Диана Кади - Отвратительная истина

Келлер отменил все встречи, чтобы побыть с семьей. Он хотел провести день с Лерой, но, когда проснулся после вчерашних посиделок с Блудецким, обнаружил, что ее нет дома. Жена сбрасывала его настойчивые звонки, а Вадим раздражительно нажимал кнопку «отмена» при виде на экране телефона имени Марты, пытающейся дозвониться ему. Целый день прошел в раздумьях о том, как жить дальше. Следуя совету друга, Вадим принял решение вести двойную игру, но чем дольше он не видел Леру, тем больше скучал по ней и не хотел никого, кроме нее. Лера с детьми вернулись поздно.

– Где вы были? Почему ты не брала трубку?! – спросил Вадим.

Весь день он вскакивал каждый раз, когда слышал какие-то звуки, в надежде, что это пришла Лера. На этот раз он не ошибся. Вадим подошел к ней и стал помогать снимать пальто. Никогда прежде он не ухаживал за женой. От волнения у него тряслись руки. Но еще больше его волновало то, где же она была все это время. «Диана и Егор днем были в детском саду, и у Леры было достаточно времени, чтобы развлечься со своим любовником», – думал он. Теперь он ревновал ее ко всем, и даже к детям. Он думал о ней постоянно, и главной темой его мыслей была ревность.

– Я была на собеседованиях. Потом прогулялась, потому что не хотела возвращаться домой – все равно нужно было забирать детей, – убирая руки Вадима со своих плеч, ответила Лера. – Я сама.

– Целый день гуляла? – чуть повысив голос, спросил ревнивый муж.

– Вадим, я устала. Не задавай глупых вопросов. И ты помнишь – мы разводимся? Я провожу время где и с кем хочу.

Вадим сделал вид, что не слышал ее вопроса. Он не хотел осознавать, что их браку пришел конец, и надеялся, что еще можно все изменить.

– Ты не будешь против, если я приглашу своего друга к нам в гости? Он давно хотел познакомиться с тобой и детей увидеть… – солгал Вадим. Блудецкий никогда не изъявлял желания познакомиться с его женой, а тем более с детьми. Он не любил детей и избегал всяких контактов с ними.

– Приглашай кого хочешь. Это твой дом, – ответила Лера, обнимая сонного Егора.

– Сейчас позвоню ему. Только, Лер, у меня будет к тебе одна просьба. Ты могла бы сделать вид, что у нас все хорошо?

– Зачем?

– Я столько рассказывал Диме о своей счастливой семье… – снова обманул он.

– Мне все равно. Если тебе нужно произвести такое впечатление – хотя я считаю это полным бредом, – то пожалуйста.

– Давай хотя бы сегодня забудем все обиды и побудем счастливой семьей? Я нуждаюсь в этом. Хотя бы в иллюзии…

– Без проблем, – ответила Лера, неожиданно улыбнувшись. – Звони своему Диме, а я приготовлю ужин.

Вадим был вне себя от счастья. На радостях он покружил дочь, которая пробегала рядом. Крепко поцеловал ее, как не делал уже давно. И, обнимая маленькую Диану, довольную оттого, что отец наконец обратил на нее внимание, глядел на Леру, прижимавшую к себе спящего сына. Они смотрели друг другу в глаза, и в этом взгляде было что-то новое. Они прожили вместе много лет, но никогда в их глазах не было такой искренности, как сейчас. Теперь он знал правду. Вадим смотрел на жену с любовью. Он понимал, что никогда не видел более загадочной женщины, чем та, с которой он провел довольно большую часть своей жизни. А Лера смотрела на него то ли с теплом, то ли с равнодушием. Вадим не мог определить, что она в этот момент чувствовала: когда он смотрел в ее глаза, то забыл все свои знания психологии.

Блудецкий долго отказывался от приглашения, но Вадиму удалось его уговорить. Писатель согласился приехать, при условии что его не будут доставать дети. У Леры очень хорошо получалось изображать любящую жену. Блудецкий рассказывал ей те же истории, что и Марте в кафе. Лера молча слушала его и только изредка улыбалась. Писатель не стеснялся угощаться домашними блюдами хорошей хозяйки, запивая все это водкой. Обычно бывало наоборот: он много пил и закусывал чем придется; но кулинарные способности Леры и тоска Блудецкого по настоящей домашней еде сделали свое дело. Казалось, что хорошо выпить и закусить – единственное, что интересовало писателя в данную минуту. Но это было не так. Он успевал подмечать мелкие детали в поведении Леры и Келлера. Он заметил, с какой любовью смотрит на жену Вадим. С таким же блеском в глазах на него смотрела Марта. Несмотря на то что Блудецкий был ярым противником семейных ценностей, он втайне мечтал о том, что когда-нибудь тоже встретит женщину, на которую не сможет смотреть иначе. Он с презрением отворачивался, видя влюбленные пары, смеялся над ними, но очень хотел сам испытать то, что дается не каждому.

– Угощайтесь, – сказала Лера, поставив на стол яблочный пирог. – Вадим его очень любит, – прекрасно справляясь с ролью счастливой жены, добавила она.

– Спасибо, Лерочка. Если бы не моя любовь к свободе, я бы уже размышлял, как украсть Вас у Вадима.

– Даже не мечтай, – вмешался Вадим, не скрывая гордости за супругу.

– А зачем Вам свобода? – поинтересовалась Лера.

– Как зачем? Творить! Женщины ведь только мешают.

– Неужели Вам не хочется тепла, уюта, любви? Вам не одиноко?

– Иногда. Особенно зимой. Если бы семью можно было включать и выключать или выносить на балкон, как зимние шины, тогда да. А так… Бывает муж на час. А мне бы семью на зиму! – сказал Блудецкий и громко рассмеялся.

– Как можно быть таким циничным? Дети и любимый человек – это самое прекрасное, что может быть в жизни. Своими высказываниями Вы оскорбляете самое святое, – резко ответила Лера.

Вадим и Блудецкий переглянулись. Лера не переставала удивлять собственного мужа. Никогда прежде она не высказывала своего мнения, и даже когда Вадим допускал оскорбления в ее адрес, она молчала. Красноречивый писатель не нашел слов, чтобы ответить. Он виновато опустил взгляд и молча опустошил стакан с водкой. Вадим и Лера не пили, а Блудецкий уже не мог стоять на ногах. Он рвался сесть за руль, чтоб поехать домой, но Лера убедила его остаться. Она раньше не была знакома с Блудецким, но много слышала о его похождениях от Вадима и не одобряла их дружбы. Но, несмотря на свою неприязнь к другу мужа, она помогла Вадиму провести его в комнату и уложить на диван.

– Нужно было сначала постелить, – прошептала она, боясь разбудить Егорку, который сопел в соседней комнате.

– Да ладно уже. Пусть спит, – ответил Вадим. – Пойдем.

Он взял ее за руку, словно забыв, что они только изображают счастливую семейную пару, и увел в другую комнату. Блудецкий был очень пьян, но все-таки еще соображал и видел все, что происходит. Он не мог уснуть и думал о своей жизни. Сейчас ему как никогда хотелось встретить женщину, которая смогла бы его принять со всеми его многочисленными минусами. В этот момент он увидел маленькую Диану, шагавшую на носочках, чтобы не разбудить спящего дядю. Блудецкий закрыл глаза и сделал вид, что спит. Диана положила рядом свою любимую игрушку, без которой никогда не могла уснуть. Затем ушла, но через миг вернулась с наволочкой и стала заботливо укрывать спящего, как ей казалось, гостя.

– Вот так. Чтобы тебе было тепло, – приговаривала она, воображая себя взрослой.

Она любила копировать маму, от которой всегда получала только тепло и любовь. Тихо перебирая своими коротенькими ножками, она с чувством выполненного долга пошла в свою комнату. Блудецкий открыл глаза, и из них впервые за долгие годы потекли слезы. Бесчувственный сладострастник плакал, как ребенок. Только сейчас он осознал, что ему было нужно для того, чтобы быть поистине счастливым.

Утро у Блудецкого началось в час дня. Чтобы утолить жажду, он вышел на кухню, где уже сидел Вадим. Келлер был расстроен, потому что Лера снова куда-то ушла, не сказав ему ни слова, и он никак не мог на это повлиять. Только после третьего стакана воды Блудецкий заговорил.

– Не обманывай Леру. Она любит тебя, – сказал писатель без свойственных ему иронии и сарказма.

– Она сказала, что нет… – с отчаянием в голосе ответил Вадим.

– Любит. Это все женские хитрости. Поверь мне. Я знаю женщин. Я видел, как она смотрела на тебя, когда ты играл с ребенком.

Блудецкий вспомнил заботливую Диану, ему совсем не хотелось шутить. Писатель осознал, что ему нужно и в чем он боялся признаться самому себе.

– Ну что мне делать? Она холодна со мной. А Марта – как быть с ней?

– Если ты будешь с Мартой, это никому не нужные жертвы. Рано или поздно ты уйдешь от нее. А Леру ты любишь. Она твоя семья. Вы нужны друг другу. У вас растут прекрасные дети, и семья – это счастье, которое дано не всем, – ответил Блудецкий, и в его последних словах слышалось сожаление.

Вадим никогда не видел его таким. Да и сам писатель до вчерашнего дня жил совершенно другими ценностями.

– Он женат, – услышала Марта знакомый голос по телефону.

– Ты врешь. Откуда ты знаешь?

– Неважно. Я желаю тебе счастья, настоящей любви, но не с этим лживым ублюдком, – с ненавистью проговорила Ольга.

Ничего не ответив, Марта бросила трубку. Она не могла поверить, что Вадим лгал ей все это время. «А может, это Оля меня обманывает?» – спрашивала себя Марта, понимая, что подруга никогда не стала бы этого делать, даже несмотря на их частые в последнее время ссоры. Причиной их недавнего разлада стала реакция Марты на горе подруги: у Ольги умер отец, а Марта не только не поддержала ее и не появилась на похоронах, но еще и обидела убитую горем дочь. «Смерть – это естественно. Все мы умрем, а страдать из-за человека, который прожил долгую жизнь, – глупо и бессмысленно», – говорила Марта. Она не могла сочувствовать Ольге, потому что искренне не понимала чужой боли. Она ненавидела собственного отца, и, если бы умер он, единственное, что она бы почувствовала, – это облегчение.

Марта не находила себе места. «Как он мог? Я изливала ему душу. Он знал, сколько я пережила боли. Я доверилась ему, а он предал меня. Почему он не сказал мне? Мы же взрослые люди. Он мог сразу сказать об этом и не подвергать меня страданиям. Я бы все равно рано или поздно узнала. Боже, как глупо. Как жестоко. Я не заслуживаю этого. Господи, за что? Сколько мне еще страдать? Почему я должна верить в тебя, когда ты всю жизнь мучаешь меня?!» – думала она.