Так вот почему мужчины без ума от женщин…

Мои пальцы переплелись в ее волосах, я приподняла это темное облако, пропустила сквозь пальцы и отбросила ей за спину, снова проводя ладонью по всей длине.

Это, казалось, придало Хейли смелости, и я почувствовала как ее язык скользнул в мой рот – ищущий, мягкий, нежно ласкающий. Хейли протяжно и невероятно сексуально застонала, это завело меня еще больше. Боже, я тоже хотела стонать, но не осмеливалась. Наши языки столкнулись и заскользили друг по другу, с каждой лаской дыхание Хейли все учащалось…

Я встрепенулась, возбуждение прошивало мое тело насквозь, дыхание сбилось на судорожные вдохи-выдохи. Оглядываясь, я попыталась прийти в себя, глянула на часы. 3:14 пополуночи. Я взъерошила волосы, да так и замерла на месте, широко распахнув глаза.

«Боже мой!» – понимание опустилось на меня тяжким грузом. Это был не сон.

Это было воспоминание.

А потом они хлынули потоком. Весенние каникулы, последние выходные. На Миннесоту свалился снежный буран, все дороги занесло, и Хейли осталась у меня ночевать.

Я сжалась в комок у изголовья кровати. Бунзен, спавший у меня в ногах, взвизгнул, прополз вверх, отталкиваясь разъезжающимися лапками, плюхнулся рядом со мной и мгновенно уснул, посапывая.

Проводя ладонями по его мягкой шерсти, я задумалась. Хейли, напомнившая мне о выпускном, и эти фотографии, и все напряженные эмоции, связанные у меня с этими событиями…

Господи, как я могла обо всем забыть? И как я могла позволить себе помнить? Я была юной, ни в чем не уверенной девчонкой, и все эти события и чувства вдруг были с мясом вырваны из моего сердца, из моей жизни, так что боль была просто запредельной. Как только я уехала из Винстона, я раз и навсегда решила, что все, что было до университета – это пустота, фикция, ничто. Я решила, что моя настоящая жизнь начнется в университете, где все будет значимым и важным.

Какого же я сваляла дурака! Вот чем все обернулось…

Я глянула на своего пса. И почему моя жизнь не может быть такой же простой, как у него?


Я сжала руки в кулаки, пытаясь набраться храбрости, чтобы войти в комнату. Я не видела Эйрин уже около двух недель и не разговаривала с ней с тех пор, как покинула ее дом той злополучной ночью.

Я не знала, хорошая это идея или нет, не знала, как она отреагирует и вообще не была уверена, ради чего я это делаю. Но я решила, что в любом случае сделать это надо, поэтому я мысленно приготовилась к любой реакции, глубоко вдохнула и толкнула дверь, ведущую в комнату медсестер на ее этаже. Я сглотнула и прокашлялась. Эйрин подняла голову и прищурилась, узнавая меня.

– Привет, – негромко сказала я.

– Здравствуй.

– Не возражаешь, если я присяду? – я указала на кресло напротив дивана.

Она повела подбородком в его сторону, и я села.

– Чем я могу помочь, Энди? – спросила она, пока я усаживалась.

Она говорила со мной таким тоном, каким разговаривала бы с любым сотрудником, так, будто я попросила ее передать мне карточку или что-то в этом роде.

– Ну, ммм, черт!

– Я раньше не замечала, чтобы у тебя были проблемы с выражением мыслей вслух. В чем дело теперь?

Я посмотрела ей в глаза и улыбнулась. Я понимала, как она ко мне относится, и не могла ее винить. Это ведь я причинила ей боль.

– Послушай, Эйрин, я не знаю, какое это имеет значение или важно ли это для тебя, но я по-прежнему считаю, что ты должна знать.

Она ничего не сказала, просто выпрямилась и скрестила руки на груди, слушая меня.

– То, что случилось между нами… в этом не было твоей вины.

Она слегка вздернула подбородок.

– Эйрин, ты чудесный человек, абсолютно невероятная женщина – щедрая, добрая, жертвенная.

Я снова прокашлялась и разгладила складки на своих брюках.

– Это я – сломленный и негодный для отношений человек, а не ты.

Я посмотрела ей в глаза со всей искренностью, желая дать ей понять, что я имею в виду каждое слово:

– И я хочу для тебя всего самого лучшего. Я знаю, что то, что хочешь обрести, уже где-то рядом. И я знаю, что она найдет тебя, Эйрин.

Она отвернулась на мгновение, вздохнула, потом посмотрела на журнал, который отсутствующе перебирали ее пальцы. Наконец она подняла голову и посмотрела на меня:

– Спасибо, Энди. Это много для меня значит.

Она улыбнулась и, хотя ее улыбка была грустной, я почувствовала, что у меня камень с души свалился. Я улыбнулась ей в ответ. Надеюсь, я хотя бы не причинила ей еще большую боль своим приходом.

– Ну ладно… ммм… хорошо. Я пойду, наверное, – я встала и снова глянула на нее. – Береги себя, Эйрин. Ты должна быть готова, когда прекрасная принцесса примчится за тобой на белом скакуне.

Я улыбнулась ей и была просто счастлива, получив улыбку в ответ. Я повернулась и пошла к двери, но замерла, услышав свое имя. Я обернулась к ней через плечо.

– Почему?

Я повернулась к ней полность и пожала плечами:

– Я думаю, время и расстояние дадут тебе возможность по-другому оценить произошедшее. Ты заслуживаешь намного больше, чем я когда-либо могла тебе дать. Ты очень добрый и бескорыстный человек, поэтому можешь попытаться взвалить всю ответственность на себя. Но я хочу, чтобы ты поняла, сейчас, когда эмоции остыли, что в этом нет ни грамма твоей вины, и никогда не было. Ты просто оказалась не в нужном месте в ненужное время, да еще и с таким фунтом убытка, как я.

Она вздохнула и покачала головой:

– Я слышала, что ты организовала фонд имени Анны. Для ее маленькой дочки.

Я кивнула и засунула руки поглубже в карманы лабораторного халата.

– Почему эта маленькая девочка должна страдать из-за того, что было не в ее власти?

– Да. Это потрясающе, то, что ты сделала. Хочу, чтобы ты это знала.

– Спасибо, Эйрин.

– Собственно, – она потянулась за сумочкой, лежавшей на столике, и выудила оттуда кошелек, – я давно собиралась отдать это тебе.

Она вытащила сложенный вдвое чек и протянула мне.

– Эйрин…

– Нет, я хочу сделать пожертвование.

Я посмотрела на сумму и замерла в изумлении. Тысяча долларов?

– Это очень щедро с твоей стороны, Эйрин. Благодарю тебя, – я засунула чек в карман. – Что ж, я лучше вернусь на рабочее место.

Я шла к лифту, и мне было хорошо. Нет, мне было чертовски хорошо, просто замечательно! Улыбка играла на моем лице, шаги стали легкими и пружинистыми. Я чувствовала себя в мире с Эйрин, первый раз за три года, как будто я наконец сделала для нее что-то правильное, и теперь у нее все будет хорошо. И может быть, ну ведь может такое быть, что и у меня тоже.

Я подумала о нашем вчерашнем вечере с Хейли и обо всем, что приключилось после ее ухода. Жизнь все время подбрасывает тебе что-то новенькое, а потом сидит и с ликованием смотрит, как ты пытаешься с этим справиться. Определенно, у жизни какое-то извращенное чувство юмора.


С удовлетворенным вздохом я раскинула руки на спинке парковой скамейки, в полном восторге наблюдая, как Хейли и Кендалл играют с Бунзеном. Он тоже был полностью поглощен происходящим. А кто бы не был? Когда две прекрасные девушки полностью в твоем распоряжении?

Усмехнувшись собственным мыслям, я склонила голову на руку. С того дня, как мне приснился сон, прошла уже неделя, и я решила ничего не предпринимать по этому поводу, в том числе и говорить с Хейли. Она знала, что тогда произошло, но все дети совершают дурацкие поступки, правда же?

А для меня осознание того, что тогда приключилось с нами, стало ответом на многие вопросы, если не на все. То, что я чувствовала, слушая диск Линды Эдер, эта невероятная тоска, когда я слушала ее музыку… я привыкла ассоциировать ее с нашими с Эйрин отношениями, черт, да вообще с любыми отношениями, которые у меня были. Почти все песни Линды были о любви, и о том, чего она хочет от жизни, а я тосковала именно по этому, и всегда эти чувства казались мне недосягаемыми.

Но однажды они у меня были. Когда я была подростком, Хейли была для меня всем, хотя тогда я этого даже не осознавала. Сейчас, рассматривая ситуацию глазами взрослого человека, я лучше понимала прошлое.

– Энди, пойдем! – ко мне бежала Кендалл.

Она подскочила ко мне, схватила за руку и потянула вверх:

– Идем, поиграем с нами!

– Не, ребята, давайте сами, – улыбнулась я. Черт, меня вполне устраивало смотреть на них.

– Ну давай, ну пожалуйста!

Вот уже и Хейли бежит к нам, а Бунзен с лаем путается у нее в ногах.

Хейли ухватила меня за вторую руку:

– Энди, давай, давай! Пойдем поиграааем! – заныла она, очаровательно надув губы.

– У Кендалл научилась?! – съязвила я.

Она заулыбалась и энергично закивала.

– Ладно, ладно.

Я встала, девчонки радостно заскакали. Бунзен чуть не запрыгнул мне на руки, тогда я вытащила у него из пасти поводок и зашвырнула подальше. С яростным лаем пес рванулся вперед.

– Ты здорово научила его носить поноску, Кендалл, – я обняла обеих за плечи, и мы стали смотреть, как мопсик ухватил поводок и счастливо потащил его к нам, поминутно в нем запутываясь.

– Как часто ты можешь забирать ее к себе? – спросила Хейли, глядя, как Кендалл побежала навстречу щенку.

– В большинстве случаев так часто, как захочу. Стараюсь забирать ее по меньшей мере через выходные.

– Тебе с ней хорошо, да и ей, я полагаю, тоже.

– Надеюсь, что так.

Вздохнув, я хлопнула ладонями:

– Эй, вы двое! Поехали домой и давайте закажем пиццу!

Кендалл мгновенно прекратила игру. Слово из серии «на «пи» начинается, на «цца» заканчивается» всегда действовало на нее волшебным образом.

– Пицца? Правда? – она вскочила с колен и подбежала к нам, ухватила меня за руку и пристально вгляделась в мои глаза: – У нас будет пицца?

– Угу. Иди, забирай Бунзена, собирай его игрушки, и поехали.

– Ура! Бунзен, у нас будет пицца!