— Берегись, Ричард Сент-Джеймс! — сказала она с азартным блеском в глазах. — Я приду к тебе, и у меня будут самые сильные карты в руках!


Чентел застыла в полном изумлении. В мерцании свечи перед ней вспыхивали золотые и серебряные искры. Она с трудом перевела дыхание. Вместо сундука, который она ожидала найти, сокровищами была заполнена целая комната, как пещера Али-Бабы!

Чентел оглядела ее: стены были увешаны картинами великих мастеров; на изысканном банкетном столе красного дерева красовался роскошный сервиз из тончайшего фарфора; серебряные приборы, гобелены, тканные золотом, привезенные с Востока, высокие китайские вазы эпохи Минь, инкрустированные нефритом и сердоликом, фигурки из бирюзы, канделябры из полупрозрачного алебастра расположились на нем в хаотичном порядке. У Чентел просто разбегались глаза. Высокое деревце из тигрового глаза с листочками из изумрудов, стоявшее на резной бронзовой подставке, простирало к ней свои ветви.

Чентел медленно опустила свечу на землю: рука у нее начала дрожать; ей казалось, что все это лишь наваждение. Она взяла в руки золотую тарелку, из которой наверняка ела леди Дженевьева. Затем взгляд ее привлек кубок, который входил в столовый набор, состоявший из двенадцати предметов чистого золота. Да, ее прапрабабка жила в роскоши и довольстве.

Снова взяв в руки свечу, она продолжила осмотр; подойдя к бюро в дальнем углу комнаты, она открыла его — и зажмурилась от ослепившего ее блеска драгоценных камней. Так сверкать могли только настоящие алмазы! Она никогда не видела такого количества драгоценностей. Ее внимание сразу же приковало к себе знаменитое колье Ковингтонов из золота, изумрудов и бриллиантов, созданное искуснейшим ювелиром того времени. Чентел, не веря своим глазам, дотронулась до него, чтобы убедиться, не сон ли она видит, и мысленно обратилась к прапрабабке:

«Благодарю тебя, леди Дженевьева!»


Ричард набросил на себя халат; он посмотрел на свою разобранную постель и поморщился. Удастся ли ему сегодня хоть немного поспать или он снова будет думать о Чентел? Он вздохнул — сегодня днем ему даже не удалось увидеть ее. Алисия сказала, что она опять неважно себя чувствует, и просила ее не беспокоить, а когда он собрался отнести ей обед, то она объявила, что сама позаботиться о Чентел.

Усевшись на постели, Ричард стал смотреть на пламя свечи, которая стояла на прикроватном столике. Когда же оправится Чентел? За такое короткое время она лишилась и любимого кузена, и тетки. Как она перенесет эту утрату?

Он чувствовал, что бессилен чем-либо помочь ей. В ярости он ударил кулаком по матрасу; он знал, что ее исцелит только время. Он прекрасно понимал, что Чентел только недавно начала доверять ему, что ее вера в него очень хрупка, что он испытывал непреодолимое желание заключить ее в свои объятия и целовать до тех пор, пока она не согласится стать его настоящей женой. Ричард снова вздохнул — где же его хваленая сила воли, куда она делась?

Вдруг он услышал, как почти бесшумно отворилась дверь и кто-то вошел в комнату. Он поднял голову и замер в оцепенении. По коже его побежали мурашки: перед ним стояла леди Дженевьева; ее ярко-рыжие волосы пламенели в свете свечи, а зеленые глаза сверкали так, что затмевали блеск драгоценных камней у нее на шее.

— Я пришла к тебе, — сказала она тихо. У Ричарда чуть не остановилось сердце: это был голос Чентел! Он медленно поднялся:

— Чентел?

— Да.

— А я решил, что ко мне пожаловал призрак леди Дженевьевы, — облегченно вздохнул он.

— Нет, это я, из плоти и крови. На мне ее платье и колье. — Тут она улыбнулась, и у Ричарда что-то перевернулось в груди. — Ты однажды сказал мне, чтобы я не пыталась соблазнить тебя ради денег. Но теперь деньги мне не нужны. — Она грациозно повела плечами, и на ее шее заискрились драгоценные камни, — у меня их больше чем достаточно.

Ричард медленно подошел к ней, все еще опасаясь, что видит сон. Он нерешительно положил ей руку на талию и встретился с ней глазами; она смотрела на него, не отводя глаз.

— Ты хочешь быть моей, милая колдунья? — спросил он почему-то охрипшим голосом.

Шелестя парчовой юбкой, она прильнула к нему, и он затаил дыхание, ощущая ее тело.

— Ты уверена, дорогая? — Его голос дрогнул, но он ничего с этим не мог поделать.

Она обняла его и, казалось, заглянула ему в самую душу.

— Уверена, — ласково сказала она.

И тогда они слились в неистовом, страстном поцелуе. Он целовал ее в висок, наслаждаясь запахом ее волос, потом губы его скользнули ниже, он попробовал на вкус нежную кожу под ухом и стал целовать ее шею. Когда он коснулся губами камешка в ее ожерелье, то на мгновение отстранился и не смог сдержать улыбки:

— Знаешь, ведь это убьет мою мать!

Чентел засмеялась, потягиваясь, как довольная жизнью кошечка:

— Представь себе, там целая комната сокровищ!

— Да-а? — протянул Ричард; ему были безразличны все сокровища в мире, кроме одного, его собственного, — Чентел, и его сейчас привлекало лишь то, что он прочел в ее глазах радость и желание. Он наклонился и снова прильнул к ее теплым податливым губам; услышав, как она застонала, он обнял ее обеими руками: его пальцы коснулись голой спины. Конечно, он хорошо успел узнать Чентел, но этого он не ожидал.

— Дорогая, у тебя платье не застегнуто сзади, и под ним ничего нет…

Она лукаво улыбнулась:

— Я знаю. Я думаю, что после того, как леди Дженевьева так любезно помогла мне найти сокровище, мы не должны рвать ее платье. И еще… — тут она смутилась и опустила глаза. — Я… я решила не оставлять тебе ни малейшей возможности для отступления.

Ричард громко рассмеялся, поднял ее на руки, она обхватила его за шею, и он понес ее на постель. Он десятки раз представлял себе эту сцену и теперь был счастлив как никогда.

— Мадам, остерегайтесь, потому что я никогда больше от вас не отступлюсь! Я никогда больше не оставлю вас одну! — Ричард с вызовом заглянул в глубину ее зеленых глаз. — Чентел, как ты думаешь, ты сможешь это выдержать?

В ответ она вызывающе засмеялась глубоким гортанным смехом.

— Я ведь из Ковингтонов, а мы знамениты тем, что умеем справляться с любыми крайностями, и никакие трудности нам не страшны. — Она была очень соблазнительна в этот момент. — Особенно подобные трудности…

— Запомните ваши слова, миледи! — смеясь, Ричард бережно уложил ее на кровать. — Как бы вы не пожалели об этом позже.

— О нет! Никогда, — прошептала Чентел и протянула к нему руки.


После этого она замолчала и закрыла глаза, позволив себе только чувствовать. Она полностью отдалась своим ощущениям, а ощущать было что. Руки Ричарда нежно скользили по ее телу, слегка его поглаживая и заставляя ее трепетать.

Он осторожно снял с нее сверкающее золотой нитью платье, и никакая парча не могла сравниться с матовым сиянием ее обнаженного тела. Хотя обуревавшее его желание толкало его к немедленным действиям, он замер, в восхищении рассматривая ее. Она была великолепна, даже лучше, чем он ожидал. Роскошные, упругие груди, словно половинки яблока увенчанные маленькими розовыми сосками, так и просились в рот. Он дотронулся до каждого из них мизинцем, и в ответ они сделались твердыми и набухли, как настоящие бутоны, готовые раскрыться. Чентел застонала:

— О, Ричард!

Он обхватил ее за тонкую талию, затем рука его скользнула на изумительный, округлый, покрытый нежным персиковым пушком животик и остановилась у пуговки пупка; он притронулся к нему пальцем, и Чентел блаженно вздохнула. Но когда его взгляд упал на рыжий треугольник волос внизу живота, он не удержался, и его ласка оказалась более настойчивой, чем он намеревался и чем ожидала того Чентел, потому что она сдвинула ноги, но тем самым взяла его руку в плен, зажав в самом своем сокровенном месте. Она снова прошептала:

— О, Ричард! — и открыла глаза.

Но тут же испуганно заморгала, покраснев до корней волос. Ее взгляду открылось то, что она не была готова увидеть. Она не была столь уж невинной, в конце концов, она одна вырастила младшего брата и имела некоторое представление о мужской анатомии. Для нее не было загадкой то, что должно было произойти между ними, но тот главный признак мужского достоинства, который она увидела, многократно превзошел ее ожидания… Она даже не заметила, когда Ричард успел сбросить халат. Интересно, а где он прятал ЭТО? И она инстинктивно сжалась и постаралась отстраниться от него.

— Как, Чентел, ты уже отступаешь? — засмеялся Ричард. — А как же знаменитая конвингтоновская любовь к риску?

И он наклонился над ней и снова начал ее целовать, уже с вожделением, так что она почти забыла про свое смущение, потому что ее тоже захлестнули волны желания; она испытывала что-то совершенно необычное, сверхъестественное. Она чувствовала его руку в своем укромном уголке между ногами. Несмотря на ее сопротивление, когда она слегка взбрыкнула, он прижал ее к постели всем телом и прошептал:

— Успокойся, Ченти, я знаю, что делаю. Расслабься. Неужели ты боишься, дорогая?

Чентел немного успокоилась, тем более что ощущение лежащего на ней горячего тела приятно волновало ее. Не отрывая губ от ее уха, он начал покусывать его мочку, а потом стал осыпать поцелуями ее шею, плечи, ямочку между ключицами. Ее снова окутала завеса чувственного тумана, который поглотил все, кроме ощущений — их сплетенных тел и сплетенных душ… Она обняла его за шею и притянула к себе, потому что ей тоже хотелось ощутить вкус его кожи губами. Тем временем его рука продолжала гладить и нежить ее заветное местечко; повинуясь его ласковой настойчивости, она раздвинула ноги, и тут же его пальцы сделали с ней что-то такое, от чего она чуть было не взлетела к небесам. Сердце у нее забилось в бешеном ритме, дыхание прервалось; наконец она застонала и воскликнула:

— О, Ричард!

Сегодня Чентел была не особенно красноречива, но Ричард совершенно не возражал против того, что ее словарь состоял лишь из его имени, произнесенного с разными интонациями.