Тереза Медейрос - Озорница (Ангел на час)

Она привстала, но Джастин обнял ее за талию и повалил на прежнее место. И с трудом сдержался, чтобы не охнуть, когда девушка задела бедром ту часть его тела, которая в данный момент бесстыдно выпирала из-под брюк.

— Если кружится голова, надо передохнуть, — наставительно сказал Джастин. Голос прозвучал натужно и хрипло, оставалось надеяться, что она решит, будто это со сна. — Должен тебе сказать, что врать ты не научилась, хотя проказы тебе удаются.

— Неправда, я умею врать очень убедительно, все учительницы мне об этом говорили, — запротестовала Эмили, пытаясь выбраться на волю.

Для нынешнего состояния Джастина это было уже чересчур, терпеть дальше не было мочи. Он положил девушку на пол, навалился сверху, сплел пальцы и вытянул руки поверх головы, под тяжестью его тела она перестала сопротивляться. Джастин грозно посмотрел на нее и потребовал:

— А теперь выкладывай: зачем забралась ко мне в постель? Хотела насыпать мне перца в нос, завязать узлом одеяло или подсунуть колючек в брюки?

— Мне приснился кошмарный сон, и стало очень страшно, — призналась Эмили, потупив взор.

По собственному опыту Джастин знал, каково это — в ужасе просыпаться по ночам, он от всего сердца посочувствовал бедной девочке и живо представил, как она крадется в кромешной тьме к его постели в надежде, что он прогонит злых демонов, утешит ее и пригреет. Джастин наклонился, чтобы нежным поцелуем развеять девичьи страхи, но прежде чем губы достигли цели, задел бедром ее голый живот, и его будто ударило электрическим током. Слишком поздно до него дошло, что ни в коем случае нельзя было касаться Эмили. Оба чувствовали упругую выпуклость под тонкой тканью брюк, и просто игнорировать ее было невозможно.

Эмили удивленно открыла рот, а Джастин в ужасе ощутил, как его лицо заливается краской.

— Пустяки, — смущенно пробормотал он. — Обычное явление по утрам. — Эмили смотрела на него широко открытыми глазами, в которых светилась насмешка. — Это не имеет к тебе никакого отношения, можешь мне поверить, — продолжал лгать Джастин.

После некоторого колебания Эмили изрекла с видом многоопытной женщины:

— Сама знаю.

Джастин отодвинулся и сел. «Конечно, знает, — мрачно подумал он. — Наверняка этот дрянной мальчишка, сын садовника, ее научил. Или все же трубочист?» Настроение было окончательно испорчено. Следовало бы преподать негоднице пару уроков на постели. Уголком глаза он подметил, что Эмили тоже села и старается одернуть юбку, прикрыть ноги, как невиннейшая из девственниц. Надо все же предупредить ее, чтобы избежать нового искушения, как-никак он много старше ее, да и жизненный опыт у него богатый.

— Эмили.

— Да? — откликнулась девушка.

— Если тебе снова привидится кошмар... — Джастин сделал паузу, — обращайся за помощью к Пенфелду.

— Как прикажете, господин Коннор. У меня и в мыслях не было стать для вас тяжкой обузой.

Ее голос дрогнул от обиды; Джастин открыл было рот, чтобы как-то исправить положение, повернулся, но Эмили уже была в своей постели, быстро юркнула под одеяло и накрылась с головой, как незаслуженно наказанный ребенок.

Целый день Джастин мыкался из стороны в сторону, все валилось из рук, и к вечеру забрел на пляж. Надвигался шторм. С запада ветер гнал черные тучи, пролившиеся над морем дождем. Небо слилось с поверхностью воды, и серая пелена закрыла горизонт. Над бушующими волнами сверкали молнии и грохотал гром, ослепительные вспышки высвечивали лохматые гребни ярким зеленым цветом. Джастин шире расставил ноги, сунул руки в карманы и подставил лицо брызгам. Шторм был как нельзя более кстати. Разыгравшаяся стихия совпадала с бурей противоречивых эмоций, терзавших душу.

С утра было душно и тягостно, в стылом воздухе повисло напряжение, которое Джастин ощущал всем телом с того момента, как проснулся и увидел прикорнувшую рядом Эмили. Тогда стало предельно ясно: он желал эту девушку пылко и страстно, в чем до той поры отказывался признаться. Она разрушила хрупкий мир, созданный на Северном острове с огромным трудом, разбудила спящего внутри зверя, пробудила былые страсти и желания. Теперь уже Джастин не мог довольствоваться доверием и симпатиями небольшого племени туземцев, одолела тяга вновь испытать себя в борьбе, окунуться в прежнюю жизнь, несущую угрозу поражений и радость побед.

Раздув ноздри, Джастин жадно вдыхал запах грядущего дождя в надежде, что разразившийся шторм очистит душу от накопившейся в ней горечи, потом окинул взглядом пустынный берег, поднял глаза и приметил яркое пятно у вершины холма. По извилистой тропинке медленно шла Эмили. Сильный ветер плотно прижал подол юбки к ее коленям и мешал двигаться, волосы растрепались и окружили голову темным ореолом. Девушка оступилась, ноги поползли в мягком песке, и Джастин непроизвольно подался вперед, как бы пытаясь помочь, но Эмили его не заметила. Она вообще ничего, казалось, не видела, повернула на тропку, ведущую к лесу, и вскоре скрылась за деревьями.

Первые капли дождя забарабанили по спине. Джастин хмуро посмотрел туда, где только что видел девушку. Он уже в третий раз видел ее на этом месте: на закате в сумерках она в полном одиночестве брела по тропинке, ничего не замечая вокруг. Странно, очень странно. Что бы это могло значить?

Джастин прошел по пляжу к холму и стал карабкаться вверх, хватаясь за пучки жесткой травы. Как только он выбрался на вершину, в глаза сразу бросился букет красных цветов, лежавший у основания деревянного креста на могиле Дэвида. Джастин упал на колени, бережно коснулся нежного бутона, и жаркий стыд обжег краской его щеки. Сквозь шум дождя в уши проник голос друга, воскресив прошлое: «Обещай позаботиться о моем ангелочке, Джастин. Поклянись!» Грозный раскат грома прогнал наваждение.

В носу защекотало, будто ветер принес едкий запах пороха. Джастин содрогнулся, открыл глаза и огляделся. Недалеко маячил край обрыва, рука сжимала часы Дэвида. Надо бы откинуть крышку, но пальцы не повиновались. Столько лет прошло, но до сих пор Джастин боялся снова увидеть миниатюрный портрет и встретиться с глазами Дэвида на милом лице ребенка, который все еще дожидается своего опекуна в Англии.

«Мистика какая-то! Зачем Эмили понадобилось взбираться в гору по узкой предательской тропке с охапкой цветов, оттягивавшей руки? Что за вздор? Почему ей взбрело в голову положить цветы на могилу Дэвида? Или это женская интуиция? Неужели девчонка догадалась, сколь важное место занимает эта могила в моем сердце?»

Возникала масса вопросов без ответа. Джастин смахнул каплю дождя с цветка, тотчас поникшего от прикосновения, раздвинул пальцы — порыв ветра вырвал цветок из его рук и понес к морю. На какую-то долю секунды среди бурных волн мелькнул красный бутон и тут же канул в чернильную бездну. Шторм разыгрался не на шутку.

Эмили возвращалась домой через лес, умытый вчерашним дождем. Вокруг все сверкало и переливалось сочными красками, воздух был чист и прозрачен, дышалось легко, и девушка будто летела над землей, не замечая тяжести плетеной корзинки, доверху наполненной необычными зелеными фруктами. Эмили впервые увидела странные эти плоды, покрытые легким пушком, и прошла бы мимо, но Кавири убедил ее, что фрукты вполне съедобные и очень вкусные. Она послушалась мальчика и набрала плодов, тем более что это было кстати. Назавтра племя Трини устраивало большие торжества по случаю предстоящего визита своих соседей, и приходить на чужой праздник с пустыми руками было бы неловко.

Когда девушка приблизилась к хижине, до ее слуха донеслись мужские голоса, о чем-то яростно спорившие. Это было столь необычно, что Эмили остановилась, отступила и даже огляделась по сторонам. Может, забрела не туда? Нет, все правильно. Она чуть не выронила корзинку, услышав, как кричит Пенфелд.

— Наш господь всемогущий и милосердный выразил эту мысль гораздо лучше меня, когда сказал фарисеям: «Я требую милосердия, а не жертвоприношений». Боюсь, вы совершаете непоправимую ошибку... сэр.

В последнее слово Пенфелд вложил столько сарказма, будто хотел оскорбить своего господина, и Эмили невольно усмехнулась. Походило на то, что ручной хомяк Джастина просто взбесился.

— Ату его, Пенфелд! Куси! — прошептала девушка. Она была готова поддержать любого, кто осмелится бросить вызов всемогущему Пакехе.

— Если бы возникла нужда в твоей интерпретации Священного писания, я бы сам попросил тебя высказаться, — парировал Джастин язвительным тоном.

За годы учебы в пансионе Фоксуорт Эмили пренебрегала занятиями в классе, но многому научилась у многоопытной горничной Тэнси, в том числе искусству подглядывать и подслушивать. Она тихонько подкралась к окну и осторожно заглянула в комнату. Джастин стоял к ней спиной, но зато можно было хорошо рассмотреть Пенфелда. Он был красный, как вареный рак, и пребывал в том состоянии, которое мисс Винтерс охарактеризовала бы как «вне себя от ярости». В этот момент Джастин повернулся, и Эмили отпрянула от окна.

— Эта баба, будь она трижды проклята, поставила меня в безвыходное положение, у меня нет иного выбора, — твердил Джастин. — В кармане пусто, но надо что-то послать старой ведьме в качестве жеста доброй воли. Я просто обязан чем-то ее ублажить.

— Вам не приходило в голову вырвать сердце и преподнести ей на блюдечке? — ехидно поинтересовался Пенфелд. — Согласитесь, это можно рассматривать как достойное подношение от человека, привыкшего жертвовать собой. На мой взгляд, вы получите несравненное удовольствие, истекая кровью. До сих пор не могу понять, как вы удержались и не бросились в могилу, когда хоронили вашего друга.