Дженет Робертс - Озорная леди

— Стивен, — начала было она, — там что-то, что-то на…

Когда белая фигура, похожая на привидение, неожиданно появилась на дороге перед ними, лошади в страхе взвились на дыбы, заржали и рванулись вперед. Вожжи оборвались, лошади обезумели и понесли.

Сквозь лес, по дороге, под деревьями, они понеслись очертя голову. Мэри хотелось кричать от страха, но она только крепче прижалась к плечу мужа. Он старался удержать поводья, но лошади были уже неуправляемы. Он бросил вожжи, схватил жену за руку и сказал ей на ухо:

— Нам придется спрыгнуть, Мэри. Сейчас. Когда я скажу тебе, подбери юбки и прыгай, я прыгну за тобой. Вон там, на дороге, поворот. Готова? Прыгай, Мэри! Мэри, прыгай!

Он подтолкнул ее, она соскочила на землю и, задыхаясь, упала на руки. В ее ладони впились сосновые иглы, она почувствовала боль в левом запястье, как будто что-то сдвинулось. Экипаж скрылся за поворотом. Мэри ощутила себя покинутой и чуть не закричала от отчаянья.

Затем подбежал Стивен и присел на корточки возле нее. Она не могла даже разглядеть его лица, так было темно. А дождь продолжал упорно лить на них, от его потоков не спасала даже крона огромных деревьев.

— Мэри, ты ушиблась, Мэри?.. — Она почувствовала, как его руки настойчиво ощупывали ее.

— Моя рука, левая рука, — выдавила она задыхаясь.

— Моя любимая, бедняжка! Мы пойдем в охотничий домик, это недалеко; я помогу тебе. — Он поднял ее на ноги, и они пробежали несколько сот метров под проливным дождем. Она подумала, что никогда раньше не была так рада никакому укрытию, как этому грубо сработанному деревянному домику, возникшему перед ними.

Стивен толкнул дверь, и она открылась.

— Ее никогда не запирают, — отрывисто сказал он и втянул Мэри за собой. Зайдя, она сказала:

— Здесь пахнет дымом.

— Сейчас я зажгу огонь, Мэри, ты насквозь промокла! Ну-ка иди сюда, грейся. Скоро рассвет. — И он встал на колени возле уже разложенных дров в камине и подпалил их. Она заметила, что некоторые бревна наполовину прогорели, и легко занялись. Значит, они были сухими. Это озадачило ее. Она принюхалась. Дым? Да, табачный дым. Пахло табачным дымом. Она повернулась, чтобы сказать об этом Стивену, но он ушел в соседнюю комнату.

Она пошла за ним. Он был в одной из спален и доставал одеяла.

— Постель, к счастью, есть. Мэри, раздевайся. Вот полотенце, вытрись. И волосы у тебя мокрые. Ты простудишься. — Он подошел к ней и помог расстегнуть плащ.

— Ты промок, Стивен. Тебе бы тоже не мешало раздеться…

— Сначала ты, Мы вытрем тебя и уложим в постель. Когда мы обсохнем, я приготовлю чай. Здесь в кухне должны быть запасы: у нас всегда полный комплект.

Он помог ей расстегнуть платье, ее пальцы не слушались: левое запястье уже сильно распухло. Стивен осмотрел ее руку и сказал с сожалением:

— Ты действительно что-то повредила, Мэри. Это я виноват. Мне надо было спрыгнуть первым и поймать тебя. Но тогда, возможно, у тебя не хватило бы духу выпрыгнуть…

— Не упрекай себя, Стивен. Только так нам и следовало действовать. Если бы я не упала так неуклюже, все было бы хорошо, — заключила она.

Он снял с нее платье, затем все остальное. Она увидела и кожей почувствовала его горящий взгляд. Она смутилась, хотя в принципе снять мокрую одежду было необходимо. Стивен принес полотенце и энергично растирал ее, пока она не согрелась.

— Жаль, что возле твоей кровати нет вешалки, — сказал он, когда она обсохла. — Ложись в постель, и давай я приведу в порядок твои локоны.

Она легла, с удовольствием накрывшись одеялами. Он стоял над ней и вытирал ей волосы полотенцем.

— Давай я сама это сделаю, Стивен. А ты снимай мокрую одежду, пока не простудился.

— Сейчас, — спокойно сказал Стивен и начал раздеваться. Она вытирала волосы, стараясь не смотреть на мужа. Огонь камина в соседней комнате немного освещал спальню, и Мэри отчетливо видела его загорелое тело, мускулистые руки и ноги, грудь, поросшую волосами. Она хотела отвернуться, но не смогла.

Наконец она откинула голову, распустив волосы по подушке. Она устала, болела рука. Стивен подошел к кровати, обмотав полотенце вокруг бедер.

— Хочешь чаю, Мэри? Приготовить?.. — Вдруг он наклонился и медленно стянул с нее одеяло, глядя жадными глазами.

— Мэри, — хрипло сказал он. — Мэри, моя Мэри.

Полотенце было отброшено, как, впрочем, и мысли о чае. Он скользнул в постель рядом с ней и обнял. Она почувствовала теплоту его тела, когда он прижался к ней.

Она смутилась от неожиданности. Его движения были такими страстными. Она прижимала руки к его груди, не давая ему приблизиться. Робко глядела в глубину его карих глаз, потемневших от желания:

— В конце концов, мы женаты, — сказал он с легкой многозначительной улыбкой. — У нас ведь не свидание любовников!

— Разве? — спросила она мечтательно.

— Нет, мы женаты, и ты принадлежишь мне…

— Я думала, вы забыли, милорд!

— Что? — спросил он. Его губы были прижаты к ее шее, и вопрос прозвучал приглушенно. Она почувствовала, как его руки гладят ее.

— Милорд… я думала… Вы забыли… что мы женаты… Вы не были… в моей постели… уже… о, Стивен… — Она уклонялась от его ласк.

— Моя озорная леди, — хрипло прошептал он. — Моя озорная… леди! Ты всегда… дразнишь… и мучаешь… меня… но ты… заплатишь… за свои… издевательства…

Он прильнул к ней и взял ее так неистово, так страстно, что она совсем забыла про грозу, бушевавшую снаружи.

«Раньше он никогда так не делал», — подумала она, пока еще могла думать.

Это было подобно танцу, когда музыка и эмоции заставляют человека забыть обо всем в окружающем мире. Когда внутренний ритм диктует насущную необходимость двигаться, танцевать, поворачиваться и эмоции бьют ключом в унисон и не нужно ни говорить, ни просить, ни отвечать, а тела сливаются в одно.

И мгновенная реакция на мгновенный импульс; тело, отвечающее на тепло, и время скользит так, как будто оно растаяло под ними. Гроза бушевала, Мэри слышала ее завывание в трубе. Но это ничего не значило. Ничего. Ветер, дождь, молния и гром казались ничем по сравнению с той бурей, которая бушевала внутри них.

Это продолжалось долго, очень долго, но казалось, что всего несколько мгновений, несколько секунд. Когда наконец он затих рядом с ней, она была рада лежать и слушать дикое биение его сердца, постепенно успокаивающееся. И она уснула под это мерное, сильное биение, подобное вечному морскому прибою.

Утром солнце сияло так ярко и жизнерадостно, как будто и не было бури, свирепствовавшей накануне. Высунувшись из окна, Мэри увидела всю прелесть леса, освеженного дождем, ковры бледно-желтых, розовых и белых майских цветов, зелень травы и мокрые темно-коричневые сосновые иголки. Все напоминало сказочный мир.

Стивен принес ей одежду и помог одеться. Она двигалась неловко: ее левое запястье сильно распухло и рука не работала. Он неотрывно смотрел на жену, помогая ей надеть высохшее белье, затем одел ей через голову платье и аккуратно застегнул. Перед этим она вымылась в горячей воде, которую он принес. Он настоял, будто молодой любовник, помочь ей и в этом, хотя она смущалась и протестовала.

Ее рыжие локоны спутались в клубок. Она нашла в ридикюле гребешок и попыталась хоть как-нибудь привести их в порядок. Но ее распухшая рука и одеревеневшее левое плечо не позволили ей это сделать. Стивен, уже одетый, несколько секунд наблюдал за ней.

— Ну-ка дай я попробую, — наконец сказал он и взял у нее гребень. Медленно провел им по спутанным волосам, тщательно раздвигая пряди; он делал это так бережно, что она не чувствовала никакой боли. Когда волосы приняли свой прежний вид, он сказал.

— Может быть, попробуешь уложить их сама?

Попытавшись поднять левую руку, Мэри сморщилась от боли и покачала головой.

— Не могу. Пусть будут распущены, Стивен: здесь меня никто не увидит.

— Кроме меня, а мне очень нравятся твои кудри, они придают тебе особую прелесть, — сказал он и, просунув руки под ее волосы, погладил по щекам. Он посмотрел ей в лицо, казалось, внимательно и страстно.

Вот теперь она поняла. Она поняла, что любит его. Неистово и беззаветно. Она любит его, хотя совсем его не знает, не понимает; хотя ее возмущает его властность, хотя она сопротивлялась ему всегда, когда могла. Она любит его со всей силой, страстью и безумной преданностью, на которую только способна.

«Как это случилось?» — пыталась вспомнить она, теряя самообладание от его жадных поцелуев. Полюбила ли она еще тогда, когда впервые увидела его холодный, надменный взгляд? Не желала ли она его любви уже тогда?

Или это случилось позже, когда она уже испытала на себе его доброту и великодушие? Когда он во время, ее болезни пришел проведать ее, посмотрел на нее и, откинув ее рыжие волосы со лба, спросил, как она себя чувствует? Или это произошло, когда он защищал ее от шуточек Кристофера и пренебрежения со стороны обеих женщин, делая это так ненавязчиво, что она едва сознавала, что это делал он. Может быть, она полюбила его, когда впервые узнала как мужчину, поняла, как он нежен в любви и в то же время властен? Когда она полностью покорилась его чарам? Она не знала.

Любовь была посеяна в ней и росла в темноте, и она не знала про нее до того момента, когда чувство распустилось и расцвело. «Цветущая шотландская роза», — однажды сказал он, и теперь она осознала это.

— Мне ужасно не хочется уходить отсюда, — шептал Стивен, целуя ее щеки и шею, — мы совершенно одни… здесь… это прекрасно. Мне нравится быть с тобой вдвоем, Мэри, моя Мэри. Никто нам не помешает… В мире нет ни единого живого существа, кроме нас.

Она хотела ответить, но не могла. Ее любовь была безмолвной; она чувствовала робость и боялась сказать что-либо, что могло спугнуть очарование момента. Когда он отпустил ее, она отвернулась и неуверенным жестом откинула назад волосы.