– Ну, я лучше побегу. Увидимся позже?

– Можешь не сомневаться, – улыбнулась мне Хейли.

ЧАСТЬ 11

Выйдя из кафетерия, я поспешила в небольшую комнату ожидания для персонала и родственников пациентов. Там, кроме нескольких кресел, автомата с газировкой, микроволновки и кофеварки было еще несколько телефонных аппаратов. Я присела в одно из кресел и набрала номер.

– Это доктор Литтман.

– Доктор, это сестра Вилсон. Вам лучше подойти к нам, причем побыстрее!

Она всегда была такой невозмутимой и сосредоточенной, а сейчас ее взволнованный голос заставил меня вздрогнуть. У меня возникло чувство, что я знаю, что происходит.

– Уже иду!

Я было рванула к лифту, но решила, что по лестнице будет быстрее. Мои шаги гулко отдавались в пролетах, руки скользили по перилам, пока я бежала, перепрыгивая по две ступеньки за раз.

В отделении я быстро прошла к палате 301. В коридоре стояла плачущая мама Анны, и я почувствовала комок в горле. В палате несколько врачей лихорадочно колдовали над молодой женщиной, возле стены стоял священник и что-то бормотал себе под нос.

Я повернулась к маме Анны. Она подняла голову, заметила меня и неожиданно резко обняла.

– Что случилось? – спросила я.

– Она перестала дышать, – всхлипнула она.

Я прислушалась к врачам в палате, пытаясь понять, что они делают, и в каком состоянии Анна. Равномерный шум аппарата искусственного кровообращения заставил меня вздрогнуть. Потом, как будто обретя второе дыхание, аппарат начал пищать в такт заработавшему серцу.

Я шумно выдохнула и отстранилась.

– Подождите минутку, пожалуйста, – с этими словами я прошла в палату.

Врачи собирали оборудование, глаза Анны были открыты, половину лица все еще закрывала кислородная маска. Она посмотрела на меня, и со вздохом облегчения я вышла в коридор.

– Она в порядке.

Ее мама снова сжала меня в сокрушительном объятии и расплакалась еще сильнее. Из палаты вышел священник и встал рядом. Мама Анны повернулась к нему:

– Спасибо вам, отец Грей. Большое спасибо, что пришли.

Пожилой мужчина улыбнулся ей и охватил ее ладони своими:

– Теперь с ней все будет хорошо. И я всегда буду здесь, если я вам нужен.

Она кивнула.

– Благослови тебя Бог, дитя. И благослови Анну, – улыбнувшись нам обеим, он ушел.

– Мне нужно позвонить. Спасибо вам, доктор Литтман, – она еще раз обняла меня и пошла к телефонам.

Я глубоко вдохнула и вернулась в палату 301. Я сидела на стуле и смотрела на Анну. Ее веки вздрогнули, и она посмотрела на меня, попыталась протянуть руку. Я еще мгновение взирала на нее, потом потянулась и взяла ее руку в свои. Ее ладонь была холодной и липкой, но чувствовать, как она сжимает мои пальцы, было чертовски здорово.

– Ты ужасно перепугала нас, Анна, – сказала я негромко. Она слабо улыбнулась.

– Извините, – едва слышно прошелестела она, но я все равно услышала и улыбнулась.

– Не за что извиняться. Мы просто ужасно рады.

Она посмотрела на меня, потом потянулась рукой к лицу и сняла кислородную маску.

– Доктор Литтман?

– Да?

– Как вас зовут? По имени?

Я почувствовала, как в горле встал комок, и я испугалась, что вот-вот расплачусь. Взяв себя в руки, я ответила:

– Энди.

– Моего мужа тоже так зовут. Эндрю, – улыбнулась она.

– Ну, у него явно хорошее имя.

Она еще шире улыбнулась и кивнула:

– Он хороший человек. И у нас есть дочка, ей четыре.

– Как ее зовут? – я начала медленно, успокаивающе гладить ее по руке.

– Саванна…

Она раскашлялась, и я вернула маску на место.

– У нее очень красивое имя, Анна.

– Какого черта происходит с моей женой?!

Я повернулась и увидела, как в палату входит мужчина в сопровождении лечащего врача Анны. Я быстро поднялась, освобождая место у постели.

– Детка! – он обнял ее сильно, но нежно, и мягко отвел с ее лба мокрую прядь волос. Его глаза излучали такую невероятную любовь, что я попятилась к выходу, чувствуя, что стала свидетельницей чего-то очень личного, очень особенного. Я знала, что мне придется сделать вечером, и меня охватила печаль.


Скрестив руки на груди, я уставилась на телефон. Последние пятнадцать минут я пыталась принять решение, а вернее, найти в себе мужество, чтобы позвонить. Наконец, вздохнув, я набрала номер.

– Алло?

– Привет, Эйрин.

– Привееет!

Я слышала, что она улыбается. Я закрыла глаза.

– Послушай, ты не занята?

– Нет. А почему ты спрашиваешь?

Я намотала телефонный шнур на палец. Мои ладони взмокли.

– Можно, я заеду? Нам нужно поговорить.

Она минутку помолчала, пытаясь сообразить, в чем дело. Я физически почувствовала, как ее охватывают нехорошие предчувствия. И они вполне соответствовали моим.

– Да, конечно. Я что-нибудь приготовлю на ужин?

– Нет, я не голодная. Я скоро буду.

Задыхаясь, я повесила трубку. Несколько раз глубоко вдохнула. Потом переоделась в джинсы и майку и вышла из дома.

Несколько минут я сидела в джипе, просто глядя на дом Эйрин. Я знала, что она волнуется, не понимая, что же, собственно, происходит. Наконец, собравшись с силами, я вылезла из машины и подошла к двери. Я позвонила в звонок, Эйрин открыла через несколько секунд.

– Почему ты звонишь? У тебя же есть ключ…

Я пожала плечами, улыбнулась. Она провела меня в кухню, там витал запах свежего кофе.

– Так что случилось?

Она стояла ко мне спиной и не поворачивалась, что уже о многом говорило. Я уставилась на собственные ноги.

– Анна чуть не умерла сегодня, – начала я, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Эйрин повернула голову и посмотрела на меня через плечо. Глаза ее были полны участия.

– Ох, Энди, мне так жаль.

Я кивнула и прикусила губу.

– Ее муж пришел… он так ее любит… это было удивительно…то, как он себя вел, как чувствовал…, – я щелкнула пальцами и посмотрела на нее,- Эйрин, я так никогда не могла и не смогу.

Она вздохнула и провела рукой по волосам.

– Ну вот, опять.

– Эйрин, я была просто эгоисткой по отношению к тебе все эти три года, и так нечестно.

– Энди…

– Нет, дай мне договорить. Я собираюсь сделать самую бескорыстную вещь для тебя.

Я посмотрела на нее, чувствуя, как сердце грохочет у меня в ушах. Дрожащим голосом я продолжила:

– Я собираюсь отпустить тебя. Тебе нужно найти кого-нибудь, кто сможет дать тебе то, чего ты хочешь, чего ты ищешь.

Лицо Эйрин дрогнуло, глаза заблестели:

– Не делай этого, Энди. Разве не мне решать, чего я хочу, а чего нет?

Я замотала головой:

– Не в этот раз, Эйрин. Я тебя не заслуживаю!

Мои глаза тоже налились слезами. Как я буду без нее после трех лет вместе? Мне будет ее так не хватать… но я знала, что так будет лучше.

Она повернулась, подошла к кофейнику и уставилась на него.

Я тяжело вздохнула.

– Знаешь, мой папа ушел из семьи, когда я была еще маленькой. А перед этим они с мамой все время ругались, без остановки, и даже когда они не ругались, отец все равно был не с нами, – я запустила пальцы в волосы. – С юных лет я уразумела, что отношения, возможно, не стоят той боли, которую приносит их разрыв.

– И? – она повернулась ко мне с каменным лицом, злая и сердитая.

– И я не могу нагружать тебя своими комплексами.

– Ты боишься, Энди. Ты знаешь, когда я смотрю на тебя, я вижу, какая ты цельная, как много себя ты отдаешь работе и своим боевым искусствам. Я пыталась подобрать к тебе ключик, но у меня не получилось.

Я затрясла головой:

– У тебя не могло получиться, Эйрин. Нельзя выжать воду из камня. Во мне этого просто нет!

Я стукнула себя кулаком в грудь, подчеркивая сказанное.

– Господи, ты такая хорошая! Красивая, умная, жертвенная! Я не могу все время брать и брать, ничего не отдавая взамен. Это нечестно!

Я замолчала, не зная, что еще я могу сказать. И стала ждать ее ответа.

– Три года, – прошептала она. – Три года, и ты готова все бросить из-за какой-то причуды! Да как ты смеешь утверждать, что ты делаешь это для моего же блага? Ты меня совсем не знаешь. Убирайся!

Слезы заструились по ее лицу, у меня в глазах тоже защипало.

– Так будет лучше, – прошептала я.

Она отвернулась и фыркнула:

– Лучше для тебя, ты хочешь сказать?!

Я вздохнула, зная, что мне нечего ответить. Взяв свои ключи, я отыскала среди них ключ от дома Эйрин и медленно сняла его со связки. Дрожащими руками я опустила его на деревянную поверхность стола.

Я отвернулась, потом снова посмотрела на нее. Она закрыла лицо руками и попятилась, пока не уперлась спиной в стену. Ее плечи вздрогнули, и она медленно сползла вниз. Я шагнула к ней, разрываясь между желанием помочь и осознанием того, что я не могу это сделать.

– Я сказала тебе убираться отсюда! – взорвалась она. – Я не желаю твоих утешений! Ты сама это сделала! Ты так боялась чувствовать, боялась впустить кого-то в душу, что теперь ты сбегаешь! Ты в этом чемпион! Так беги! Убегай прочь, только чтобы ничего больше не чувствовать. Похорони себя в своих экспериментах, закопайся по уши в работу, я знаю, ты так и сделаешь! Отгородись от внешнего мира! Только в один прекрасный день он все равно к тебе просочится, и ты не будешь знать, что делать!

Я замерла в ожидании – может, она еще что-то хочет сказать, на дальнем плане сознания промелькнула мысль – а может, я должна что-то ответить… и еще я точно знала, что заслужила каждый удар, который она мне нанесет.

– До свидания, Эйрин, – сквозь слезы я бросила на нее прощальный взгляд, вздохнула и вышла. Она осталась сидеть на полу у стены, сгорбившись и обхватив колени руками.

Я едва помню, как доехала домой. Почти всю дорогу я проплакала. Я знала, что Эйрин было очень больно, что она рассержена, и у нее были на то все причины. Но в глубине души я также знала, что то, что произошло – к лучшему. Я не могла больше делать ей больно.