– Теперь я не знаю что делать, – закончила я.– Вы все испортили своим появлением. Теперь я всех подвела. Теперь все станет еще хуже ….

Все ребята опустились возле меня, когда Брук заключила меня в свои объятия, объясняя мне, твердым тоном, что это не так. Я снова не сдержалась и расплакалась.

Вот она любовь, поддержка и желание помочь. Вот, та каменная опора, дающая силы жить дальше.

В какой–то момент все утешительные речи прерывает Мартин.

– Слушайте, вы же понимаете, что она на грани, и вы сами видели пачку пустого успокоительного. Ее нужно уложить в кровать и дать ей отоспаться.

Все соглашаются с ним.

– Алекс, тебе нужно отдохнуть. Завтра мы решим, что делать. Мы будем рядом и больше не оставим тебя.

Я слишком крепко вцепляюсь в запястье подруги.

– Не могу спать, Брук … не могу …

Кэм, поднявшись, просто выходит из комнаты, видно не в силах совладать со своими эмоциями. Дэйв кивает Нейту, чтобы тот шел за ним.

– Эй, я буду рядом, обещаю. – Брук уверенным взглядом заглядывает мне в лицо. – Слышишь, Алекс, мы все будем рядом. Теперь все будет по–другому.

Дэйв тоже тянет ко мне руки, ласково посмотрев мне в глаза.

– Это не твоя вина, Алекс. Во всем этом нет твоей вины, и не будет. Потому что ты прикрываешь наши грехи, а не свои. Это из–за нас тебе пришлось влезть в это дерьмо, тебя используют из–за нас. Не будь нашей вражды с Лиамом, Блэйк бы и не узнала про тебя. А если бы узнал, что все сложилось бы иначе, мы бы были рядом с тобой в этот момент. Поэтому, если кто и виноват во всем этом, то это мы. И это нам просить у тебя прощения за все это дерьмо.

Чувство вины неизбежно переходит от одного к другому, затопляя каждого до предела. И что самое грустное, оно не становится меньше, даже от того, что ты делишь его на всех. Оно просто есть. И слишком горчит.

Девочки во главе с Мартином и Дэйвом подняли меня наверх. Хлоя и Брук, которые сегодня всячески поддерживали друг друга и не спорили, уложили меня на кровать и укрыли, после чего оба легли рядом, обняв меня с разных сторон.

Крепко.

И после этого я отключаюсь.


Проснулась я спустя пять часов  от того, что мне было очень жарко. Открыв глаза, понимаю, что это из–за Хлои и Брук, которые прижимались ко мне и крепко меня обнимали. Даже сквозь сон.

Я сразу пугливо зажмурилась.

Неужели все это было вчера?

Правильно ли я поступила, рассказав им все?

Не то, чтобы я сделала это специально, потому что моя истерика вчера не спрашивала моего разрешения открыть рот, а просто сама сделала это.

Но не станет ли теперь все еще хуже?

С другой стороны, я чувствовала, как эта дыра внутри меня постепенно затягивается. Сегодня первый день, когда меня с утра не потрясывает от мысли, что начался новый день.

Я почти …. спокойна.

Аккуратно перелезаю через Брук и тихо выхожу из комнаты. В ванной смотрю на себя долгие пару минут, прежде чем залезть в душ.

Вся блеклая, отекшая. На скуле все–таки вылез небольшой синяк, губа распухла, бровь немного затянулась, но выглядела все так же отвратно. Всю эту картину дополняли спутавшиеся волосы.

Я, больше не в силах смотреть на это зрелище, захожу в душ, где теплые струи воды наконец–то согрели меня и освежили. Стою под струями воды долго, пока кожа не порозовеет и не насытится влагой.

Даже с таким боевым раскрасом я не выглядела, как урод, но учитывая, что в доме мои друзья, я не стала лишний раз вызывать у них жалость своим внешним видом. Поэтому мокрые волосы оставляю сушиться естественным путём, а синяк замазываю тональником.

На ноги надеваю голубые джинсы, чтобы мои разбитые колени были прикрыты, а сверху надеваю уютную и немного растянутую серую кофту. Она была уже довольно старенькая, с широким воротом, поэтому оголяла одно плечо, но, тем не менее, это была одна из самых приятных к телу вещей в моем гардеробе.

Спустившись вниз, осторожно подхожу к гостиной, чтобы увидеть спящих на диване парней. Беднягам было даже нечем укрыться, а спали они под работающим кондиционером. Мне, конечно, было не холодно, но во сне мы по другому ощущаем температуру воздуха. Об этом говорили и прижатые друг к другу тела парней.

Поднимаюсь за большим одеялом и, когда спускаюсь с ним, накрываю парней. Только вот Кэм, сразу почувствовав тепло, дергает его на себя, оставляя мерзнуть спящего Дэйва. Не в силах скрыть улыбку,  ухожу и возвращаюсь к ним в комнату еще с одним одеялом. Облокотившись о косяк двери, какое–то время просто смотрю на них. Вот, они здесь, со мной. Никуда не ушли и не оставили меня.

Но улыбка сползает с лица, когда я вспоминаю угрозы Блэйка относительно Кэма. Несмотря на вчерашнее, я все еще в «игре».

Поэтому прикрываю за собой дверь и иду на кухню, где сразу вижу бутылку открытого папиного виски и пустые бокалы рядом. Очевидно, что у ребят была тяжелая ночь, и все они легли только под утро.

Вижу кучу бумаг с записями моего рассказа, имена Блэйка и Лиама, которые переплетаются между собой, все их угрозы. Парни весь мой рассказ разложили схематически, чтобы не запутаться в деталях.

Убираю виски и бокалы, представляя какого им пришлось, и как нам теперь вообще быть. Нахожу в шкафу печенье, конфеты, шоколадную пасту, все это выставляю на стол в качестве завтрака, сама принимаюсь печь блины.

Хоть едой то, но я должна отблагодарить их.

Но я все–таки очень нервничала, потому что не знала, как они поведут себя со мной сегодня, да и мне, собственно, как вести себя?

Я разговаривала с отцом по телефону, когда  на кухню зашла заспанная Хлоя.

– Да папа, у меня все в порядке. Конечно.  – Бессовестно вру отцу, которому про меня сегодня приснился плохой сон. Вот, перепуганный отец и позвонил проверить свою дочь, которая так ловко врала ему в трубку. –  Пап если бы что–то случилось, я бы, конечно, тебе сообщила.

В общем, уверовав отца, что я в порядке, не прогуливаю школу, хорошо питаюсь и закрываю на ночь двери,  мы попрощались. Родители должны были вернуться еще где–то через неделю.

Хлоя только качает головой, когда наши взгляды встречаются. Еще бы, она, как никто другой, теперь знала, что я ни черта не в порядке и дома творится черти что.

Но отцу, я считаю, об этом не обязательно знать.

– Доброе утро.

Хлоя, не отвечая мне, просто подходит и крепко меня обнимает.

– Я так скучала, Алекс!

Тоже обнимаю подругу, чувствуя, как сильно мне этого не хватало. Жизнь перестала быть черной, когда я увидела своих друзей. Когда они снова были в моей жизни.

– Я тоже, Хлоя, я тоже.

За этим занятием нас застал проснувшийся Нэйт и, не долго думая, подошел к нам и присоединился к нашим объятиям.

– Как я скучал по обнимашкам.

Я улыбнулась. Брутальный Нейт иногда снимал себя этот образ и давал нам увидеть его ребенком. Который все еще жил внутри этого здорового и саркастичного парня.

Смахнув слезы Хлои и позволив Нейту потрепать себя по голове, а затем выслушать от него пару утешительных слов, я отправляю их в ванную, чтобы потом усадить завтракать.

Нейт сразу тянется к шоколадной пасте, Хлоя – к печенью, но все замирают, когда на кухню заходит Кэм.

Уже умывшийся и почти бодрый, он занял своей энергетикой в этот момент почти все пространство. Взъерошенные темные волосы торчали в разные стороны, спадая на лоб, серые глаза ярко блестели, снова сканируя меня на наличие повреждений.

Я сразу занервничала, так как его реакции боялась больше всего. В отличие от Кэма, который смотрел прямо мне в глаза, я свой сразу отвела в сторону, и  вымученно прохрипев ему: «проходи», подошла к раковине, сделав вид, что мне нужно срочно помыть абсолютно чистую кружку, которую я держала в своих руках.

Дерьмо.

– Ну, пойду разбужу Брук. Она не любит завтракать последней.

Что?

Нейт поднялся и Хлоя поднялась вслед за ним.

– О, а я разбужу Дэйва!

Я с ужасом смотрела, как они уходят, решив оставить нас наедине. Кэм даже не смотрит на них, поэтому случайно переведя на парня взгляд, чтобы он прожег меня своим, пугливо возвращаю свой к полу.

Черт.

Вот это, я называю, подстава.

Я даже не придумала, что ему говорить после всего этого.

Не глядя на парня, машу ему рукой в сторону стола, призывая его сесть завтракать. Сама отвернулась обратно к раковине, чтобы выдохнуть и взять из шкафа еще несколько тарелок и кружек.

Увы.

Кэм редко, когда меня слушал.

Так как мое тело сейчас слишком остро ощущает его присутствие, конечно, я чувствую, что он двигается в противоположную сторону от стола.

Кэм идет прямо ко мне.

И когда он встает позади, я не справляюсь с нервами, из–за чего моя кружка сразу вылетает из рук обратно в раковину.

Кэм только вздыхает.

Парень протягивает свою руку, чтобы взять эту кружку и дает ее мне. Я беру. Мы так и замерли, держась за одну кружку в наших руках. Спустя долгую и напряжённую минуту, Кэм все же тяжело выдохнул и, взяв из моих рук эту кружку, убирает ее в сторону, чтобы после этого притянуть меня к себе. Парень прижимает меня к своей груди, зарывшись в мои, еще не до конца высушенные, волосы.

– Никогда больше так не делай.

Кэм говорит тихо и слишком печально. Я тяну свои руки, чтобы положить их поверх его руки, обнявшей меня за талию, но вместо этого парень просто поворачивает меня к себе лицом.

– Кэм, прости. – Только и удалось вымолвить мне.

Парень лишь внимательно посмотрел на меня, протянув руку к моему лицу, чтобы очень нежно коснуться подушечками пальцев моей здоровой стороны лица.

– Пообещай мне, что больше так со мной не поступишь. Обещай мне, Алекс. – Отчаянно настаивал он.