— Значит, решено, — заключила Беата. Всего за какой-то час она почти полностью оправилась, пришла в себя и выглядела так, словно сейчас вскочит и закружится в вальсе, хотя Антуан мысленно благодарил Бога за то, что его жена все же вряд ли отважится на такое.

— Амадея, — повторила Беата, счастливо улыбаясь своему первенцу, и восторженно взглянула на мужа.

Этой ночью Антуан, держа Беату в объятиях, про себя поражался событиям прошедшего дня. Малышка мирно спала в корзинке рядом с их кроватью, и глаза Беаты тоже были закрыты. Антуан зажмурился и прошептал короткую молитву-благодарность за чудо, которое сегодня снизошло на них. Амадея. Воистину любимица Бога. И он помолился, чтобы так было всегда.

Глава 6

Амадее де Валлеран было девятнадцать месяцев и десять дней, когда война наконец закончилась. Шел тысяча девятьсот восемнадцатый год. Голубоглазая блондинка, чересчур крупная для своего возраста, вызывала восторги у своих родителей, и у Цуберов. Мария понимала, что, как только придет конец войне, молодой семье, прожившей с ними последние два года, придется уехать. Остаться в Швейцарии навсегда Беата и Антуан не могли. Едва воюющие страны подпишут мирный договор, Швейцария откажется предоставлять убежище беженцам.

К Рождеству восемнадцатого года молодые люди были сыты по горло спорами, куда им лучше ехать: в Германию или во Францию. Семья Антуана наотрез отказалась принять его жену и полукровку-дочь в фамильном замке в Дордони, по-прежнему всячески выказывая свою неприязнь к Беате. Переход ее в католицизм не имел для родных Антуана никакого значения. Для них она была и навсегда останется еврейкой, поэтому двери родного дома оказались для Антуана закрытыми. Дела Беаты были не лучше. Письма, посланные ею родителям и Бригитте, по-прежнему возвращались нераспечатанными. Беата напрасно гадала, есть ли у сестры ребенок. Сама она очень хотела второго, и поэтому они с Антуаном не делали ничего, чтобы воспрепятствовать зачатию, но, к удивлению Беаты, все их усилия оказывались бесплодными. Это было странным, ведь Амадея появилась на свет ровно через девять месяцев после их свадьбы. Но все равно они были безоблачно счастливы. Девочка свободно бегала повсюду, совала крошечный носик в каждый уголок и без умолку болтала на собственном тарабарском языке. Цуберы относились к ней как к своей внучке, и заранее переживали, как станут скучать, когда она уедет.

В феврале Антуан получил письмо, которое все и решило. Его друг, с которым они учились в кавалерийской академии, сообщал, что купил за гроши великолепный замок в Германии, с замечательными, хотя и обветшавшими конюшнями. Этот друг, которого звали Жерар Добиньи, хотел восстановить их, а также весь замок для себя и жены. Он просил Антуана взять на себя управление конюшнями и сделать все, что тот сочтет нужным, для их процветания: закупить самых лучших и дорогих лошадей, нанять тренеров и конюхов. Жерару Антуан был известен как несравненный наездник и прекрасный знаток породистых лошадей. Знал он и об увечье Антуана, однако тот заверил приятеля, что больная рука нисколько ему не помешает. И хотя действовала она по-прежнему неважно, какую-то пользу все же приносила. Кроме того, правая рука вполне компенсировала слабую работу левой.

По удивительному совпадению замок, купленный Жераром, находился неподалеку от Кельна, и хотя от родных Беаты не было и намека на то, что они готовы принять молодых, она надеялась, что, если будет жить рядом, ее родители рано или поздно смягчатся.

Но не возможность помириться с Витгенштейнами повлияла на решение Антуана. От жалованья, предложенного Добиньи, было бы неразумно отказываться, да и работа была Антуану по душе. Кроме того, в поместье имелся прекрасный дом для управляющего, который Добиньи предоставлял в его распоряжение. Дом был достаточно просторен не только для них, но и для будущих детей. К концу февраля Антуан дал свое согласие и сообщил Жерару, что приедет в Германию в начале апреля. Это позволяло ему закончить сезонные работы на ферме и сделать все возможное, чтобы помочь Вальтеру. К чете Цуберов, буквально спасшей его семью, Антуан испытывал глубочайшую благодарность. Не будь их, они с Беатой вряд ли пережили бы войну и, уж конечно, вместе бы им не бывать: они не смогли бы пожениться и обеспечить Амадее крышу над головой, ведь их обоих оставили без денег и без жилья. А теперь их спасет предложенная Жераром работа.

Оставшееся до отъезда время Беата по вечерам учила Антуана немецкому. Хотя их наниматель был французом, но тренеры, конюхи и строители наверняка будут немцами, поэтому Антуану необходимо было лучше знать язык, в котором он до сих пор был не силен. Но ко времени отъезда он почти бегло говорил на немецком. Они с самого начала договорились, что Антуан будет говорить с Амадеей на французском, а Беата — на немецком, и таким образом дочь будет с самого начала знать оба языка. Беата надеялась, что в Германии они смогут позволить себе нанять английскую бонну. Знание языков всегда пригодится.

Их финансовое положение трудно было назвать стабильным, хотя оба соглашались, что жалованье, предложенное Антуану, было довольно солидным. Да и работа именно та, которая ему по душе. Все складывалось совсем неплохо. Кроме того, Беата решила предложить услуги портнихи кое-кому из богатых дам, которых она знала по прежней жизни. Может быть, те в разговоре и обмолвятся об этом матери.

Антуан упомянул также, что мадам Добиньи богата. Именно на ее деньги Жерар и собирался реставрировать замок, поскольку своих средств у него было очень мало. Сам Жерар происходил из аристократического, но обедневшего рода, а вот семья Вероники имела значительное состояние. И Жерар пообещал Антуану, что тот сможет купить любых лошадей, каких захочет. Словом, начиналась новая жизнь.

Добиньи никогда прежде не встречались с Беатой и понятия не имели о том, кем она была до замужества. Беата и Антуан, обсудив, как лучше поступить, решили, что будет проще, если они и впредь не будут знать, что она еврейка. Эту часть своей семейной истории они решили сохранить в тайне. Пусть никто не знает об их отношениях с родными. А поскольку Витгенштейны никак не присутствовали в их жизни, нет необходимости объяснять происхождение Беаты. Да и на еврейку она совершенно не походила, как, впрочем, и Амадея, светловолосая и голубоглазая, с точеными чертами лица, унаследованными от матери. Отказ от нее родных по-прежнему оставался для Беаты источником стыда и скорби, и она не хотела, чтобы кто-то об этом знал.

В день отъезда все пятеро горько плакали. Даже Амадея жалобно подвывала, протягивая ручки к Марии. Цуберы отвезли молодую семью на вокзал Лозанны, и Беата, не переставая плакать, обняла их на прощание. Ей было почти так же тяжело, как три года назад, когда она оставила родителей.

Они приехали в Кельн в тот день, когда Амадее исполнилось два года, а когда прибыли в замок, Антуан, хотя и радовался встрече со старым приятелем, все же вынужден был признаться Беате, что находит перспективы угнетающими.

Замок был в ужасном состоянии: очевидно, его давно забросили, оставив разрушаться. Благородное семейство, когда-то владевшее им, лишилось состояния, и в замке никто не жил. В заброшенных комнатах с потолков осыпалась штукатурка, а обои висели клочьями. Конюшни были в еще худшем состоянии. Антуану показалось, что несколько лет уйдет на то, чтобы вычистить и отремонтировать помещения, сделав их пригодными для жилья. Однако уже через месяц-другой Антуан признался Беате, что был не прав в оценке сроков, значительно завысив их. И теперь он с волнением ждал, когда придет время закупать лошадей. Беата любила слушать, как он рассказывает о своих планах, и они часто засиживались допоздна. Оказалось, что дело идет куда быстрее, чем предполагал Антуан. К Рождеству замок наводнили плотники, маляры, художники, архитекторы, строители, каменщики, садовники, стекольщики — люди самых различных профессий. Вероника и Жерар Добиньи были неутомимы. По словам Антуана, Вероника решила создать дворец. И к его полному восторгу, чета Добиньи ничуть не экономила на конюшнях. Они не жалели денег, и поэтому постройки получались теплыми, чистыми, со всеми современными удобствами и могли вместить до шестидесяти лошадей. К следующей весне Антуан по всей Европе уже закупал лошадей по сказочным ценам. Несколько раз он ездил в Англию, Шотландию и Ирландию и брал с собой Беату. Она обожала эти поездки. Он также несколько раз побывал во Франции и купил трех прекрасных гунтеров в Дордони, в десяти милях от шато, где вырос и где до сих пор жили родные, не желавшие видеть его. Антуан был непривычно молчалив, когда проезжал мимо дома по пути на аукцион в Перигоре, и Беата отлично видела, как он расстроен. Она заметила, с какой грустью он взглянул на ворота и тут же отвел глаза. Она сама испытала те же самые чувства, когда они вернулись в Кельн. И не смогла устоять перед искушением проехать в такси мимо своего дома, а потом долго плакала, не в силах смириться, что люди, которых она так любила, отказываются ее видеть. Она снова и снова писала им, но по-прежнему безрезультатно. Отец оставался непреклонным. И хотя они с Антуаном уже привыкли жить с этим, но раны сердца так и не заживали, а боль не притуплялась. К счастью, у Беаты были Антуан и Амадея, хотя она часто жалела об отсутствии других детей. Амадее было уже три года, но Беата так больше и не беременела. Их жизнь в Германии была куда более полной и напряженной, чем в Швейцарии, и иногда Беате казалось, что проблема именно в этом. Но в чем бы ни была причина, она начинала думать, что второго ребенка у них так и не будет. Зато она была счастлива с Антуаном и Амадеей и радовалась новому дому. Жерар был не только щедрым нанимателем: Добиньи стали добрыми друзьями им обоим.

Уже через год конюшни были заполнены: Антуан купил для Добиньи пятьдесят восемь чистокровных лошадей. Когда Амадее исполнилось пять лет, он подарил ей пони. Для своего возраста девочка была превосходной наездницей, и родители часто брали ее на верховые прогулки по округе. Они окружали дочь любовью и вниманием, и она отвечала им тем же. К пяти годам она бегло говорила на французском, немецком и английском, а на следующий год пошла в местную школу. Вероника и Беата мало общались, поскольку обе были очень заняты, но прекрасно относились друг к другу. Беата шила для нее и ее приятельниц вечерние платья по разумным ценам. Состояния супруги де Валлеран не сколотили, но благодаря предоставленному Добиньи дому жили достаточно обеспеченно, поскольку сам дом был просторен и хорошо обставлен. Они вели приятную жизнь среди прекрасной природы, и Антуану нравилась его работа, что было очень важным для Беаты. Она была безоглядно счастлива в обществе мужа и дочери.