– Ну, где-то так я и предполагала, – не удивилась ни разу тетушка Александра.

– А вы не забыли, что его подозревают в убийстве того несчастного? И мы этого человека совсем не знаем. А ты так легко согласилась с ним ехать бог знает куда, – высказала свои опасения Лена.

– Он этого не делал, – отмахнулась от обвинения как от ерунды Аня и напомнила, в свою очередь: – Меня тоже подозревают, ну и что? И, кстати, просили поселок не покидать, а я уматываю, почти в ночи.

– Ерунда, – отмахнулась тетушка, – я сообщу следователю, что ты уехала по важным делам. Ты же подписку о невыезде не давала. Ну а что касается причастности Антона Валерьевича к этому нелепому убийству, то это просто смешно. Если бы этому мужчине понадобилось кого-то лишить жизни, он бы сделал это с элегантным профессионализмом и, конечно же, не разбрасывался бы полутрупами где попало.

– Это разумеется, – согласилась с тетушкой Аня. – Но я совершенно по иной причине утверждаю, что он этого не делал. Я вижу, чувствую и точно знаю, что это не он.

– Ой-ей… – вздохнула безнадежно-протяжно Александра Юрьевна, посмотрев на племянницу сердобольно. – Все-таки ты у нас блаженненькая, Аннушка, знаешь человека два дня и так уверена в его порядочности. Но этот твой поразительный дар, способность видеть истинную суть человека, тщательно скрываемую личину – единственное, что питает мою надежду, что ты не дашь обдурить и обмануть себя всякому мошеннику и недостойному мерзавцу. Хотя они сейчас такие ушлые, бойкие пошли, что и твой дар не спасет.

– Антон Валерьевич уж точно не относится к их числу, – уверила тетушку Аня.

– Определенно не относится, – согласилась Александра Юрьевна. – Еще и поэтому я очень рада, что он предложил свою помощь в поездке. Мне будет абсолютно спокойно за тебя и Рому, а то я вся извелась, думая о том, что ты собралась в столь непростую поездку одна на машине.

Прогноз, сделанный Северовым накануне вечером, полностью подтвердился, и закончившийся было ночью дождь снова зарядил с утра, повиснув в пространстве мелкой водной взвесью, делая призрачно-расплывчатым весь мир вокруг.

В этой туманной призрачности они и выехали из поселка, обменявшись лишь парой приветственных слов, когда Аня загружала в багажник сумку с вещами и садилась в машину. Да так молча и катили какое-то время, пока Антон не разбил затянувшееся молчание вопросом:

– Сколько лет вашему сыну?

– Двенадцать, – улыбнулась Анна, как всякая любящая мать, встрепенувшись с готовностью бесконечно рассказывать о своем чаде, когда кто-то из собеседников, проявив неосторожность, спросит что-то о нем.

Антон Валерьевич неосмотрительности не проявлял, а вполне себе расчетливо и намеренно задал этот вопрос и ожидал продолжения, понимая, что коротким ответом здесь не обойдется. И не ошибся в своих расчетах:

– Он у меня замечательный, – улыбаясь, принялась рассказывать Аня. – Очень умный. Технически одаренный ребенок. В технике и электронике разбирается на уровне серьезного специалиста. Принимал участие в акции помощи детям из малообеспеченных семей, у которых нет компьютеров, во время карантина. Сам подписался, кинул клич в сетях, чтобы ему приносили старые и поломанные компьютеры, мониторы, клавиатуры. Чинил, разбирал, собирал из деталей, целыми днями что-то паял, настраивал, и мы с ним развозили починенные и уже рабочие компы по адресам нуждающихся детей.

– Надо же, – искренне поразился Северов.

– Он увлекается еще и робототехникой, придумал и сконструировал робота-помощника. И этот его проект выиграл на конкурсе, – с радостью хвалилась Анюта.

Замолчала, посмотрела в боковое окно, о чем-то глубоко задумавшись. Повернулась, посмотрела на ведущего уверенно и спокойно машину Северова и поделилась своими тревогами:

– Я постоянно думаю и переживаю, все ли я делаю для него как надо, как было бы правильно? Я совершенно не знаю, как воспитывать мальчика. Вернее, я консультируюсь со специалистами и детскими психологами и перечитала массу литературы, то есть теоретически подготовлена, но из всей полученной информации вынесла самое главное: женщина самостоятельно, без участия мужчины, не может воспитать и вырастить из мальчика настоящего мужчину, сильную личность, способную брать на себя ответственность и справляться с трудностями. Просто в силу устройства женской психики, в силу физиологии и природы женщины, которая там, где надо настоять, может заставить и потребовать, увлечь личным примером, научить проявлять упорство, пожалеет, приголубит, сопли вытрет и попустит: «Ну, зачем так мучиться, сынок, займись чем-то более легким». Да и масса иных, очень важных и значимых житейских и психологических мелочей, которые может передать мальчику, научить его только мужчина.

– А отец Ромы в его воспитании не принимает участия? – задал напрашивающийся вопрос Антон.

– Кто? – рассеянно переспросила Анна, погруженная в свои мысли, в прокручивание привычных переживаний.

– Отец Романа? – повторил Северов.

– А-а… отец, – протянула Анна и призналась, пожав смущенно плечами: – Да я его даже не знаю.

– О как, – подивился Северов, с интересом посмотрев на девушку.

– Ну, вернее, как, – принялась пояснять она. – Я знаю, кто он. И видела его фотографии. Знаю, что кончил мединститут и стал врачом, что он борец, в том смысле, что занимается какой-то там борьбой, такой настоящий русский богатырь: крупный, высокий, прекрасно сложенный русоволосый красавец и очень здоровый человек.

– Звучит как описание донора, уж извините, – заметил очевидную аналогию Северов, все изучающе поглядывая на Аню.

– Ну, в каком-то роде, наверное, так и есть, – развела она ладошки в стороны жестом признания. – Ромка – не мой сын, он мой брат. Мама родила Ромочку от бойфренда младше ее на двадцать лет, в сорок четыре года.

Виктория давно уже жила в Москве, сделав великолепную, можно сказать, головокружительную карьеру, став одним из ведущих специалистов в самой крупной российской газовой компании. С третьим мужем они не развелись, но давно жили отдельно друг от друга, каждый своей жизнью, переведя отношения в деловую и дружескую плоскость, что устраивало обоих.

Женщиной Виктория была интересной, притягательной и обворожительной, к тому же большие заработки позволяли ей держать себя в великолепной форме, так как пользовалась она услугами самых дорогих специалистов и новаций в косметологии. Мужской интерес к ней был всегда высок и неизменен, и она могла выбирать себе любовника из большого числа претендентов на эту роль.

С Андреем у Виктории сложился настоящий длительный роман, насколько могут быть настоящими отношения с мужчиной у женщины, для которой карьера и работа находятся на первом месте двадцать четыре часа в сутки и даже первее, чем на первом месте. Вот такие и сложились, но при всем этом полтора года они были вместе.

Беременность свою Виктория откровенно прозевала, занятая бесконечными перелетами, совещаниями, делами и любовной романтикой в перерывах между ними. Спохватилась, когда срок оказался уже достаточно приличным и делать какие-то движения было поздно, кроме, разумеется, искусственного выкидыша, предложенного докторами, на что Виктория ответила категорическим возмущенным отказом.

Родила она легко, без осложнений и трудностей. Отец же ребенка не был поставлен в известность о его существовании, Виктория заранее позаботилась, чтобы Андрей даже не подозревал о ее беременности, расчетливо расставшись с ним как-то не очень хорошо и обидно, чтобы не иметь повода к возврату к этим отношениям.

С помощью своих замов, нескольких секретарш и двух нянь, перекроив графики и перенося большую часть деловых встреч в Москву, она организовала свою работу таким образом, чтобы держать ребенка на грудном вскармливании, не прекращая активно работать, почти год.

А через год привезла сына к дочери Анне в Питер.

Анюта совершенно растерялась, когда, открыв дверь, увидела мать, которую видела последний раз несколько лет назад на юбилее тетки Александры и с которой практически не общалась. Виктория Юрьевна была не одна, ее сопровождала няня с ребенком на руках и, видимо, охранник, положенный ей по статусу, такой здоровый, молчаливый детина.

Как деловой человек, Виктория Юрьевна сразу же приступила к изложению дела, ради которого посетила дочь. Как только, отойдя от первого шока, Анна пригласила мать за стол, подав чай с вареньем и легкими пирожочками, что напекла утром, – как чувствовала, что придется принимать гостей.

– Анечка, – пропустив вступительную часть, сразу же оповестила о цели своего визита мама: – Я хочу оставить Ромочку тебе. Мне предложили очень серьезный контракт, возглавить строительство газовой промышленности в одной из латиноамериканских стран, как ты понимаешь, это долгосрочный проект, который займет несколько лет.

– И что мешает тебе взять ребенка с собой? – не поняла Анна.

– Ребенок и мешает, – пояснила Виктория. – Он требует любви, заботы, беспокойства о себе, а я буду сосредоточена только на работе и, переживая за него и думая о нем, могу упустить что-нибудь жизненно важное в работе, да и ему не смогу уделять должного внимания. К тому же что скрывать: мать я никакая, тебя бросила на бабушку с дедом, практически не принимая участия в твоей жизни, не помогла и не поддержала, когда ты очень нуждалась в этом, просто потому что не знала и не понимала, что тебе требуется помощь и поддержка. А Саша вот всегда знала и чувствовала, что ты нуждаешься в помощи, и волновалась о тебе, переживала и помогала, в гораздо большей степени став тебе матерью, чем я. Но это не потому, что я тебя не люблю или равнодушна к тебе, просто для меня работа, дело, которым я занимаюсь, всегда на первом месте. Я карьеристка и не скрываю, что получаю удовольствие от такой жизни и от своей реализации в деле.

– Ладно, мам, это все прошлая жизнь, что ее перебирать-то теперь, – остановила ее признания Анна. – Бабушка Муся всегда мне рассказывала, какая ты умница, какая трудолюбивая и упорная, гордилась тобой. Я никогда не обижалась на тебя и не питала иллюзорных ожиданий. У меня нет никаких претензий к тебе или отцу. Все сложилось как сложилось.