Кассия, однако, даже не поняла, что ей только что сказали комплимент, и вместо этого пробормотала:

— Моя м… то есть свекровь назвала все комнаты именами цветов. Я хотела сначала поместить мадам де Сальре в Розовую комнату и украсить ее розами, но Перри предложил Сиреневую комнату, правда, сирень уже отцвела.

— Почему ваш муж настаивал на этом? — с любопытством осведомился маркиз.

— На случай, если мадам испугается чего-нибудь в незнакомом доме или разнервничается, — пояснила Кассия. — В таком случае ей лучше быть поближе к вам.

На какую-то секунду в глазах маркиза мелькнуло удивление, но губы его тут же скривились в легкой улыбке, значения которой Кассия не поняла. Теперь же, увидев его, выходящего из спальни мадам де Сальре, девушка подумала, что, вероятно, та позвала маркиза и он пришел ей на помощь.

Но как только он вошел к себе и закрыл дверь, Кассия неожиданно поняла, почему Перри посчитал оскорбительным появление маркиза вместе с мадам де Сальре в этом доме. И осознание истинного смысла слов брата так потрясло Кассию, что несколько мгновений она была не в силах пошевелиться. Оставалось лишь потрясенно рассматривать двери двух соседних комнат, надеясь на какую-то ошибку. Нет, вероятно, маркиз зашел к мадам де Сальре по совершенно иной причине.

Но девушка тут же упрекнула себя. «Как можно быть такой глупой?! Конечно, Перри именно поэтому настаивал на том, чтобы она провела эти дни вне дома. Он просто хотел, чтобы сестра держалась подальше от маркиза на тот случай, если он захочет увидеть в ней вторую мадам де Сальре.

— Но неужели я способна на подобную вещь? — покачала головой Кассия и, придя в себя, поскорее пробежала по коридору к собственной спальне, постаравшись как следует запереть за собой дверь. Подобного она никогда раньше не делала, но сейчас чувствовала, что должна защитить себя не только от маркиза, но и от других мужчин, которые хотели бы видеть в ней лишь игрушку для удовлетворения собственных страстей.

И все же подобное поведение француза каким-то образом казалось ей одной из черт норманнского характера. Она вспомнила, как читала, что викинги, вторгшись в Англию, убивали мужчин, чтобы завладеть урожаем, скотом и женщинами. В тот момент она не совсем поняла, зачем нужно было похищать женщин, и подумала, что их, вероятно, делали рабынями. Но теперь Кассия знала, почему пленниц сгоняли на корабли и увозили далеко на север.

И сейчас ей казалось, что маркиз вполне способен на такой поступок. Она даже представила его в шлеме викинга. Каким он выглядит свирепым и устрашающим!

— Перри… прав… он нехороший человек, — сказала она себе, — и чем скорее он купит ожерелье и уедет, тем лучше.

И Кассия подумала, что если ожерелье принесет ему несчастье, значит, он получит именно то, что заслужил! Когда же наконец этот визит закончится? Слава Богу, скоро маркиз навсегда исчезнет из ее жизни!

Однако утром все оказалось совершенно иным. Перри, спустившись, обнаружил, что сестра накрывает на стол, и сказал:

— Твое желание исполнилось. Поскорее поднимись к себе и переоденься.

— О чем ты? — осведомилась Кассия.

— Вчера вечером маркиз обещал, что мы сможем покататься верхом сразу же после завтрака.

Кассия тихо охнула:

— О, Перри, он вправду разрешил нам взять его лошадей?

— Мы можем выбирать из шести. Одна из тех, на которых скакали слуги, выиграла в прошлом месяце труднейшие скачки с препятствиями. Не понимаю, почему герцог решил с ней расстаться.

И в ушах Кассии вновь прозвучали слова маркиза: «Я норманн и всегда добиваюсь, чего хочу».

Однако в этот момент она не собиралась спорить и была лишь благодарна маркизу за предложение. Ей так редко представлялась возможность сесть в седло! И хотя амазонка был а довольно поношенной, но широкую нижнюю юбку с кружевной оборкой недавно выстирали и накрахмалили, как, впрочем, и белую блузку, заштопанную в нескольких местах. Поверх она надела слишком тесный жакет, придававший ей, однако, чрезвычайно элегантный вид, хотя девушка сама этого не сознавала. На голове красовался крошечный цилиндр, не скрывавший красноватых переливов в волосах.

К тому времени как маркиз и Перри закончили завтрак, Кассия уже ждала их у крыльца, гладя приведенных конюхом великолепных лошадей, не зная, какую из них выбрать. И поскольку потрясение от открытия, сделанного ночью, еще не прошло, Кассия не взглянула на маркиза, когда тот, вежливо поклонившись, произнес:

— Доброе утро, леди Фокон. Рад, что вы решили к нам присоединиться, и надеюсь, что конь не окажется слишком горячим для вас.

По-видимому, маркиз посчитал, что такая худенькая невысокая женщина не сможет справиться с резвым конем. Не было смысла объяснять, что она ездит верхом с тех пор, как научилась ходить, и поэтому девушка лишь спросила:

— Пожалуйста, скажите, какую лошадь я могу взять?

— Думаю, что Тандерболт[6], несмотря на кличку, самый смирный из всех.

Тандерболт оказался тем гнедым конем, которым Кассия восхищалась больше всего, и она почти подбежала к нему, а маркиз подсадил ее в седло. На какой-то момент его прикосновение вызвало в ней странное чувство, которого она не поняла, но сказала себе, что это, должно быть, отвращение.

Девушка взяла поводья и, не дожидаясь, пока маркиз и Перри сядут в седла, полетела по аллее, ведущей в парк. Тандерболт совсем не устал после вчерашнего путешествия, хотя несколько раз попытался взбрыкнуть и не сразу послушался, однако Кассии удалось сдержать его и проехать через парк, уворачиваясь от чересчур низко нависших веток.

Наконец она выехала на открытую местность, где отец всегда выезжал лошадей. Именно тут они с Перри любили скакать наперегонки, когда у них были лошади. И теперь девушка не намеревалась никого ждать. Она пришпорила Тандерболта, сознавая, что ничего более волнующего давно уж не испытывала.

Кассия проехала почти милю, прежде чем маркиз и Перри догнали ее. Перри тоже выглядел счастливым и совсем молодым. Теперь настала его очередь возглавлять маленькую кавалькаду, и они, перепрыгнув через несколько изгородей, наконец очутились в поле, где обнаружили куда более высокую ограду.

Маркиз, нахмурившись, заявил:

— Думаю, леди Фокон, вам не стоит пытаться ее одолеть.

При этом он обернулся, и Кассия взглянула на него едва ли не впервые за сегодняшний день. Он и лошадь словно слились, и походили на ожившее мифологическое существо — кентавра. Она живо представила его в тяжелых рыцарских доспехах и панцире, с длинным двуручным мечом, щитом в форме ромба и шлеме. Сейчас он ринется на врага…

Кассия тряхнула головой, стараясь вернуться к действительности.

— Поверьте, я так давно ждала подобного приключения! — воскликнула она. — Даже не пытайтесь меня остановить!

Она собралась, готовясь к прыжку, и Тандерболт птицей перелетел через забор. И потом они мчались галопом бок о бок, беря одно препятствие за другим. Маркиз, очевидно, больше не волновался за нее. Только когда все повернули к дому, Кассия нашла в себе силы сказать:

— Спасибо… спасибо вам! Не помню, когда еще я была так счастлива!

— Я только что хотел сказать то же самое, — согласился Перри, — и жалею лишь о том, что не могу позволить себе иметь подобных лошадей.

— А по-моему, ничего особенного, — заметил маркиз, — и те, что стоят в конюшнях у меня дома, намного лучше.

— Да вы просто хвастаете! — воскликнула Кассия. — Ни один конь не может превзойти Тандерболта!

— Придется доказать правоту моих слов, — ответил маркиз, — но об этом мы поговорим позднее.

Кассия не поняла, что имеет в виду француз, и сказала себе, что не испытывает особого желания говорить с ним. Он шокировал ее, и Перри был прав, говоря, что маркиз не из тех людей, в обществе которых позволительно бывать молодой девушке. Однако Кассия вынуждена была признаться, что и лошади, и сам хозяин привнесли нечто новое и волнующее в ее жизнь. И когда он уедет, оставив их одних, Кассия, конечно, будет еще долго грезить о том, как она скачет на Тандерболте. И, наверное, против воли будет постоянно перебирать в памяти все, о чем они говорили с маркизом.

— Он норманн, а все норманны — язычники, — в отчаянии подумала девушка и, взглянув на него, посчитала, что ни один человек на свете не может выглядеть столь величественно. Настоящий завоеватель!

— Ваша земля плохо возделана, — неожиданно обронил маркиз.

— Вы правы, — отозвался Перри, — но пока мне не по карману обрабатывать ее как следует.

— Неужели вы действительно так бедны? Весь дом увешан прекрасными и, без сомнения, ценными картинами.

— Покажите мне ту, которая не подлежит отчуждению, — вздохнул Перри, — и буду счастлив продать ее вам.

— Простите, как глупо с моей стороны! Совсем забыл, что у англичан принят закон о майорате! Все отходит старшему сыну!

Последовало молчание, и наконец маркиз добавил:

— Надеюсь, по крайней мере ожерелье, за которым я приехал, продается?

— Что, должен сказать, чрезвычайно огромная удача для меня, — ответил Перри.

— Тогда мы посмотрим его днем и, если вы еще не устали от прогулки, можем размять остальных трех коней.

Кассия восторженно вскрикнула.

— О пожалуйста, давайте так и сделаем, — умоляюще попросила она. — Завтра вы уедете и у меня останется только бедный старый Доббин, а он такой неповоротливый, что мне гораздо быстрее добраться до деревни пешком!

— Какая печальная история, — рассмеялся маркиз, — однако уверен, что ваш муж сможет все уладить.

Поняв, что он имеет в виду продажу ожерелья, девушка пояснила:

— Перри хочет, чтобы я поехала в Лондон, посещала балы и была представлена королеве, но имей я такую лошадь, скорее отказалась бы от всего, осталась дома и каждый день ездила бы на прогулки.

— Значит, это ваше самое заветное желание, — кивнул маркиз. — А вам известно, что всего можно добиться одной лишь силой воли?