— Станислав Родионович, мне нужно с вами поговорить, — непривычно слышать от матери свое полное имя, однако ничего не поделаешь — деловой этикет, да и к тому же никто не догадывался о нашем родстве. Мы не так часто пересекались в школе, ибо каждый из нас занимался своими делами, но сейчас я мысленно благодарил ее за спасение от этих надоедливых малолеток. Надо бы попросить ее появляться почаще, особенно вначале рабочего дня.

— Конечно, Татьяна Эдуардовна, — а вот я потихоньку привык называть ее по имени и отчеству. Девочки состроили угрюмые лица, не желая расходиться по классам. Они провожали меня взглядом вплоть до кабинета директора школы, пока не закрылась дверь. Как ни странно, в этот момент я спокойно выдохнул, будто вынырнул из толщи воды. Фух!

— Стас, через пару недель состоится концерт ко дню учителя, — начала она. — Наша организаторша заболела, так что все на тебе, — вылила на меня поток информации мать. А вот эта новость меня ни капельки не обрадовала. Как-то не очень приятно после недолгой радости вновь окунаться в недоумение и легкую злость, а, проще говоря, в состояние, когда хочется убить всех одним ударом. Какого хрена? У нас нет баб в коллективе, которые могли бы сделать из праздника конфетку? Обязательно это доверять мне, мужику, который работает учителем без году неделю? Блядь!

— А нельзя свалить это на какую-нибудь другую училку? — вот именно! Это бабская работа, а не молодого мужчины в расцвете сил! Не хочу! Нахер мне это надо?

— Кому? У всех свои дела, а у тебя не так много рабочих часов, — развела руками женщина, присаживаясь в огромное кресло. Охренеть! Чувствую, этот бабский совет решил все за меня. Они бы еще трудовика сюда приплели, вообще было бы замечательно.

— А у меня будто нет своих дел! — вспылил я. Несмотря на то, что являюсь отцом-одиночкой, справляюсь с классным руководством, работаю внештатно в одной компании, да еще и собираюсь помогать выпускникам с экзаменами, я не кричу всем подряд о своей занятости. Но нет же! Остальные пафосные сучки загружены так сильно, что нет времени даже на двухчасовой праздник. Такое оправдание меня мало интересовало. Взять ту рыжую историчку, в голове у которой имелось куча идей. Она же у нас креативная дама, да и учеников пощадит. От меня они вряд ли дождутся снисхождения. Может, поговорить с этой рыженькой? Выручит меня, а я устрою ей шикарное свидание при свечах. Или как там мечтают женщины за тридцать? Нет! Плохая идея.

— Стас, прошу, давай без этого. Мне нужен хороший праздник. Так что возьмись за это дело, пожалуйста, — только не этот умоляющий тон. Терпеть его не могу! Чувствую, Анюта будет так же меня упрашивать на какие-нибудь дорогие покупки. Вашу ж мать! — На тебе два десятых класса, — считая мое молчание согласием на ее предложение, продолжила мать, сверкая взглядом голубых глаз. Как у меня. Видимо, этот жест я тоже перенял у нее. Теперь точно не отвяжусь.

Из кабинета я вышел с самым говняным настроением за всю эту неделю. А я думал, что хуже ежедневных сходок малолетних девиц возле моей персоны быть не может. Перспектива устраивать очередную самодеятельность мне не особо прельщала. А точнее не так, вообще не нравилась. Последний раз я выступал на сцене в университете, рассказывая о своем проекте, и то готов забыть об этом дне до конца своих дней. Вот же блядь! Попал, так попал. Ладно, с классным руководством я смирился, но вот устраивать концерты я не намерен! Хер вам! В один момент я готов был вернуться в кабинет, вываливая на мать всех чертей, отказываясь от этой ебучей самодеятельности, пока в мою голову не пришла идея куда лучше, чем разборки с родительницей.

Впереди меня ждал десятый класс. Очередное занятие по переводу чисел из двоичной системы счисления в десятичную — скука да и только. Однако этот урок мы посвятим далеко не информатике. Надеюсь, ребята окажутся более активными — все-таки пара недель осталась, а я вряд ли справлюсь со всей этой херней в одиночку. Звонок прозвенел совсем недавно, а возле двери моего кабинета девушки и парни еще клевали носом в пол. Смешная картина если честно, но я их прекрасно понимаю, мне тоже спать охота, хоть и никто этого не поймет по моему внешнему виду.

— Десятый «Б», просыпаемся, — кричу, казалось, на весь коридор, вытаскивая сонных учеников из царства морфея. А это оказалось куда труднее, чем будить с утра Анюту. — У нас впереди много работы, — даже хлопки в ладоши их особо не бодрили. Да, тут без чашечки кофе не обойтись.

— Станислав Родионович, может, мы в интернете посидим? — ласково-умоляющим голоском спросила светловолосая девчонка, поправляя задравшуюся юбку. Отлично, одна из них проснулась, сейчас и остальные подтянутся. Только вот ее тон мне не особо понравился, в прочем, как и всегда, когда слышу клеящихся ко мне девиц каждое чертово утро.

— Нет, Григорьева. Учитывая твою тройку за самостоятельную, тебе лучше материал учить, а не ерундой страдать, — ответил более мягко, чем хотелось, учитывая все еще разгневанное состояние. — Ладно, рассаживайтесь по местам, тетради можете не доставать, — двадцать с лишним пар глаз посмотрели на меня удивленно-радостно. Нет, за компьютер вы не сядете и в контру1 играть не будете, перебьетесь! — Наверное, вы знаете, что скоро мы будем праздновать день учителя. Организацию праздника свалили на вас и на десятый «А», а я буду руководить вашей оравой, — их лица выглядели, видимо, не лучше моего, когда я узнал эту «радостную» новость, хотя некоторые счастливые эмоции виднелись на сонных физиономиях.

Сорян, детишки, вы, как и я, отвертеться не сможете. — Итак, расскажите по-быстрому, что у вас обычно показывают, — и тут началось то, чего я ожидал меньше всего от этих малолеток — они быстро включились в дело.

— В основном песни поют, танцуют или конкурсы разыгрывают, — выкрикнул парнишка с середины ряда. Феликс Афанасьев, кажется. — Станислав Родионович, давайте лучше я напишу список? — вызвался он. А я только хотел достать лист бумаги и ручку, дабы записать имена добровольцев на каторгу. Даже это занятие можно доверить кому-то другому. Теперь знаю, на кого можно свалить всю эту поебень.

— Без проблем. Ты будешь моим помощником, — вынес вердикт я, наблюдая за недоумением на лице. Ты не представляешь, парень, что тебя ждет впереди. Надеюсь, ты справишься.

— Но я просто… — пытался отвертеться парень, но уже слишком поздно. Ты попал, мальчик, а свои решения я не меняю.

— Меньше слов, больше дела, Афанасьев! Пиши давай! Ваш параллельный класс будет мучиться на следующем уроке, — крикнул я, высматривая моментальное выполнение указания. Нет, все-таки в своем будущем помощнике я не ошибся — смышленый попался, хоть и пугливый.

На мое счастье, ребята оказались довольно дружными. Каждый предлагал свои варианты проведения мероприятия, каждый вызывался сделать тот или иной номер, советуясь периодически с Феликсом, который едва успевал записывать имена на оторванный из тетради лист бумаги. Моей радости не было предела. То поганое настроение практически моментом улетучилось, уступая место облегчению, хотя в начале урока мне казалось, что все пойдет коту под хвост. Еще с детства я терпеть не мог всю эту самодеятельность и участвовал в подобного рода мероприятиях только по необходимости. Так же и сейчас. Меня не особо устраивает положение вещей, однако я нашел отличный выход из ситуации — ребята справятся и без моего руководства. Надеюсь, параллельный класс окажется таким же замечательным, как и этот.

Урок пролетел довольно быстро за обсуждениями, а ученики не прекращали свои речи и в коридоре. Мне бы такой класс, а не тех оболтусов-выпускников, которые умудрялись прогуливать уроки. Недавно ко мне подходила пожилая математичка с жалобой на пропуск занятия по подготовке к экзаменам. Сегодня я им устрою. Эти засранцы как раз последним уроком у меня. Пусть только попробуют свалить — придется приминать тяжелую артиллерию.

От размышлений меня отвлек подошедший Афанасьев, протягивая лист бумаги. Достаточно много имен, написанные красивым для парня подчерком, множество идей, расписанные по пунктам. Отлично! Просто замечательно! Меня практически все устроило, если не одно единственное жирное «НО»

— Почему среди вокалистов прочерк? У вас никто не поет? — спросил я, поднимая взгляд на парня. Тот смотрел на меня довольно смело, в отличие от других учеников. А я думал, он меня боялся. Ладно, неважно.

— Нет. Среди «Ашек» тоже вокалистов нет, — разочарованно ответил Феликс. Да вашу ж мать! А я только обрадовался, что мне ничего не придется делать. Вот и первая проблема — нужно все решать самому, ибо пацан вряд ли что сможет сделать. Хотя…

— А среди других классов поет кто-то? — помню, мать просила не трогать одиннадцатые и девятые классы, но это не значит, что в других нет талантливых ребят и девчонок.

— Света Лазарева из одиннадцатого «А» поет, — нет! Только не она! Эта малолетка мне столько нервов извела за эти пару недель, что лучше я сам на сцену выйду в розовом платье! Не хватало, чтобы она еще во время репетиций ко мне на шею вешалась и глазки строила. Да, другие девчонки облипали меня в течение дня где только можно, однако во время урока включались в работу, оставляя свои шашни на потом. В отличие от этой Ларазевой, которая даже во время самостоятельных включала функцию «дурочки».

— А еще какие варианты? — спросил я. Не может быть, чтобы в школе никто не умел петь. Такими темпами я к началкам пойду, может, у них кто-то из детей занимается вокалом. Других вариантов в моей голове не возникло, пока Феликс не нашел выход, который, надо сказать, мне тоже не особо пришелся по вкусу. По началу.

— Еще же эта, Сафронова, кажется, из того же одиннадцатого. Темненькая, худенькая такая. У нее голос вообще отпадный, но в прошлом году она отнекивалась и нигде не выступала, — выпалил на ходу Феликс, ожидая мою реакцию на эту информацию. А она имела место быть, хоть и не моментально. Вот это поворот. Значит, наша обиженная драчунья еще и поет? Прекрасно! Просто замечательная новость!