– Пожалуйста, пожалуйста, не делайте этого, сир, отдайте его мне! – рыдала, вне себя от горя, Ида, ее карие глаза затуманились, словно темная вода. – Умоляю вас. Я умру!

Махелт положила руку на лоб Иде.

– Тсс, все в порядке. – Она сглотнула комок в горле. – Он вырос прекрасным мужчиной, и у него есть собственные дети… ваши внуки.

– Но я потеряла ребенка… – Ида пыталась сесть. – Мне нужно повидать короля. Я должна забрать Уильяма с собой, ведь я его мать!

Махелт вновь и вновь набегающим прибоем бормотала ласковые слова:

– Не волнуйтесь. Он придет к вам, все будет хорошо, все будет хорошо.

Ида бессильно упала обратно на подушки и закрыла глаза. Слезы проступили из-под век. Через несколько мгновений она заговорила о любовном переживании, которое разделила с мужем, – рассказала, как сидела у него на коленях и кормила его кусочками поджаренного хлеба. Махелт не могла представить Иду и графа в столь интимной обстановке. Чем-то подобным могли заниматься они с Гуго, и свекор нахмурился бы, увидев их. Ее глаза тоже обожгло горем.

– Как она? – заглянул в дверь Гуго.

– У нее жар и бред, – покачала головой Махелт. – Доктор пустил ей кровь и велел смачивать губы медом и водой, она должна поспать. Отец Ричард молится за графиню и просит о заступничестве святого Аделарда.

Гуго подошел к кровати.

– Мы слишком часто принимали ее старания как должное. – Он с тревогой посмотрел на мать, наклонился и ласково отвел седой пух с висков Иды. – Когда я был маленьким, ее волосы были темными, блестящими и надушенными мускатным орехом. Помню, как играл с ее косами, когда она держала меня на коленях.

Ида повернула голову к сыну и облизала пересохшие губы.

– Любимый, – прохрипела она, – любимый, дорогой.

– Ваш отец должен быть здесь, – резко заметила Махелт.

Гуго неловко поерзал.

– Он слишком занят, пытаясь за всем уследить.

– Граф слишком занят и потому избегает свою супругу, – возразила Махелт. – Он хочет, чтобы мы вели дом, решали проблемы и не беспокоили его. Ваша мать – его жена, а не стул или стол, который существует для его удобства.

Гуго потрясли ее слова.

– Отец так не думает. Ни в коем случае!

– Тогда где он? Заглянул мимоходом и только, а ваша матушка, несомненно, очень больна.

Гуго замер.

– Она… Она может… – Он проглотил зловещее слово, как бы надеясь отогнать его призрак.

– Не знаю. – Слезы обожгли глаза Махелт. – Она как холст, который вынесет любую непогоду, но сгниет, если убрать его в кладовую и забыть. Я сделаю для графини все, что смогу, она стала мне второй матерью.

– Я поговорю с отцом.

Махелт бросила на мужа сердитый взгляд:

– Не стоит. Он должен был прийти сюда по зову сердца.

– Возможно, он считает, что матушка в хороших руках, и не понимает, насколько она больна.

– Именно это я и имею в виду: он не замечает ее. – Махелт не просто переживала за Иду, она опасалась того, что́ будущее может готовить для нее и Гуго. «Ne vus sanz mei, ne mei sanz vus». А если это неправда?

– Я не был бы так уверен. Просто отец по-другому смотрит на мир. – Гуго сел на сундук у кровати. – Я побуду с ней, если у вас есть другие дела.

Махелт помедлила, но ей действительно нужно было устроить еще очень многое для королевского визита, поскольку приехать должен был не только король, но и вся его свита, и каждому следовало найти спальное место в соответствии с его положением. Она встала и указала на миску и ложку рядом с кроватью.

– Смачивайте ей губы медом и водой и позовите служанок, если понадобится.

Гуго выглядел слегка уязвленным.

– Полагаю, я справлюсь, – ответил он.

Махелт поцеловала мужа в макушку и отправилась по своим делам, первейшим из которых был разговор со свекром, как бы тот ни смотрел на мир. Она отыскала Роджера в его комнате. Граф увлеченно обсуждал вопросы безопасности замка со своим комендантом Уильямом Ленвейзом. При появлении невестки он умолк и вопросительно и нетерпеливо посмотрел на нее.

– Графиня зовет вас, милорд отец, – сказала Махелт, присев и приняв скромный вид, хотя ей хотелось затопать ногами.

– У меня есть дела поважнее, чем сидеть у кровати больной, – отмахнулся граф.

Махелт постаралась говорить рассудительно:

– Я знаю, что вы заняты, сир, но вы, конечно, сможете уделить ей минутку до ужина или после. Графиню очень ободрит ваш визит.

Свекор бросил на нее предупреждающий взгляд выцветших серых глаз:

– Вы указываете мне, что делать, дочка?

– Нет, отец. – Махелт вонзила ногти в ладони. – Я пришла к вам, ни на что не рассчитывая.

Роджер Биго потеребил поля шляпы и надвинул ее низко на лоб.

– Вряд ли она узнает меня, если бредит от жара.

– Графиня почувствует ваше присутствие, сир, ведь, я полагаю, она знает вас очень хорошо.

– Посмотрим, – хрюкнул он, – но ничего не обещаю.

Махелт присела и отправилась дальше. Она сделала, что смогла, остальное на совести графа. Махелт разозлилась бы на графа за равнодушие, если бы на мгновение его взгляд не стал невыразимо печальным и потерянным, прежде чем он надвинул шляпу на лоб и вернулся к своим занятиям.

* * *

Роджер мгновение помедлил у комнаты жены. Черт бы побрал девчонку! Некогда ему навещать больную. Он уже обеспечил Иде самый лучший уход, самое лучшее лечение знаменитого доктора и духовное утешение домашнего священника. Заботиться о ее благополучии издали означало не взваливать на себя еще и беспокойство о ней вдобавок ко всему остальному. Но Махелт сумела пробиться сквозь стену, которой он отгородился.

– У меня нет времени, – пробормотал граф себе под нос и вдруг осознал, что слова эти были проклятием его брака уже больше тридцати лет.

Глубоко вдохнув, он открыл дверь. Гуго глянул на отца, сидя у кровати.

– Твоя неугомонная жена заявила, что твоя мать звала меня, – прорычал Роджер, словно обвиняя, и неохотно приблизился к лежащей Иде.

– Я собирался сказать вам, но, очевидно, Махелт успела первой, – с печальным видом произнес Гуго. – Матушка сейчас спит, и жар, кажется, немного спал.

– Что ей было нужно от меня?

Гуго пристально посмотрел на отца:

– Только вы.

Роджер сел на табурет напротив Гуго и впервые за несколько дней по-настоящему посмотрел на жену. От борьбы с жаром ее лицо осунулось, и казалось, что на подушках лежит птичий скелетик. Когда-то она была яркой крохой-малиновкой и усердно занималась детьми, воспитывая и взращивая их. Теперь же она стала хрупкой, словно прошлогодние косточки в опустевшем гнезде. А где ее спутник? Ее спутника больше нет, потому что он перестал быть малиновкой и стал орлом. Граф заставил себя взять жену за руку и почувствовал, какая она тонкая и слабая. Будто птичья лапка. Ида пошевелилась и наморщила лоб.

– Я здесь, – сказал он. – Я у вас.

Глаза Иды оставались закрытыми, но она сжала руку мужа и прошептала его имя. Через некоторое время ее дыхание стало более глубоким, и она погрузилась в первый нормальный сон за все время болезни. Граф смотрел, как покрывала чуть заметно подымаются и опадают, а затем осторожно отнял руку.

– Я приду и повидаю вас еще раз, – пообещал он. – Когда вы проснетесь.

Роджер Биго вышел из комнаты, принуждая себя шагать размеренно, хотя ему хотелось бежать без оглядки. Оказавшись снаружи, он прислонился к стене и закрыл глаза, неровно дыша. Гуго последовал за отцом и коснулся его руки:

– Сир?

– Я не знал, что она так больна. – Граф с трудом ворочал языком. – В прошлом Ида часто болела, когда назревал кризис, и мне казалось, что порой ее нездоровье отдает притворством… Ты же знаешь, какой она бывает.

Гуго кивнул, но он понимал, что на этот раз у матери не просто приступ хандры.

– Махелт говорит, ей стало немного лучше.

Роджер поморщился:

– Я буду молиться за нее и велю устроить бдение. – Он повернулся к лестнице. Каждый шаг приносил облегчение, но был полон чувства вины. – Она будет не в состоянии принимать короля, – сказал он Гуго, который следовал за ним по пятам. – Это совершенно очевидно, даже если ей полегчает в ближайшие пару дней. – Граф снял шляпу и провел рукой по войлочным полям. – Ваша жена сумеет исполнить все, что необходимо? Мне нужно знать, можно ли на нее положиться.

Гуго выпрямился.

– Махелт не подведет вас, сир, – заверил он. – Знаю, что не подведет.

– Она из породы Маршалов, – нахмурился отец, – приказывать и наводить порядок у нее в крови. Но Махелт непредсказуема, и я не потерплю ни малейшего своеволия с ее стороны, пока король здесь. Он будет выискивать все, что можно истолковать как мятеж.

– Махелт знает, что́ поставлено на карту, – ответил Гуго. – Знает не хуже нас.

– Нам остается лишь надеяться, что это так, – мрачно посмотрел на сына Роджер.

* * *

Накануне приезда Иоанна Ида начала поправляться. Она оставалась слабой, как котенок, но жар спал, и она уже могла сидеть и принимать легкую пищу. Махелт навестила свекровь на рассвете дня приезда короля и проследила, чтобы та выпила кружку пахты и съела ломтик мягкого белого хлеба. Плечи Иды были укутаны поверх сорочки теплой шалью из зеленого шелка с бахромой, расчесанные и заплетенные волосы лежали на груди аккуратной жидкой косой.

– Мне так жаль, – произнесла Ида. – Я должна была сделать все то, что легло на твои плечи. Это бремя должна была нести я.

– Вам не о чем сожалеть, – твердо ответила Махелт. – Болезнь не выбирает удобного случая. Я исполнила все, что следовало, и способна позаботиться о себе.

– Ты стала мне доброй дочерью, – устало улыбнулась Ида, – пусть даже порой с тобой нелегко справиться. Но твоя сила духа – одно из лучших твоих качеств. – Она коснулась руки Махелт. – Я горжусь тобой – той, кем ты становишься… кем ты станешь, даже если мне не суждено этого увидеть.

У Махелт перехватило горло, и она наклонилась, чтобы поцеловать Иду в висок.