгий серый костюм подойдет сюда гораздо лучше, нежели джинсы.

Тихая дорога радовала до приезда в детский сад. А потом… Стоило мне попрощаться с дочкой и выехать на большую трассу в сторону школы, я начал проклинать все на свете, включая малышню с чертовыми цветами в руках, шагающими по тротуару за руку со своими родителями. Проклинал тормозящих водителей, проклинал какого-то мудака, подрезавшего меня в самый неподходящий момент. Сука! Ради дочери я держал лицо, зато сейчас имел полное право злиться на этих идиотов, которым купили права их богатенькие родители по блату. Не можете выучить элементарные правила дорожного движения? Не садитесь за руль, бараны!

Пробка рассосалась только на перекрестке, когда я свернул в нужную сторону. Опаздываю конкретно. Мать по головке не погладит. Увеличиваю скорость до восьмидесяти километров в час. Пока что этого хватит, чтобы успеть, да и дорога практически свободная. Звонит телефон. Все-таки опоздал, да? Не умолкает, трещит, но я не спешу искать его на соседнем сидении. Сто километров в час. Снова звонок. Какой он уже по счету. Второй? Третий? Перестань, мам, я не маленький! Не делай из меня маменькиного сынка!

Стоп! Почему там красный? Плавно нажимаю педаль тормоза, вновь отвлекаясь на вновь зазвонивший телефон, норовя выкинуть его в окно. Блядь, там девчонка лежит! Посреди дороги. Твою ж мать! Дура! Какого хера ты вышла на этот переход? Почему лежишь? Беги, давай! Подальше отсюда! Ты же не в шоковом состоянии, чтобы смотреть на меня, как на монстра! Ну же! Топай уже!

Затормозил я с большим трудом прямо у нее перед носом. Не хватало, чтобы я в первый рабочий день сбил человека. Дура! Почему ты лежишь? Поднимайся уже, мне приехать надо! Нет, ждать бесполезно. Видимо, с ней и правда что-то случилось.

Я вышел из машины, наблюдая за остолбеневшими прохожими и непутевыми водителями. Чего уставились? Объезжайте, сам разберусь. Не видите, тут девчонка без сознания лежит. Хотя нет, она просто сильно зажмурила глаза, зачем — неизвестно, а ее тело слегка подрагивало, будто от мороза. Испугалась? В следующий раз будешь думать головой, прежде чем лезть на дорогу на таких высоких каблуках!

На дороге лежала маленькая брюнетка, цепляясь за грязный асфальт, будто он в состоянии спасти ее. Только от чего? От меня? От аварии? От машины? Девочка, я даже бампером к тебе не притронулся, так что волноваться нечего. Но, кажется, ее мозг думал иначе. Блядь, я так и знал, что сегодня день полных неудач! Беру ее на руки и несу к заднему сидению своей машины. Одно дело, когда у нее шок, а другое, когда она отказывается верить, что находится в сознании. Просыпайся, девочка, ты жива. Радуйся.

Она совсем легкая, совсем маленькая. Ты вообще хоть что-то ешь или пытаешься следить за модой анорексичек? Только хотел направиться в сторону своей машины и привести ее в себя, как мне преградила дорогу какая-то рыжая девчонка. Они что сговорились? Эти малолетки преследуют меня целыми днями. То в клубе, теперь на пешеходном переходе, да еще и эта рыжая смотрела на меня таким взглядом, будто сейчас следом за ней в обморок упадет. Только этого не хватало!