Джералд разжег в ней пламя, подобное которому не случалось вызвать никому из мужчин. До того, как он вошел в ее жизнь, она не знала, что значит сгорать от страсти. Даже не догадывалась, что она вообще на это способна.

Джералд слегка отстранился, и Кэрол протестующе застонала. Он обхватил ее рукой за талию и повел из гостиной. Музыка по-прежнему играла, и будоражащая мелодия саксофона провожала их, когда они шли в спальню.

Стоя возле кровати, Джералд принялся томительно-медленными движениями расстегивать на ней блузку, после чего столь же медленно стянул ее с плеч Кэрол. Он провел руками по ее шелковистой коже, сжимая груди с напряженными сосками. Его прикосновения доставляли ей почти невыносимое, мучительное наслаждение.

— Ты так прекрасна! — прошептал он.

Когда он склонил голову ей на грудь, Кэрол вновь пронзила вспышка страсти, словно удар молнии. Ей хотелось охватить его всем телом, слиться с ним в единое существо. Ноги едва держали ее.

Кэрол лихорадочно сбросила с себя оставшуюся одежду, и то же самое сделал Джералд. Он положил ее на кровать, и Кэрол, в последний раз следуя доводам рассудка, едва смогла выдохнуть:

— Я не… мне кажется, я…

— Все будет хорошо. Я позабочусь об этом, любовь моя. — Мягкий шепот Джералда слегка щекотал ее ухо.

Любовь. Она действительно стала его любовью, отныне и навеки? Ах, кажется, это уже неважно сейчас… Все мысли, все сомнения оставили ее.

Она прошептала его имя, и он вошел в нее, овладевая ею, жаждущей и страстной. Казалось, они навсегда соединились нераздельно.

Она отдавалась в полном самозабвении, наслаждаясь упоительной близостью. Словно какой-то вихрь возносил ее выше и выше, до тех пор пока они не растворились друг в друге в завершающий момент экстатического восхождения.

Потом, когда все было кончено, она блаженно закрыла глаза и заснула в его объятиях в обволакивающем теплом сумраке спальни.


Когда Кэрол проснулась, солнце уже пробивалось сквозь задернутые занавески. Повернувшись к Джералду, она увидела, что он приподнялся на локте и с улыбкой смотрит на нее. Она улыбнулась в ответ, но, заметив, что его взгляд устремлен на ее обнаженную грудь, смутилась и попыталась натянуть на себя покрывало. Джералд протянул к ней руку и остановил ее.

— Ты слишком хороша, чтобы прятаться под покрывалом. Я хочу видеть тебя всю.

Кэрол тоже доставляло удовольствие смотреть на него, и, чтобы поддержать эту игру, она протянула руку, касаясь темных завитков на его груди, а затем провела ею вниз, вдоль покрывала, которое не могло скрыть его возбуждения.

Джералд перехватил ее взгляд и усмехнулся.

— Должно быть, ты думаешь, что прошлой ночью буря утихла раз и навсегда?

— Почему я должна так думать?

— Действительно, почему? То, что произошло, лишь усилило мое влечение к тебе, и теперь оно еще сильнее, чем раньше. — Он привлек ее к себе. — И ты наверняка догадываешься, как я хочу тебя.

Несмотря на теплую волну, которая прилила к ее лону, Кэрол попыталась призвать на помощь остатки здравомыслия.

— Мы не можем оставаться здесь, — запротестовала она. — Я должна возвращаться на ранчо. Мне нужно разыскать Тэду, а тебе не мешало бы вспомнить о съемках.

Джералд снова улыбнулся.

— Эрвин уже и без того зол на меня как сто чертей, а что касается ранчо, то Хосе вполне способен о нем позаботиться. И даже если мы отправимся в путь прямо сейчас, это не поможет нам быстрее найти Тэду и Келвина, поскольку неизвестно, где они.

Он поцеловал ее медленным глубоким поцелуем, и понемногу все одолевавшие ее заботы отступили. Кэрол поняла, что он прав: ее желание возрастало по мере того, как он все больше доказывал, что может доставить ей наиболее полное и восхитительное удовольствие. Она много раз представляла себе, как они с Джералдом занимаются любовью, но насколько же реальность превзошла ожидания!

Когда, обессиленные, они лежали на смятом бархатном покрывале, Джералд прошептал ей:

— А ведь мы совсем забыли, что здесь имеется роскошная ванна с подогревом! Как насчет того, чтобы продолжить там?

Но Кэрол до такой степени наслаждалась его близостью, что ей совершенно не хотелось никуда идти. Вдруг она вспомнила его давешнюю фразу, о смысле которой так и не успела спросить:

— Я никуда не двинусь отсюда, пока ты не расскажешь, кто такой Джорди. Ты говорил, что готов поспорить на него.

Джералд рассмеялся.

— Так говорил мой дед. Дедушка Маклауд был шотландцем с головы до ног. У матери хранился его портрет в шотландском костюме: килт, клетчатый плед, кинжал в ножнах из черненого серебра и в придачу белый терьер у ног. От отца ему досталось семь золотых гиней, на каждой из которых был портрет Георга Третьего. Вот почему шотландцы обычно называют их «Джорди».

— И много у тебя осталось таких Джорди?

Кэрол почувствовала, как мускулы Джералда напряглись.

— Только один, который матери удалось спрятать и отдать мне перед смертью. Отец проиграл все остальное в карты и в рулетку. И даже портрет деда.

Кэрол была потрясена. До сих пор страсть Келвина представлялась ей чем-то несерьезным. Но теперь, когда она узнала, что он растратил фамильные ценности на ее удовлетворение, ей стало страшно. С таким же успехом он может проиграть «Харт-вей», если станет мужем Тэды. Про себя она взмолилась, чтобы у Тэды хватило решимости настоять на своем намерении устроить свадьбу только по возвращении домой.

Кэрол села на кровати, собираясь объявить, что они сию минуту возвращаются на ранчо.

— Тот, кто последним добежит до ванны, превратится в лягушку! — объявил Джералд, быстро соскакивая на пол.

— Это нечестно! — возмущенно закричала Кэрол, устремляясь за ним. — Ты меня не подождал! И к тому же только мужчины превращаются в лягушек, вспомни лягушечьего принца.

Джералд остановился.

— Правда, я совсем забыл. Только после тебя, дорогая. Но ты должна обещать, что, если я превращусь в лягушку, ты подаришь мне свой волшебный поцелуй и он вернет мне прежний облик.

Кэрол улыбнулась и первой скользнула в булькающую воду.

— Что ж, посмотрим.

Вслед за этим последовали новые упоительные ласки, сменяющиеся обжигающими поцелуями.

— Вот теперь я снова не лягушка, а самый настоящий принц, — прошептал Джералд ей на ухо. — И я хочу, чтобы прекрасная принцесса, освободившая меня от злых чар, принадлежала мне всецело.

Она и сама хотела его не меньше.

— Здесь? — прошептала она, все еще не до конца поверив, что лежит в ванне в объятиях мужчины, полностью обнаженная.

— Почему бы и нет?

Почти задохнувшись под напором его ласк, Кэрол не могла вымолвить ни слова протеста. Горячая вода и вся эта необычная обстановка обострили ее желание, и новый эротический эксперимент оказался столь же восхитительным, как и прежние. Но Кэрол знала, что, где бы ей ни пришлось заниматься любовью с Джералдом, это всегда будет высшим удовольствием в жизни.


Немного позже Кэрол сказала:

— По-моему, нам лучше вернуться на ранчо, тебе не кажется?

— Келвин и Тэда туда еще не добрались, — возразил Джералд, снова потянувшись к ней.

— Откуда ты знаешь? — Отодвинувшись от него, Кэрол вышла из ванны, набросила халат и направилась в спальню.

Джералд присел на край ванны и вздохнул. Он никак не мог примириться с таким окончанием идиллии. Его первоначальные представления о неискушенности Кэрол рассеялись. Она оказалась гораздо более страстной, чем он ожидал. В самом деле, он даже не мог представить себе, что какая-то женщина сможет возбудить его быстрее и сильнее, чем она. И в будущем он предвкушал еще большие наслаждения…

Но история с отцом явилась той ложкой дегтя, которая способна испортить любое удовольствие. Джералд от всей души надеялся, что у Тэды хватит здравого смысла не выходить замуж за этого человека.

Он никогда не простит Келвину, что тот продал портрет дедушки Маклауда. Не говоря уже о других вещах. Он твердо решил, что сделает все возможное, чтобы не позволить Келвину сделать «Харт-вей» своей собственностью. Но ведь сам он не является владельцем ранчо. И Кэрол тоже.

Чем больше он думал обо всем, что Келвин сделал в прошлом и может сделать в будущем, тем сильнее приходил в ярость. Наконец он поднялся и вышел из ванной. Кэрол была в душе, и ему пришлось крикнуть, чтобы она услышала его за шумом воды:

— Интересно, какого черта твой отец не оставил тебе ранчо? Ведь это ты полноправный член семьи Харт, а не твоя бабушка.

Плеск воды прекратился, стеклянная дверь приоткрылась, и рука Кэрол высунулась наружу.

— Подай мне полотенце. — И, когда он вложил полотенце в ее руку, Кэрол ответила из-за двери: — Ведь она его мать. Он любил ее.

— Больше, чем тебя?

За дверью воцарилось молчание. Он ждал. Какой-то частью сознания он понимал, что ведет себя неправильно, выплескивая гнев на Кэрол и ее умершего отца, но не мог остановиться. Воспоминания обо всех подлостях Келвина увлекли, его слишком далеко, чтобы так просто успокоиться.

Кэрол распахнула дверь и вышла из душа, завернутая в полотенце. Она посмотрела на него и тут же отвернулась, словно бы его нагота смущала ее. Но разве это имеет значение после вчерашней ночи?

— Отец знал, что я сама смогу о себе позаботиться, — сказала она. От волнения голос ее был тоньше, чем обычно, и звучал почти по-детски. — Он хотел быть уверен, что бабушка ни в чем не будет нуждаться до конца своих дней. И потом, он, конечно же, не сомневался, что она оставит ранчо мне.

— Разве он не боялся, что она может выйти замуж во второй раз?

— Ну… наверное, нет.

Внезапно Кэрол залилась слезами и упала на кровать.

Джералд взглянул на нее, и чувство вины за то, что он заставил ее плакать, еще усилило его гнев. Вместо того чтобы подойти к ней, он резко распахнул дверь в душ, вошел внутрь, хлопнув дверью, и включил воду на полную мощность.