Увидев Юдина, стоящего рядом с помертвевшим до белизны дядькой, когда его вели к машине, Виталик перепугался до такой степени, что чуть не обделался, сломавшись сразу же. И теперь торопливо и охотно отвечал на все вопросы следователя и давал подробные показания. В том числе и про нанесение тяжких телесных повреждений гражданке Погодиной посредством удара тяжелой сосновой веткой по голове.

Все. Это уже не интересно. Те мелочи и детали, которые Антон хотел уточнить для себя, он узнал. И Северов, покинув кабинет председателя правления, временно превращенный в допросную, нашел в другой комнате следователя Маркова Михаила Анатольевича, возглавлявшего следственную группу, ведущую дело об убийстве Барковца, все еще не покинувшую «Озерное».

Поговорили, Антон поделился своими наблюдениями и выводами. Марков слушал, что-то записывал, принимал к сведению и выражал свое мнение исключительно кислым выражением лица.

Да оно и понятно: разыскивать убийцу надо или хотя бы делать видимость проводимого розыска, но для нормальной следственной работы требуется опросить массу свидетелей, пересмотреть гору записей видеонаблюдения и из кучи полученной информации выловить что-то интересное, важное, относящееся к делу. Но со свидетелями все понятно – хрен вам, а не свидетели, да и с записями видеонаблюдения приблизительно та же история про любимый русский корнеплод.

Вот и сидят ребята, ждут отмашки начальства: мол, списывайте убийство на залетных преступников и возвращайтесь. Хорошо, хоть немного жизнь разнообразилась с задержанием этого Виталика.

И тем не менее Антон своими наблюдениями поделился, Марков принял их к сведению, и оба прекрасно отдавали себе отчет в бытующих реалиях развития этого дела. Но, провожая посетителя, Марков пожал уважительно руку Северову и попросил напомнить Анне Александровне, чтобы та написала заявление о нападении, чтобы присовокупить его к делу Виталика.

На том и расстались.

Попрощавшись и коротко махнув рукой, Антон ушел, а Михаил Анатольевич еще долго стоял на крыльце правления, провожая задумчивым взглядом удаляющуюся фигуру Северова.

Станислав Михайлович в гостях у Александры Юрьевны надолго не задержался. С удовольствием позавтракал, коротко переговорил о делах, когда Анна, извинившись, деликатно удалилась вместе с Ромкой под каким-то предлогом, оставив гостя с хозяйкой общаться наедине.

– Станислав Михайлович, – только когда они остались вдвоем, высказала свое искреннее сочувствие отцу, потерявшему дочь, Александра Юрьевна: – Примите мое настоящее сердечное соболезнование. – И пояснила, указав подбородком на дверь, за которой скрылась племянница с сыном: – Анечка да Ромка – мои единственные самые близкие люди в жизни. Мы так устроены: когда случается беда у кого-то, проецируем ее на себя, примеряя к своей жизни. Как только узнала о вашей трагедии, через сердце пропустила: как представила себе, что с Анечкой или Ромой нечто подобное… – помолчала она, справляясь с нахлынувшими эмоциями. – Все слова утешения бесполезны, я точно знаю. Одного самого близкого, любимого человека я уже потеряла. Не верьте, когда начнут уверять, что время лечит. Не лечит оно, лишь притупляет немного острую, непереносимую боль, позволяя дышать и жить дальше, и удаляет куда-то на задворки памяти трудные, сложные моменты, разногласия и недопонимания, что возникали между вами, высвечивая лишь радостные и теплые воспоминания, иногда даже такие мелочи, о которых и позабыл давно. И это все, что нам даровано, когда мы теряем близких.

– Спасибо, – искренне произнес Юдин.

Помолчали пару минут, каждый в своих скорбях.

– Александра Юрьевна, хотел спросить, – совсем иным, дружески-деловым тоном произнес Юдин, давая таким образом понять, что тема гибели дочери закрыта. – Что это за Антон Валерьевич, которого ты порекомендовала? Информация по нему закрыта, дальше официального подполковника инженерных войск мои ребята продвинуться не смогли.

– Ну вот закрыта, – развела руками жестом бессилия Александра Юрьевна, позволив себе лишь мелькнувшую улыбку.

– Даже так? – задумался Юдин.

– Могу вас заверить, Станислав Михайлович, что к нашим ведомствам и делам он не имеет никакого отношения. И, разумеется, если вам понадобится более расширенная информация по Северову, вы всегда можете затребовать допуск в Минобороны.

– Допуск-то я могу затребовать, интересно другое: какую я получу информацию? – усмехнулся Юдин.

– Ну, – на сей раз открыто улыбнулась Александра Юрьевна, – какую-то получите точно. Но повторюсь: Антон Валерьевич не имеет к нашим делам ровно никакого отношения. Только одно: он мой очень давний… – посмотрела Александра Юрьевна прямо в глаза полпреду и закончила фразу: – Надежный друг.

Это было мягкое обозначение, скорее легкое напоминание о некой существующей границе, за которую даже полномочному представителю президента доступ был весьма ограничен, если не сказать закрыт.

– Ну, что ж, – не стал пыжиться, выказывать негодование и недовольство Юдин, как умеют в некоторых ситуациях быть искренними, не упираясь в собственное величие и регалии лишь политики очень высокого уровня, – где-то так я и предполагал. – И мгновенно переключился на другую тему: – С этим разобрались. Вы мне лучше скажите, Александра Юрьевна, как ваше здоровье?

– Стремительно идет на поправку, – четко отрапортовала она, – в ближайшее время готова приступить к работе в полном объеме.

– Это очень хорошо, – порадовался за нее полпред. – Знаю, как вы напряженно работаете, даже находясь на больничном, на удаленке, как принято нынче это называть. Но ваше личное присутствие в администрации – немаловажный фактор, особенно в такое сложное время, как сейчас.

И замолчал, отвернулся, разглядывая природу.

Собственно, обоим было понятно все, что он хотел сказать, и без прямого озвучивания расклада: администрацию губернатора, а следом за ней неизбежно и городскую администрацию ждут ряд кадровых перестановок с последующим за ними переделом зон влияния и ответственности в связи с уходом с занимаемой должности господина Лигова.

– Замечательно здесь у вас, – вдохнув полной грудью, с ноткой сожаления произнес Станислав Михайлович. – А воздух какой душистый, – и повернулся к собеседнице: – Вы, Александра Юрьевна, не рвитесь на службу, поберегите себя, долечивайтесь спокойно. Но, надеюсь, через недельку мы с вами все же увидимся.

– Непременно, – уверила его Александра Юрьевна.

Значит, через неделю начнутся перестановки в администрации. Ну что ж, похоже, что затянувшийся отпуск по болезни заканчивается столь неожиданной интригой, а впереди ждут интересные и напряженные дела.

Проводив гостя, Александра Юрьевна позвонила Северову, пригласив того на ужин.

– Домочадцы! – закончив разговор с соседом, ответившим благодарным согласием на приглашение, бодрым, веселым голосом призвала она родных.

– Что стряслось? – прокричала встревоженно Анна, сбегая по лестнице со второго этажа.

– Ничего не стряслось! – уверила заметно взбодрившаяся, повеселевшая тетушка и разъяснила, для чего их призвала: – Я решила устроить сегодня торжественный ужин. Посвященный, ну, скажем, моему полному выздоровлению. На ужин приглашен Антон Валерьевич. Так что давайте приготовим что-нибудь грандиозное, а? Давно мы чем-то грандиозным не баловались.

Не баловались давно, это тетушка верно заметила, только за «грандиозным» пришлось Лене, которая не очень хорошо водила и вообще это дело не любила, садиться за руль машины, поскольку Анна еще не совсем пришла в себя после травмы, и ехать вместе с Аней и Ромкой в магазины и на рынок аж в районный центр. А куда деваться, раз подписались и ввязались в историю с грандиозным меню?

Зато ужин удался на славу. Зачетный вышел, как сказал Ромка.

Дорогой гость пришел не с пустыми руками, презентовав хозяйке дорогущую бутылку выдержанного коньяка известной марки и бутылку прекрасного сухого вина, фрукты и набор великолепных сыров разных сортов и стран.

Но стол и так уже ломился от разнообразия закусок, а главным украшением его стала запеченная по рецепту Лены семга совершенно потрясающей вкусноты.

Ели с удовольствием, отдавая должное стараниям хозяек…

– И меня! – напомнил о своем участии Ромка, когда гость расхваливал горячее и возносил похвалу готовившей его Лене. – Я лично чистил эту рыбину. Такая это засада, скажу я вам, – делился с гостем впечатлениями мальчишка. – Вот вы чистили когда-нибудь рыбу, Антон Валерьевич?

– Делаю это регулярно, после того как наловлю в озере, – ответил, посмеиваясь, Северов.

– А-а-а, ну да, – протянул пацан, – вы же рыбак, мама говорила, – и воодушевился: – Ну так тем более понимаете, какая это фигня редкостная.

– Это дело привычки и навыка.

– Не, – подумав, отказался пацан, – ну его на фиг, такой навык.

– Эти небольшие неудобства – лишь малая расплата за тот азарт и чувство победителя, которые испытывает рыбак, поймав свою большую рыбу, поверь мне, – поделился опытом Северов и тут же предложил: – Если захочешь, мы можем съездить на рыбалку вместе, попробуешь, что это такое.

– А можно? – загорелись у пацана глаза.

– Если твои женщины не будут возражать, то не вижу препятствий, – заверил гость и предупредил: – Только рыбалка – это не драйв и движуха, а скорее медитация с поплавком и долгим ожиданием.

– Ничего, я терпеливый, – уверил Ромка, который хотел чуть ли не прямо сейчас бежать и плыть, чтобы пробовать неизвестное ему дело.

И всех за столом на некоторое время увлекло обсуждение рыбалки как таковой, всяческих историй, воспоминаний великих людей, личного опыта и баек об этом увлечении.

Они наслаждались долгим неспешным застольем, интересным разговором, хохотали над анекдотами и казусными историями, которые рассказывали хозяйка дома и не отстававший от нее гость. Несколько раз за это время переменили блюда и сервировку.

Получился настоящий дачный званый ужин с соседями, когда никто никуда не торопится, наслаждаясь обществом друг друга, тихий день клонится к закату и такое умиротворение и радость приятного общения накрывают всех, что настает просто красота, боже мой, какая.