Мария Коваленко - Овертайм (СИ)

— Погоди, — она не дала договорить. — Дай мне вначале кое-что рассказать. Потом уж решишь, стоит ли ты продолжать свое признание.

— Опять усложняешь… — Андрей нехотя повернулся на бок, приготовился слушать. Для себя он все решил. Еще до того, как очутился в кровати, да и вообще в этом доме. Она его. Точка, никаких больше вопросительных знаков. Этот урок он выучил на «отлично». Осталось справиться с горсткой невероятно живучих тараканов в голове у любимой женщины, и жизнь, можно считать, удалась. Теперь пусть говорит.

«Самое сложное — начать, потом будет проще!» — успокаивала себя Настя, только начать по-прежнему было страшно. Условия ее сделки с дядей не изменились: Андрей сможет продолжить игру, только если она останется здесь. В прошлый раз она приняла решение за двоих, нынче уберечь любимого от выбора не удастся. Зря он вернулся.

— Я часто вспоминаю день нашей первой встречи, — Настя закрыла глаза, отправляясь в прошлое. — Ты был такой хмурый и злой. В нелепой шапке, и при этом самый красивый мужчина из всех, кого я встречала. Бог грома и молний. Да-да! Ты был именно таким. И скажи мне тогда кто-нибудь, что мы станем близки, я бы рассмеялась.

— Это с чего бы? — Таранов по-хозяйски похлопал ее по мягкому месту. — Чем плоха моя кандидатура, мэм?

— Неисправимый ты, — перехватив его руку, продолжила: — Андрей, я до тебя и не представляла, что смогу ощутить себя нормальной, полноценной, что ли… Не знала, что можно не лгать и не скрываться. У нас все получалось… Нелегко, но естественно. Что в кровати, что так, в быту.

Мужчина под боком выжидал. Все сказанное полностью противоречило той чуши, что выслушал при расставании. Пахло грязной игрой, и Настя явно играла в нее не по своей воле.

— В какой-то момент я даже забыла о том, кто мы, — она сжала его ладонь и притянула к своей груди. К сердцу. — А потом начался Чемпионат мира, и все вернулось на круги своя.

Пауза. Последние секунды перед тем, как все раскроется.

— Говори, — поторопил Андрей.

— Что бы ты выбрал между своим счастьем и счастьем самого дорогого для себя человека?

— Настя, не говори загадками.

— Для меня это тоже было загадкой. Две взаимоисключающие возможности. — Облизала пересохшие губы и продолжила: — Я должна была выбрать: позволить твоей мечте сбыться или привязать тебя к себе, надеясь, что смогу когда-нибудь возместить упущенную возможность. НХЛ или… Или вот это.

Мужская ладонь сжалась в кулак. Тело за спиной окаменело.

— Приглашение играть… — все становилось на свои места. Ярость захлестывала с головой. — Оно как-то связанно с тобой?

— Вначале тебе предложили играть, затем мне — оставить тебя и…

— Кто? — прорычал зверем. Руки и ноги обвили ее тело. Крепко. Не шелохнуться. — Какая сволочь посмела?.. — его не интересовало «зачем» и «как». Лишь имя. Цель, которую предстоит уничтожить, стереть с лица земли за то, что посчитал себя вправе вмешиваться в его жизнь. — Хотя, не надо. Я, кажется, знаю. Старый сукин сын.

Объятия стали еще крепче. Дыхание над ухом более рваным. От страха Насте захотелось свернуться калачиком, спрятав голову. Но Таранов держал. Как инквизитор, поймавший, наконец, беглянку-ведьму.

— Черт, — Андрей едва слышно выругался. — Но как ты могла пойти у него на поводу? Настя, твою ж мать… Ты за кого меня принимаешь?

— Пусти! — она, что было сил, дернулась из объятий. Слезы брызнули из глаз. — Пусти меня!

— Ага. Сейчас. Разбежался, — все тем же злым тоном выпалил Таранов, наваливаясь на нее всем телом.

— Не тро-о-о-гай меня… — губы дрожали.

— Я тебя сейчас так «оттрогаю» — как звать себя, забудешь! — а у самого перед глазами пелена. Ярость такая, что хоть головой о стену бейся. Счастье Барского, что он сейчас далеко. Иначе не пережил бы.

— Андрей… Милый, любимый, родной мой… — прошептала Настя, захлебывалась от слез. — Я не могла иначе. Не могла. Прости меня…

— Это же идиотизм!

— Знаю, но я так тебя…

Андрей сжал зубы, чтобы не взреветь. Сердце рвалось на куски. «О чем она говорит? Как вообще додумалась до такого?» — вопросы ослепительными вспышками взрывались в голове. Бешено хотелось сломать что-нибудь, разбить вдребезги, выпустить пар, но под ним, обливаясь слезами, дрожала любимая женщина. Это меняло все. Сломался сам. Прижался губами к соленым губам и, издыхая от бессилия, принялся доказывать, что она на самом деле для него значит. Нежными поцелуями, искренними словами и медленными, томительными движениями. Оголился всей душой. Как никогда и ни перед кем.

Настя потянулась, сощурив глаза от яркого солнечного света. Ладошки коснулись изголовья кровати, по привычке звонко хлопнули о деревянную панель. Конец сну.

— Блин… — события прошедшей ночи внезапно вспыхнули в памяти. Поворот направо, поворот налево, будто Таранов мог прятаться за шторкой. Никого. Только смятая подушка рядом и приятная, тянущая боль пониже живота. — Что я наделала?..

Нервный смешок сам сорвался с губ. Вроде, и не до смеха, но психике до важности момента не было никакого дела. Эту ночь она провела с Андреем. Все было как прежде и даже лучше. Он не забыл, не стал чужим. Он ее. Нежданное счастье, и только навязчивая тревога за предстоящий выбор любимого острыми коготками царапала душу, мешая поверить в чудо.

— Ну, все, — Андрей выключил плиту и взял первую тарелку. — Теперь можно давиться.

Мальчишка, стоявший рядом, задумчиво посмотрел на странное варево, но, рассудив, что Тор плохого не предложит, не стал отказываться от своей порции.

— Отличный завтрак. Не сомневайся! — две тарелки со стуком опустились на стол.

— Я думал, такое только в детдоме готовят… — Костя нехотя зачерпнул кашу и, вздохнув, поднес ко рту. Странная вязкая бурда с кусочками непонятно чего никак не вязалась с вкусными завтраками, что обычно готовила Настя. — А это что в ней? Изюм?

— Что? — Таранов удивленно закашлялся. — Какой изюм? Колбаса это. Просто порезанная.

— Колбаса в каше? — выпучив глаза, переспросил мальчишка.

— А что в ней, по-твоему, должно быть? — Андрей недоуменно воззрился на овсянку. — М-да… Меня мучает вопрос: чем тебя вообще здесь кормят?

Скрывавшаяся все это время в коридоре, Настя прыснула со смеху. Ее любимый мужчина мало того, что никуда не делся — он уже захватил власть в свои руки и умело вводил в квартире собственные порядки.

— Доброе утро, чемпионы, — она запахнула плотнее халатик, который под взглядом Андрея вдруг стал казаться прозрачным. — Завтракаете?

— Ага, — хором ответили оба, уминая кашу. При этом вид у младшего едока был такой, будто он пихает в себя отраву.

К чести для Таранова, тот сразу смекнул, на что можно вестись, а что игнорировать и сейчас активно работал ложкой, глядя только в свою тарелку. Настоящий капитан команды. Стараясь не мешать, Настя сочувственно погладила Костю по плечу. Удивительный мальчишка. Он не только нормально воспринял присутствие своего кумира утром в доме, но и мужественно ел приготовленную им еду.

— Вкусно, дорогой? — не удержавшись, поинтересовалась она у подопечного. Незаметный шлепок пониже спины последовал незамедлительно.

— Овсяная каша — это не вкусно, а полезно, — сухо произнес Андрей. — После нее на тренировке спать не клонит, и сил до финала доиграть хватает.

— Кое-кто на ночь глядя, похоже, ею балуется, — заранее уворачиваясь от нового шлепка, шепотом выдала Барская.

Таранов весело хмыкнул. На душе было тепло и спокойно, а подобные шутки лишь подтверждали, что его пугливая внутри и смелая снаружи женщина понемногу становится прежней. Той, по которой скучал.

Оставив мужчин доедать свой завтрак, хозяйка достала из холодильника йогурт, засыпала в заварочный чайник чай. До вчерашнего дня кофе в этом доме пить было некому: Косте нельзя, а она разлюбила. Руки на автомате повторяли ежедневные действия, а сознание буксовало, как в аффекте. Частично, раз от разу прояснялось, но в целом не поспевало за головокружительными изменениями последних суток.

— Хорошо спалось? — Таранов неслышно подошел сзади и обнял за талию.

Ложка с йогуртом коснулась губ. Розовый язычок игриво слизал белую кашицу. Глаза в пол. Нет ответа. Незачем — сам все знает, а почесать за ушком лестью — пока было боязно.

— Мне на пару дней уехать придется, — подтверждая опасения, нехотя признался Андрей. — Есть вопросы, которые нужно решить. Как можно скорее.

Ложка с йогуртом дрогнула, содержимое чудом не опрокинулось на пол. Вот оно. От легкости и веселья не осталось даже следа.

— Все нормально, — Настя постаралась улыбнуться, но вышло фальшиво. — Успехов.

— Я сказал: на два дня! — зло над ухом повторил Таранов. — Завтра вечером буду.

— Андрей, не надо ни в чем…

— Конечно, — оглянувшись за малолетнего свидетеля ссоры, он подхватил Настю под локоть и потянул в ванную.

Увлеченный вылавливанием колбасы в бурой массе, Костя сразу и не заметил исчезновения взрослых. Мальчишка внимательно гонял сгустки каши по тарелке, а в это время его кумир молча заталкивал в ванную комнату его будущую приемную мать.

Только когда щелкнул замок, растерянная Барская пришла в себя.

— Что… — она запнулась, встретившись с суровым взглядом Андрея.

Тот молчал, что-то выжидая. Задумчиво рассматривал ее лицо и напряженно хмурил брови. Отыскать нужные слова оказалось чертовский сложно. Это ночью, в горизонтальном положении, говорить было просто. Там стоны в ответ еще и не на такое могли сподвигнуть. Днем ситуация изменилась — мало того, что говорить требовалось прямо, так еще и Настя вновь готова была вернуться в свою скорлупу, испугавшись первой же проблемы.