Диана Кади - Отвратительная истина

– О том же, о чем и другие: самодовольная сука, которую волнуют только собственные интересы.

– О как! А сейчас? Что ты можешь сказать обо мне сейчас?

– Да то же самое, – произнесла Ольга и как-то странно улыбнулась.

Марта ответила подруге улыбкой, но ее душу сжимала тоска. Она очень ценила Ольгу за смелость говорить правду в глаза. Ольга была единственной, кто вызывал у этой сильной женщины искреннее уважение. Она понимала, что не должна обижаться на эти слова, – хотя бы потому, что в них не было лжи, однако они все же ранили ее. Вдруг Ольга засобиралась.

– Я пойду. Завтра с утра с заказчиками встречаюсь. Тебе бы тоже не мешало выспаться…

Марта осталась одна. Ее клонило в сон, но она прилагала все усилия, чтобы выдержать это испытание, мучившее ее вот уже несколько недель. С того дня, как жизнь Марты кардинально изменилась, призраки не давали ей спокойно жить. Однажды на какое-то время это прекратилось, но сейчас тягостное прошлое снова мешало ей строить счастливое будущее.

«Почему, избавив сотни людей от душевных переживаний, я не могу помочь самому себе? Как сапожник без сапог. Заезженная, но очень актуальная в моем случае пословица. Для меня нет ничего проще, чем решать чужие проблемы. Будь это брошенная женщина или закомплексованный парень, чей нос мешает ему быть по-настоящему счастливым. А он хотел к пластическому хирургу. Зачем, если есть я? Без ножа и скальпеля я преображаю человеческие судьбы. А сам утопаю в рутине, живу с нелюбимой женщиной и изменить ничего не могу. Слабак», – в очередной раз размышляя подобным образом, жалуясь самому себе на жизнь, Вадим Келлер не замечал дождя, который так верно отражал его серую действительность. Под старой крышей автобусной остановки прятались зевающие школьники. На ее стенах листовки с политическими призывами соседствовали с надписями непристойного содержания. Но Вадиму было наплевать и на предстоящие выборы, и на безнравственность подростков. Дождь хлестал его по щекам, но Келлер шел не спеша. Он думал о том, что беспокоило его уже на протяжении многих лет. Сегодняшние мысли ничем не отличались от вчерашних, потому что в его жизни давным-давно не происходило ничего нового. Мимо пробежала дамочка не первой молодости, сумочкой прикрывая прическу, имевшую вид коровьей лепешки. «Не переживай. Хуже уже не будет», – улыбнувшись, подумал Вадим, продолжая путь к своему офису. Дождь все усиливался, как и злость несчастливого семьянина на самого себя. А влюбленную парочку, которая обнявшись стояла на тротуаре, тоже не волновали утренние осадки. Они наслаждались друг другом, и казалось, что, случись буря или ураган, они и не сдвинутся с места. «Выходит, что все равно или влюбленным, или таким, как я, – людям, у которых нет стимула жить и радоваться каждому новому дню. Хотя я не такой уж и несчастный… Мне грех жаловаться, – продолжал про себя Вадим. – У меня прекрасные дети. Я не допущу, чтобы Диана и Егорка росли без меня. Мне нравится моя работа – наверное, потому, что есть люди несчастнее, чем я. Помогая им, я хотя бы на время отвлекаюсь от своих переживаний. Только вот путь на работу и обратно – как ежедневная пытка. Наедине с самим собой у меня не остается шансов. Я съедаю себя изнутри и ничего не могу с этим поделать. Психолог…»

Спустившись в подземный переход, Келлер увидел старого бомжа. «Боже мой, он не брился целую вечность», – подумал Вадим. Грязная и до ниточки промокшая, как и ее хозяин, шляпа была почти пуста. Толпы суетливых людей спешили по своим делам, но Вадим остановился. Бездомный бормотал что-то себе под нос, а Келлер смотрел и не понимал, что же в нем так привлекало его. Старик с густой белой бородой глядел на Вадима своими добрыми, но очень грустными глазами. Он был настолько обаятельным, что напоминал Деда Мороза, только попавшего под сокращение. Встретить на улице симпатичного бомжа было такой же редкой удачей, как и разбогатеть, участвуя в финансовой пирамиде. Старик снова потупил взгляд, продолжая бурчать. «Кажется, я понимаю, что меня заинтересовало в этом бродяге, – догадался Вадим. – Наше сходство. Нет, конечно, не внешнее. Я хорошо одет – Лера встает в шесть утра, чтобы я надевал свежевыглаженные рубашки. Я сыт, и у меня есть крыша над головой, но я такой же нищий. У меня есть деньги и признание, но я беден. А все потому, что у меня нет любви. Одиннадцатый год я не могу оставить Леру. Жалость? Скорее всего. Ведь она не сможет без меня. И дети. Когда я уже начну думать о себе? Я хочу полюбить по-настоящему. Если бы можно было так же сидеть на грязных ступеньках и просить любви, я бы непременно составил нищему компанию. Но кто мне ее подаст? Да и зачем мне любовь, брошенная только из жалости…»

Уйдя в размышления, Келлер и не заметил, как пришел на работу. Увидев его, секретарь Леночка затараторила без остановки:

– Вадим Альбертович, Вы же заболеете! Как же Вы так? Почему без зонта? Я сейчас быстренько сделаю Вам горячий чай.

– Спасибо, Леночка, – ответил Келлер, снимая насквозь промокшее пальто и поправляя черные как смоль волосы, которые от дождя завились в крупные небрежные кудри. Они и так были непослушными и волнистыми, но сейчас прическа Вадима выглядела так, будто он только что побывал у провинциального парикмахера.

Приготовление чая было единственной из обязанностей Леночки, с которой она справлялась отменно. Свой непрофессионализм она компенсировала откровенными нарядами, которых Вадим никогда не видел на собственной жене. Его супруга обладала невзрачной внешностью. В ней не было явных изъянов, так же как и выдающихся достоинств. Светло-русые волосы сливались с бледным лицом, на котором никогда не было даже намека на косметику. Лера кардинально отличалась от вульгарной, но сексапильной Леночки. Но, несмотря на это, Вадим Келлер был верным мужем, за что, впрочем, сам себя потом осуждал. Безотказная и энергичная Леночка могла бы стать хорошей любовницей, но одной молодости и красоты Вадиму было мало. После многих лет, проведенных с инфантильной и слабохарактерной женщиной, не принявшей за всю жизнь не единого самостоятельного решения, ему больше не хотелось связываться с глупыми и наивными девушками. Даже если связь предполагалась недолгая. Вадим знал, что по-настоящему его сможет увлечь только сильная женщина. Личность, с которой интересно не только в постели, но и вне ее. Давний друг Вадима Дмитрий Блудецкий уже давно советовал верному семьянину стать нормальным мужчиной и выполнять главную миссию самца в природе. У самого Блудецкого это получалось великолепно. Старый холостяк очень любил женщин, но в то же время презирал их за доступность. Несмотря на свой невысокий рост и отсутствие явных физических достоинств по общепринятым эталонам, Келлер обладал той редкой особенностью, которую называют харизмой. Она заключалась в умении очаровать любого человека независимо от пола, возраста и положения в обществе. Тихий, будто обволакивающий голос вызывал доверие, а пронзительный и изучающий взгляд действовал на людей магически. У Келлера было немало поклонниц, и если бы он был не таким избирательным, то давно бы пустился во все тяжкие по совету своего похотливого друга.

Леночка умело справилась с приготовлением горячего напитка и уже спешила порадовать неприхотливого начальника. Поставив поднос на стол, она сказала:

– Вадим Альбертович, а можно мне уйти сегодня пораньше?

– Так рабочий день только начался, – удивился Вадим.

– Я себя не очень хорошо чувствую, – не моргнув глазом солгала Леночка. Но глупо было обманывать профессионального мозгоправа. К тому же, чтобы разоблачить предсказуемую Леночку, совсем не обязательно было иметь диплом психолога.

– А теперь правду, – улыбнувшись и спустив на кончик носа свои очки, ответил Келлер.

– Вы, конечно, виртуоз. Вот как Вам это удается?

Ничуть не сожалея о своей неудачной попытке солгать, Леночка звонко рассмеялась.

– Просто меня пригласили на день рождения. Нужно платье купить, – виновато надув и без того пухлые губки, призналась она. – Я забыла отпроситься вчера.

«За что я ей плачу?» – спрашивал себя Вадим, хотя ответ был очевиден. Если бы не декольте этой пышногрудой брюнетки, он бы давно уволил ее без выходного пособия.

– Хорошо. Только в следующий раз предупреждай заранее. И еще, говори правду. Я ненавижу ложь, – изображая строгость, ответил Вадим. – Ты знаешь, что в Иране за это отрезают пальцы?

– В смысле? Вы врете. Это за воровство. Вадим Альбертович, ну зачем? Я себе сразу представила. Жуть! У меня очень развиты текстильные ощущения.

– Тактильные, – усмехнулся Келлер.

– Что?

– Ничего. Беги.

– Вы мой самый лучший шеф в мире! – воскликнула девушка.

– И единственный, – пробормотал ее добрый руководитель.

В полупустой съемной квартире, свернувшись на полу в позе эмбриона, лежал Никита Гордеев. Его скрутило от голода. Он не ел уже второй день, потому что не мог позволить себе даже самый простой обед, – а поесть здоровый и крепкий двадцатипятилетний Никита очень любил. Телефон разрывался от звонков бесцеремонных коллекторов, грозивших отобрать имущество. Но отбирать было нечего. Уже много раз Никита зарекался связываться с кредитами, но жизнь не по средствам стала его вредной привычкой. Потом снова беспрерывные звонки – теперь ему звонил хозяин квартиры, который тоже требовал денег. Но Никите было все равно. Единственное, что его интересовало в данный момент, – это раздирающее изнутри чувство голода. Отключив назойливый телефон, парень поднялся с пола и принялся рыскать по квартире в надежде найти хоть что-нибудь съедобное. В этот момент он был согласен на все, лишь бы удовлетворить свою главную потребность. Человек никогда не будет страдать из-за неразделенной любви или мечтать о блестящей карьере, если испытывает чувство голода. Думать о прекрасном и говорить о высоком можно, только когда ты сыт. Но даже в лучшие времена Никита Гордеев не грезил встретить любовь всей своей жизни или преуспеть на профессиональном поприще. В силу своей молодости он довольствовался беспорядочными связями, ну а лень унаследовал от отца. Он был любителем легких денег и беззаботной жизни. Наконец ему повезло: на самой верхней полке старого шкафа, куда он не заглядывал прежде, обнаружилась литровая банка желтого гороха. Обрадовавшись находке, Никита принялся готовить свой первый за несколько дней обед. Вода из-под крана, горох, соль, которой в квартире как раз было предостаточно, – и каша готова. Это было самое вкусное лакомство в жизни вечно голодающего тунеядца.