— Он преследовал меня. И вновь меня соблазнил.

— О, я вас умоляю! Он соблазнил вас! Да я на сто процентов уверен, что это вы подцепили его!

Она подняла лицо, недоумевая по поводу незаслуженного обвинения.

— Почему вам это в голову пришло?

— Вам было двадцать два, так? Я знаю молодых девушек. Встречался со многими. И я точно знаю, что пятидесятилетние мужчины им не кажутся привлекательными. Даже красивые и богатые. И если девушки вдруг обращают внимание на таких мужчин, это неспроста.

Она так и взвилась. Глаза метали молнии, грудь тяжело вздымалась.

— Ну вот что. С меня довольно. Я не собираюсь далее выслушивать ваши оскорбительные обвинения. И не намерена отвечать на ваши бестактные вопросы. Ваша недвижимость этого не стоит. Оставьте ее себе и думайте все, что вашей душе угодно. Мне наплевать. Я ухожу.

И она направилась к двери, гордо вскинув голову. Одним прыжком он догнал ее. Кровь его кипела. Он схватил ее за запястье.

— Вы не можете никуда ехать! Вы много выпили.

Она вырвала руку.

— Тогда вы убирайтесь! — крикнула она. — Один из нас должен уехать, иначе я за себя не отвечаю.

— Вы мне угрожаете? — усмехнулся он.

Она глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки.

— Послушайте… — Она старалась говорить спокойно. — Я не хочу делать вам больно. Вам и так несладко. Поверьте, я хорошо знаю, что вы сейчас чувствуете.

Он невесело засмеялся.

— Черта с два вы знаете. Вы не можете представить себе даже отдаленно, что я чувствую. Я боготворил отца. Я думал, что он лучше всех на свете. А сегодня я узнал о вашем существовании. И вот вы мне рассказываете, что отец не просто изменял моей матери. Он был бессовестным соблазнителем молоденьких девушек, опасным сексуальным хищником.

— Очень близко, — прищурилась она. — Вы хотели узнать правду? Так вот вам правда. Ваш отец был редкостный мерзавец. Самовлюбленный эгоист, который считал, что важнее его удовольствий ничего на свете нет. Вы были правы. Я не любила его. Я его ненавидела. Я ненавидела его настолько, что почувствовала огромное облегчение, когда он умер. О, нет!

Она прижала ладонь к губам и в ужасе смотрела на него широко открытыми глазами.

Вдруг лицо ее исказилось, из груди вырвалось рыдание. Из прозрачных огромных глаз хлынули слезы.

— Простите, — всхлипывая, воскликнула она. — Простите меня, пожалуйста.

Она повернулась и бросилась к лестнице на второй этаж. Он потрясенно смотрел, как она взлетела вверх по лестнице. Через секунду он услышал, как хлопнула дверь. Наверное, в ванную. Разве не там все заплаканные женщины ищут убежище?

Марк запустил пальцы в волосы. С удивлением почувствовал, что руки у него дрожат. Хотел пойти за ней, но передумал. Лучше дать ей время успокоиться. Она сама спустится, когда придет в себя.

Но тогда… Тогда он заставит ее рассказать ему настоящую правду!

Он вздрогнул от неожиданно громкого звука. Телефон. Не резкие раздражающие звонки, а музыкальная трель. Неудивительно. Отец не допустил бы здесь резких звуков.

Марк обвел глазами комнату. А, вот он где. Спрятан на полочке. Он подождал, надеясь, что хозяйка спустится и ответит, но она, видимо, не слышала звонка. Или не хотела отвечать. Марк пытался не обращать внимания на звонок, но назойливые трели действовали ему на нервы. В конце концов он решился и снял трубку.

— Алло?

На том конце провода возникло замешательство.

— Простите… Могу я поговорить с Анной?

Женский голос, и женщина явно удивлена, что трубку снял посторонний.

— Вы ошиблись. Здесь нет никакой Анны.

— Как нет? Вы уверены?

— Конечно, уверен. Вы набрали номер Розмари Фарли.

— Все правильно, — подтвердил женский голос. — Я туда и звоню. Но поговорить хочу с Анной. Она должна быть сейчас в доме.

— Вы ошибаетесь, — возразил Марк. — Анны здесь нет. В доме только Розмари.

Снова замешательство на другом конце провода.

— Нет, это вы ошибаетесь, — засмеялась наконец женщина. — Розмари здесь, со мной. Из-за нее я и звоню Анне. Я хотела ей сказать, чтобы она все-таки заехала к матери. Розмари все время про нее спрашивает.

Марк не знал, что и подумать. В голове у него все смешалось. Розмари — мать Анны?

— Простите, я не понял. Мисс Фарли здесь — это не Розмари? Это Анна?

— Конечно, Анна. А я — старшая сестра Розмари. Простите, а вы кто такой? Водопроводчик? Почтальон? Или из службы доставки? Вы потому приняли Анну за Розмари, что она оказалась в доме своей матери?

Наконец-то кусочки мозаики встали на место. Розмари там, наверху, вовсе не Розмари. Это Анна, дочка Розмари. Слава Богу! Любовницей отца оказалась не девчонка, а взрослая женщина, почти его ровесница. Это все-таки не так ужасно. Но почему, ради всего святого, почему Анна мистифицировала его? Ей что, показалось, что это забавно?

Но женщина, сестра Розмари, ждала ответа.

— Нет, я не водопроводчик. Меня зовут Марк Бейкер.

Женщина приглушенно вскрикнула. Марк удовлетворенно кивнул — сестре Розмари не придется объяснять, кто он такой.

— Я принял Анну за Розмари по одной-единственной причине. Анна обманула меня. Когда я приехал сюда, она сделала вид, что она — Розмари.

— О Боже! — воскликнула женщина.

— Не вешайте трубку! — потребовал Марк.

Женщина безнадежно вздохнула.

— Теперь в этом нет смысла, правда? Если Анна притворялась, что она — Розмари, значит, вам уже известно, что у вашего отца был роман с моей сестрой.

— У меня были подозрения, — процедил он. — И Анна подтвердила их, как только поняла, кто я такой. Мне одно непонятно — зачем она обманывала меня? Зачем это представление? Только вообразите себе мои чувства, когда я узнал, что отец имел связь с девушкой более чем вдвое моложе его! Как будто мало было самого факта супружеской измены!

— Пожалуйста, не корите Анну. Она очень привязана к матери и всегда стремилась защитить ее. У несчастной Розмари разбито сердце. Когда она узнала о гибели вашего отца, у нее случился нервный срыв. Анна, видимо, подумала, что вы приехали к ее матери, чтобы задавать ей ужасные вопросы.

Конечно, для того он и приехал. Он их и задал. Что ж, обман Анны понять можно.

Так-так-так, правильно ли он понял? Сестра Розмари сказала что-то о нервном срыве? Господи! Отец, отец! Оказывается, я совсем не знал тебя, подумал Марк с печальной усмешкой.

Он покачал головой. Единственная возможность понять все до конца — увидеть настоящую мисс Фарли.

— Вы сказали, что Розмари сейчас с вами?

— Да. Пока ей нельзя жить одной. Приходится присматривать за ней. Она почти не разговаривает. Сидит и смотрит в пустоту. Или плачет.

— Простите, а где вы живете? Далеко от Тихой заводи? Наверное, недалеко, раз вы просите Анну заехать.

— Вы знаете, я не уверена, что правильно поступлю, если скажу вам. Не хочется, чтобы вы нагрянули сюда в таком взвинченном состоянии и еще больше расстроили сестру.

— Я и не думал этого делать, — заверил он.

— Что вы говорите? — не поверила она. — А разве вы уже этого не сделали? Держу пари, вы нагрянули в Тихую заводь с таким угрожающим видом, что у Анны возникла идея обмануть вас? Она просто хотела удержать вас подальше от матери.

— Я так и понял.

— Простите за вопрос. Но почему вообще вы заподозрили, что у вашего отца был роман? Я никогда не совала нос в отношения между Оливером и Розмари, но мне точно известно, как они оба заботились о том, чтобы никто в семье ничего не заподозрил!

Марк рассказал все с самого начала.

— Все понятно, — задумчиво проговорила женщина. — Так у вас, я вижу, возникло впечатление, что эта их страсть вспыхнула недавно? Я не ошиблась?

— Ну да, — подтвердил Марк. — Конечно. А что… Что вы хотите сказать?!

Неужели это еще не конец сегодняшним ошеломляющим открытиям?!

— Наверное, для вас это станет еще большим ударом, Марк. Но роман между вашим отцом и моей сестрой продолжался более двадцати лет.

6

Анна наконец перестала плакать и взглянула на свое отражение в зеркале. Что же она натворила! Опухшие от слез глаза и красные щеки — дело поправимое, а вот как объяснить Марку неожиданную вспышку ярости после того, как она так самозабвенно расписывала свои нежные чувства к его отцу?

Сказать ему, что искренняя привязанность переросла в ненависть из-за того, что Оливер отказался бросить жену и сына и жениться на ней? Из-за того, что она наконец поняла, что Оливер не любит ее так же сильно и беззаветно, как она его. Из-за того, что он просто использовал ее как сексуальную игрушку?

Вряд ли он примет очередную порцию вранья! Или примет? Нет. Люди легко верят в то, во что хотят поверить, а у них иная ситуация.

Лучше всего, решила она, пойти и признаться в обмане. Прикидываясь любовницей Оливера, она чувствовала себя отвратительно. Сама идея была глупая. И Марк теперь думает о ней Бог знает что. Вон как он на нее поглядывает! Как на доступную женщину. Но, с другой стороны, раз начала, нужно придерживаться одной линии. И приложить все силы, чтобы защитить маму. И, если возможно, добиться дарственной на дом.

Анна решила не прихорашиваться, лишь плеснула на лицо холодной воды. Даже лучше, если она спустится расстроенная, с опухшими глазами и растрепанными волосами. В конце концов, она только две недели как потеряла любимого! После такой потери странно будет, если она станет вести себя разумно, спокойно и уравновешенно. Парочка истерик будут очень даже к месту.

Анна тихонько приоткрыла дверь, крадучись выбралась из ванной, пересекла спальню и медленно спустилась по ступенькам. Ее охватило беспокойство. Где же он? Неужели уехал?