Мэри Берчелл - Ожидание счастья

— Не понимаю, о чем это ты, — упрямо твердила Элисон, хотя теперь это уже было просто нелепо.

— Напротив, отлично понимаешь. — Саймон протянул руку и ухватил Элисон за запястье. Вроде бы в этом жесте не было ничего особенного, но Элисон охватил безотчетный ужас. — Да ты ведь никак не можешь сосредоточиться и внимательно выслушать меня, потому что думаешь только о том, что она говорит ему в данный момент.

Элисон затравленно поглядела на Саймона и уперлась взглядом в пол.

— Ты же не хуже меня знаешь, что он всегда был одержим Розали, — продолжал гнуть свое Саймон. — Она притягивает его физически, и ни одна другая женщина никогда не сможет занять ее место.

Элисон вздрогнула, но никак не могла придумать способ остановить его. Она сидела и недоумевала: зачем это Саймону понадобилось говорить ей все это?

— Даже один вид Розали сводит его с ума. У тебя ведь был шанс лично убедиться в этом сегодня вечером.

— И зачем она только пришла сюда! — вырвалось у Элисон. — Я думала, тут будет безопасно, ведь это корпоративная вечеринка. Никак не могу понять, каким ветром ее занесло.

— Это я привел ее.

— Ты, Саймон?! Да как ты мог, если ты так хорошо… разобрался в наших проблемах? Как ты мог пойти на такое?

— Просто думал, что в конце концов это сослужит добрую службу. — Саймон не сводил горящих глаз с бледного лица Элисон, и на какое-то мгновение они встретились взглядом.

— То есть ты считаешь, что Джулиану надо привыкать встречаться с ней?

Саймой одарил ее улыбкой и отрицательно покачал головой:

— Вовсе нет. Не такой уж я бескорыстный альтруист. Боюсь показаться тебе банальным, но все же скажу: в любви все средства хороши.

— Но… не хочешь ведь ты сказать, что ты на стороне Розали? — нахмурилась Элисон.

— Господи, да нет же! — Нервно хохотнул Саймон. — Неужели ты так ничего и не поняла, маленькая сладкая дурочка? Да мне наплевать и на Джулиана, и на Розали. Пусть себе делают что хотят, мне без разницы. Но чем быстрей все произойдет, тем лучше. Только бы ты перестала есть себя поедом и сохнуть по тому, кто не в состоянии оценить всех твоих достоинств.

— Да ты с ума сошел! — Элисон сделала попытку подняться на ноги, но он все еще держал ее за руку и не дал ей встать.

Саймон дернул ее на себя, и девушка не успела и глазом моргнуть, как оказалась в его объятиях.

— Не отрицаю, я действительно схожу с ума. Любой мужчина свихнется, если он влюблен так же безрассудно, как я. Что для меня Розали, Джулиан или кто бы то ни было? Только ты, ты, ты одна! Теперь-то понимаешь? До нашей встречи ни одна женщина не интересовала меня, но тебя я полюбил с первого взгляда.

— Прекрати! — попыталась вырваться Элисон. — Это ты не понимаешь! Я люблю Джулиана!

— Джулиана?! — жарко прошептал Саймон. — Джулиана, который гладит тебя по головке, относится к тебе как к маленькой девочке, небось даже спит на диване, потому что в квартире только одна спальня! Вот и все, что он чувствует к тебе, а ты без ума от него!

И прежде чем Элисон успела сообразить, в чем дело, Саймон зажал ее рот поцелуем, но не легким и непринужденным, как раньше, а страстным, горячим, от которого губам стало больно.

Долгое время из алькова не доносилось ни звука, и только музыка, которая весело лилась из танцзала, нарушала гробовую тишину.

Первым молчание прервал Саймон, и теперь в его голосе слышался вызов:

— Ничего не хочешь сказать мне?

Элисон тихонько лежала в его объятиях, глаза ее были полузакрыты, а щеки бледны как полотно. Она с трудом подняла длинные пушистые ресницы.

— Чего ты ждешь от меня, Саймон?

— Полагаю, для начала протестов и возмущения, — признал он со смехом, но в голосе слышалась досада.

— Да уж. Вряд ли приятно чувствовать, что ты вел себя как скотина.

— Прости меня, милая, — с жаром и нежностью проговорил Саймон. Он бережно поднял ее и усадил на диван, удобно устроив на подушках. — Гляди, теперь я даже не коснусь твоей руки. Знаю, я всегда пугал тебя, разве не так? Я забыл, что ты такая юная, нежная, хрупкая, словно спящая красавица. Но теперь я не забуду. Я никогда не напугаю тебя снова. Просто я должен был заставить тебя выслушать меня. Прошу, послушай, что я скажу.

— Да ты уже и так достаточно наговорил!

— Нет, до сих пор я говорил только то, что испугало и обидело тебя. И ты решила, что я слишком страстный и необузданный. Но это не так, Элисон. Я готов подарить тебе всю свою нежность, тепло и любовь.

Саймон был ужасно бледен, и Элисон стало жалко его. Этого холодного, неприступного мужчину снедал жар любви, и было в этом зрелище что-то необычайно трогательное.

— Мне жаль, Саймон, — тихо сказала она. — Мне действительно жаль, если ты испытываешь по отношению ко мне нечто подобное, но это совершенно бесполезно. — Саймон сделал попытку прервать ее, но она остановила его: — Погоди. Ты не должен забывать, что я люблю Джулиана и что я — его жена. Неужели тебе не кажется, что в подобных обстоятельствах твое поведение просто неприлично?

— Да к черту приличия! — быстро заговорил он. — Говорю же тебе, я люблю тебя! Никогда не думал, что существуют подобные вещи, такая боль, такой восторг. Раньше я не относился к этому всерьез, играл, как только выпадал подобный шанс, и мне было все равно, проиграю я или одержу победу. Но теперь все не так. Теперь все иначе. Я не могу рисковать, это слишком больно. Я должен быть уверен в победе. Впервые за всю мою жизнь мне нужны защита и поддержка, я потерял самообладание. Это так странно, Элисон, и впервые в жизни мне страшно.

— Бедный Саймон! Мне так жаль! — Элисон легонько дотронулась до его руки.

Саймон склонился и поцеловал ее пальцы, но на этот раз очень нежно.

— Мне бы не хотелось причинять тебе боль, — вздохнула она. — Но видно, такова уж жизнь: то мы делаем кому-то больно, то терзают нас. Но раз уж случилось так, что я влюблена в Джулиана, разве было бы лучше притворяться, что этого нет?

— Но иногда надо покориться неизбежному и начать все сначала. — Саймон сидел, низко опустив голову, словно не осмеливался посмотреть Элисон в глаза. — Не хочу, как попугай, твердить одно и то же, но Джулиану нужна Розали. Если ты позволишь этим двоим сделать свой выбор, то этим ты только положишь конец своей боли и унижению. Ты освободишься и сможешь начать все сначала.

— Посмотри на меня, Саймон. — Элисон говорила немного резко, как старший, умудренный опытом человек.

Он неохотно подчинился и заглянул ей прямо в глаза.

— Если убрать все красивые слова, то ты предлагаешь мне подтолкнуть Джулиана к Розали, чтобы иметь возможность отделаться от него и выйти замуж за тебя. Так, что ли?

— Мне все равно, как это произойдет, — беспокойно заерзал он. — Лишь бы ты стала моей и ушла от него.

— А мне все равно, посчитаешь ли ты меня дурой или нет, но я остаюсь с ним. Я не позволю Розали растоптать его жизнь, даже если он этого хочет, — рассерженно парировала Элисон.

— Ладно, давай оставим Розали в покое и поглядим на это дело с другой стороны. Ведь я хочу тебя, а Джулиан — нет. Идем со мной. Я заставлю тебя полюбить себя, сделаю тебя счастливой. И тогда Джулиан вздохнет с облегчением и снова обретет свободу.

— Полагаю, пора закрывать дискуссию. Уже все сказано, и нечего переливать из пустого в порожнее, — холодно произнесла Элисон и почувствовала ужасную слабость. — Довольно вариаций на тему «люблю — не люблю». Они меня абсолютно не интересуют. — С этими словами она решительно поднялась на ноги.

— Ты не можешь уйти вот так, — дернулся Саймон. — Не может быть, чтобы это было твое последнее слово.

— Нет? — Элисон неожиданно обернулась и поглядела ему прямо в глаза. — Мне нечего добавить, разве только повторить твои собственные слова: покорись неизбежному. Предлагаю подумать над этим.

Саймон запрокинул голову и разразился злым хохотом.

— Пока еще я не вижу никакой неизбежности, так что и покоряться нечему. Я подожду. Могу себе это позволить, хотя одному Богу известно, как ненавистна мне сама эта мысль. Пройдет немного времени, и однажды ты сама признаешь, что так будет лучше для всех нас, включая твоего разлюбезного Джулиана, и ты вспомнишь мои слова и придешь ко мне.

Ничто из ранее сказанного не напугало Элисон так, как эта последняя фраза. Потому что она поклялась себе защищать счастье мужа, а теперь не знала, какую жертву может потребовать от нее эта клятва.

С тяжелым сердцем она вернулась в танцзал и почти сразу увидела Джулиана. Он беседовал с неизвестным ей стариком, а Розали снова танцевала с каким-то незнакомым молодым человеком.

Как только Джулиан заметил супругу, он извинился перед собеседником и подошел к ней.

— Какая-то ты бледная, Элисон. С тобой все в порядке? — с тревогой поглядел он на нее.

— О да, спасибо! — Элисон была немного удивлена столь быстрой перемене в настроении мужа и его заботливому тону, но, как знать, может, он просто хотел загладить свою вину перед ней.

Она хотела сказать, что совсем не переживает, но, припомнив недавнюю вспышку гнева, когда она слишком глубоко проникла в его мысли и выдала себя, предпочла промолчать.

Элисон не смогла скрыть своей радости, когда настало время уходить, и это не укрылось от Джулиана.

— Тебе понравилось? — тактично поинтересовался он, когда они входили в белоснежный холл их маленькой квартирки.

— Да, очень, — заверила она его, но неожиданно холодок пробежал у нее по спине, и Элисон вздрогнула, вспомнив отвратительную сцену с Саймоном.

— В чем дело? — разволновался Джулиан.

— Ни в чем, а что?

— Но ты задрожала. Почему?

— Да так, просто меня знобит, — натянуто улыбнулась она.