Не желая слушать, Барская зарылась пальцами в его отросшие за последние недели волосы и грубо потянула. Большой сильный лев чуть не заурчал от удовольствия, а вино тут же отказалось отставлено подальше.

— Нравится? — ноготками прошлась от затылка к вискам.

— Очень! Давай еще.

— Вначале ты! Обещал ведь рассказать о своих фантазиях. Чем ты там без меня перебивался по ночам?

Он многозначительно ухмыльнулся и сощурил глаза.

— Пожалуйста, расстегни кофту, — мог бы и сам это сделать, но не хотел подниматься с пола. Снизу открывался самый лучший вид. — Без этого рассказать не получится.

— Какой интересный рассказ мне предстоит, — собачка медленно опустилась до самого низа.

Андрей чуть не зарычал, нетерпеливо распахивая кофту. Под ней было только голое тело. Белоснежная кожа, пахнущая мылом и ею самой. Настоящая женщина, совершенная в каждой мелочи. Инстинкты во все трубы трубили «Хочу!», а маленький, идеально остриженный треугольник волос напротив его глаз сводил с ума.

— Точь-в-точь, как в моих фантазиях, — прохрипел он, прикасаясь губами к чувствительной коже возле него. Настя вздрогнула. Язык прошелся выше, до самого пупка, и, выписывая невероятные фигуры, вернулся обратно. — Там в спальне у меня стоит широкая кровать. Я представлял, как укладываю тебя на нее, развожу эти чудесные ножки и долго-долго, старательно-старательно вылизываю каждый миллиметр бархатной кожи здесь… — он заставил ее расставить ноги шире и скользнул языком по уже влажному входу.

От неожиданности Настя попыталась отодвинуться, но мужчина крепко держал за бедра, продолжая свою игру. Его совершенно не волновало ее, непонятно откуда взявшееся, смущение. Язык не знал роздыху. Давно изучив все точки, каждый изгиб и складочку, теперь он направил все знания и опыт на то, чтобы лишить ее рассудка. Колени подгибались.

— Нет, милая, даже не думай опускаться, — Андрей на секунду отвлекся, чтобы полюбоваться результатом. — Ты ведь хотела узнать о моих фантазиях, вот и держись.

Его губы вновь жарко обхватили самое чувствительное место, и вместо ответа из горла женщины вырвался всхлип. Реальность растворилась в ощущениях. Ее капитан, ее безумно красивый и любимый мужчина… От происходящего невозможно было оторвать взгляда. С ним все было иначе. Почему-то неловко, но ярче, чем с другими. Словно и не было никогда других. Только он и только так. Чувственно, с азартом, в удовольствие. Как с любимой…

Тело плавилось от ласки. А когда через минуту к языку подключились пальцы, она застонала, не сдерживаясь. Волны приближающегося оргазма с каждым мгновением становились все сильнее. Мужские плечи и шея под пальцами окаменели.

— Господи, как я тебя… — признание само сорвалось с губ. Настя готова была кричать об этом на весь мир, но, бесправная, лишь молча, одними губами, добавила: — Люблю.

Поток ветра брызгами дождя ударил в стекло. Андрей последний раз толкнулся пальцем внутрь. И ожидание разбилось вдребезги от бурного, яркого наслаждения. Как подкошенная, Настя рухнула в крепкие мужские объятия. Тело подрагивало, сердце рвалось из груди, а глаза застилали слезы.

Первое воспоминание опустилось в копилку.

* * *

До широкой двуспальной кровати на втором этаже добрались уже ночью. В комнате было прохладно, но удобный матрас и огромное одеяло оказались сильнее холода. Глаза слипались, а расслабленные после долгого, неспешного секса тела хотели лишь отдыха. Отключиться хоть ненадолго. Дождь постепенно стал стихать. Редкие капли глухо молотили по крыше, убаюкивая, словно колыбельная: «Кап! Кап! Кап…». Так, под тихий перестук в пропитанной ароматами дерева спальне вскоре послышался мерное посапывание. Двое, тесно прижавшись друг к другу, видели сны.

Андрей проснулся среди ночи. За последние недели режим сна и бодрствования совсем сбился. Разные часовые пояса, бестолковая дрема в самолете. Вдобавок ко всему, в мысли закралась непонятная тревога, которая никак не хотела отпускать. С Настей было что-то не так. С виду прежняя Барская. Домашний, ласковый вариант, но иная. Сердце так и екало в груди от каждого ее взгляда. Разлука ли во всем виновата или его «солнце» и вправду была не такой, как обычно?..

Он аккуратно приподнялся, опершись на локоть, посмотрел на спящую под боком женщину. Настя скрутилась калачиком будто замерзла. Надо было бы встать, набросить на одеяло толстый плед, но боялся разбудить свое сокровище. Хрупкое, изящное, будто видение. Ничего общего с дебелыми поклонницами, что стайками вились возле команды. Настя. И за что ему только досталось такое счастье? Он, не банкир, не бизнесмен, а обычный хоккеист и она… Неужели заслужил? Если да, то хотелось верить, что навсегда.

Иногда непонятная, ранимая и строгая, она незаметно оказалась самым дорогим для него человеком. Его собственная тигрица с душой испуганного котенка. Подумать только — Барская. Все по Шекспиру. И никуда они уже друг от друга не денутся. Прикипели оба. Пусть еще посопротивляется, но итог один — поедет с ним. А там…

Андрей осторожно притянул женщину поближе к себе и, совершенно серьезно прошептал на ухо:

— Будешь ты у меня не Барская, а Таранова. Беременная, босая и на моей канадской кухне.

Классика жанра, но от собственных слов стало легко. Воображение подсуетилось и мигом нарисовало задуманное. Все виделось четко, словно реальная жизнь. Единственно возможное развитие событий. Довольный собой, он просунул руку вниз, в развилку ног и стал ласково, но настойчиво пробираться к заветной цели. С целями и достижениями форвард был на «ты». Когда пальцы опустись на лобок, Настя проворчала сквозь сон что-то невнятное, но ноги раздвинула.

— Солнце, ты прелесть, — любовник передвинулся, устаиваясь удобней. Нестерпимо хотелось поскорее оказаться внутри, будто бы и не засыпали пару часов назад, утомившись от ласк.

Деревянная кровать предательски скрипела, когда мужчина вначале неторопливо, а затем все быстрее стал проталкиваться в тесный и уже влажный вход. От нежности щемило в груди.

— Моя… — властно прохрипел он в затылок.

Настин стон-вздох в ответ показался музыкой. Самой лучшей. И как только раньше жил без нее?..

* * *

Еще недавно Настя крепко спала. Вино, выпитое накануне, и томительный долгий секс заставили забыться. Так хорошо не было даже в начале отношений, после ее признания. Под горячим мужским боком сновидения, и те, получались ярче. Не мешали ни посторонние шорохи, ни тревога. Даже когда рука Андрея бесстыдно принялась ее возбуждать, сонливость никуда не делась. Лениво приподняв колено, она уткнулась носом в подушку. Пусть творит, что хочет, лишь бы не будил.

Таранов понял все правильно. Забросил ее ногу на свое бедро и неспешно продолжил. На боку, лицом в затылок, он плавно и настойчиво скользил внутрь. Ненадолго замирал, наслаждаясь теснотой, и еще более медленно выходил, чтобы повторить еще и еще. Единственная желанная женщина, темная ночь и размеренный, словно у давних супругов, томительно-нежный секс… Любовь. Естественная, как дыхание.

Поскрипывая, под любовниками прогибался матрас, и даже необъятное плотное одеяло не могло приглушить этот звук.

— Обещай, что приедешь ко мне, — проложив обжигающую дорожку из поцелуев по спине, Андрей на секунду вышел. — Обещай не откладывать с этим!

Влажный язык прошелся по шее, и тут же резкий выпад бедрами вперед заставил женщину ахнуть.

— Я жду! — снова вышел, выдерживая паузу для ответа.

Ответа не последовало. С шумом сквозь зубы выпуская воздух, Таранов начинал свирепеть. Неужели так трудно сказать «да»? Обычное «да»! Ни клятву или расписанный по пунктам план. Просто «Да».

Тишина.

Хотелось обхватить ладонью ее шею и немного придушить. Сколько можно бегать вокруг да около?

Настя кожей почувствовала, как за спиной назревает буря. Раскрыла было рот, чтобы хоть что-нибудь солгать, но новый выпад выбил все мысли. В этот раз Андрей не стал останавливаться. То ли почувствовал что-то, то ли озверел от молчания… Четкие, резкие шлепки, совсем не похожие на ленивое начало, становились все яростнее. Даже скрип кровати больше не был слышен. Только жесткие удары острым наслаждением отзывающиеся во всем теле.

Вскоре и этого стало мало.

— Проклятие, — как безвольную куклу, Андрей рывком поставил ее на колени, прижал спиной к своей груди и продолжил исступленно вонзаться. Теперь еще глубже. От нежности не осталось и следа, словно выгорела от возбуждения. — Не могу без тебя. Понимаешь?

В голосе прозвенела сталь. Ни доброты, ни терпения. От такого признания Настя невольно сжалась. Совсем забыла, с кем имеет дело.

— Настя… — слова закончились.

Голос охрип до немоты. Секс, как электричество, пронизывал обоих, лишая воли. Остались только движения. Одна рука мужчины легла ей на грудь, до боли сжимая то один сосок, то другой, другая — устремилась в развилку ног. Андрей не церемонился. Сейчас ее заботливый любовник и не думал дарить удовольствие — он расчетливо и беспощадно сводил с ума.

Ни вырваться, ни обернуться. Безвольная и любимая, Настя, казалось, бесконечно долго балансировала на грани наслаждения и боли. Мужчина позади словно с цепи сорвался. Ему всего было мало. Стонал, толкался, целовал ее плечи, крепко прижимал к себе — как мог, вбивал в подкорку безоговорочное «Да». Самый важный ответ.

Мышцы сводило от напряжения. Каждая секунда ожидания и близости стоила адских усилий. Он спешил. Отчаянно хотел продолжить, но оргазм настиг, как цунами. Настя закусила губу от собственного спазма наслаждения, когда в нее излилось горячее семя. Успела. Горло перехватило от немого крика. Комната поплыла перед глазами. Не виделось, не ощущалось больше ничего. Только маленькое распятие у изголовья кровати и бесконечная, разрывающая душу на части тоска.