Патриция Хэган - Отважное сердце

– Ну раз вы отказываетесь назвать нам имена, тогда по крайней мере сделайте одолжение и не болтайте больше об этом, – попросила Тереза ледяным тоном.

– Эстер, будьте добры, скажите мне, кто же все-таки это придумал? – произнесла Джули, справившись наконец с приступом гнева. – Мне бы хотелось поговорить с этими людьми, объяснить им, как они не правы.

В этот момент прикрывающая заднюю часть фургона занавеска неожиданно отдернулась, и, выглянув наружу, они увидели Элизу Тэтчер.

– Я с удовольствием скажу тебе, Джули, – презрительно скривив губы, закричала Элиза. – Это говорила я, и говорила потому, что все это чистая правда. Ты липла к капитану Арнхардту с того самого дня, как он прискакал в Брунсвик. Это видно всем, у кого есть глаза. Ты вела себя просто бесстыдно. Заигрывать с мужчиной – это одно, а заставлять его рисковать жизнью, задерживать всю колонну только ради того, чтобы провести с ним ночь… да-а, это уже совсем другое дело. Господи, да ты что, не могла просто встретиться с ним где-нибудь в укромном уголке?

Джули и Тереза были слишком ошарашены, чтобы что-то ответить, и даже Эстер Уэббер была поражена подобным напором.

Первой пришла в себя Тереза.

– Ты очень жестока, Элиза Тэтчер. Жестока и несправедлива. Я требую, чтобы ты немедленно извинилась перед моей золовкой и прекратила распускать эту гнусную ложь, или я все расскажу мужу и капитану Арнхардту.

– Ага, давай расскажи своему мужу, – уперев руки в бока, насмешливо предложила Элиза. – Расскажи ему, какая у него сестра. А Дерек и так все про нее знает. Бесстыдница! – Она направила палец на Джули и еще громче заорала: – Распутница! Ты сделаешь всем огромное одолжение, если оставишь нас в Сан-Анджело. Нам не нужны такие, как ты!

Джули изо всех сил пыталась сдержаться. О, как легко было бы дать волю своей ярости и наброситься на эту надменную ведьму, вонзить ногти в ее лживое лицо. Но не стоило выходить из себя.

– Я не намерена покидать караван, Элиза, а если ты не отвяжешься от меня сию же минуту, я сделаю кое-что, о чем ты потом пожалеешь!

От удивления глаза Элизы широко раскрылись, но она не сдалась.

– Я не боюсь тебя, Джули Маршалл! – ответила она с легкой дрожью в голосе. – Но поскольку ты большой специалист по части безобразных скандалов, думаю, мне лучше уйти.

Джули стояла неподвижно, пристально глядя на Элизу, а та, отступая, продолжала насмехаться:

– Может быть, я и не могу заставить тебя убраться, но зато могу сделать так, что тебе этого захочется. Скоро каждый в нашей колонне узнает, какая ты похотливая сучка.

– Что же я тебе такого сделала, Элиза? – спокойно спросила Джули.

– Мне не хочется больше разговаривать с такой дрянью, как ты, – раздраженно ответила Элиза, затем повернулась и побежала к своему фургону.

Тереза обняла дрожащую Джули.

– Успокойся, это все нервы, просто она сейчас в очень тяжелом положении: ждет ребенка, муж далеко… Я уверена, она еще придет извиняться, когда поймет, что наговорила.

Джули покачала головой.

– Нет, – задумчиво прошептала она. – Дело не только в этом.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Тереза. Эстер все еще была рядом и держала ушки на макушке, и Терезе очень хотелось, чтобы она побыстрее ушла. Достаточно того, что Эстер присутствовала при этой безобразной сцене и скоро о случившемся будет знать вся колонна.

Джули разделяла опасения Терезы, поэтому прошептала:

– Мне нужно все обдумать.

Что побудило Элизу к этому всплеску ярости? Зачем она вывалила на них с Дереком столько грязи? Дерек!

Она называла его по имени. Никто не называл его так, даже Томас, который был его помощником. В Дереке Арнхардте было что-то такое, что внушало уважение.

Да, дело было не только в нервах, была и какая-то другая причина, которая привела Элизу в такую ярость. Но какая?

Джули и Майлз сидели, тесно прижавшись друг к другу, накрытые одним одеялом. Буря разыгралась не на шутку: уже трудно было различить очертания фургонов. Злобный ветер гнал по земле облака снега, окутывая мир белой непроглядной пеленой.

Майлз надвинул шляпу на самые глаза, но это его не спасло – лицо все равно покрылось ледяной коркой. Он наклонился к Джули и сказал:

– Если от фургона к фургону не протянуть веревку, можно запросто сбиться с пути и заблудиться в этой круговерти.

Джули содрогнулась:

– Лучше бы уж Дерек позволил нам денек переждать. Зачем ехать в такую бурю?

– Не стоит останавливаться. Так лошади скорее согреются, чем стоя на привязи под снегом и ветром. К тому же в такую погоду трудно поддерживать огонь. Он говорит, что мы в двух неделях от Сан-Анджело, а припасы уже на исходе. Нужно добраться до города как можно скорее.

– А как насчет ночи? Где мы остановимся?

– Арнхардт сказал, что впереди горная долина и там есть окруженное скалами место, где можно укрыться от ветра. Если буря к утру не утихнет, придется переждать ее там. Надеюсь, женщины не очень голодают? – Майлз с тревогой взглянул на сестру. – Если нас завалит снегом, придется экономить продукты.

– О себе я не волнуюсь, – ответила Джули не раздумывая. – Но вот Тереза… Ей нужны силы.

– Знаю, – сказал Майлз с горечью. – Сейчас не самое удачное время для беременности. Это путешествие и так утомительно для женщины, а тут еще это…

Джули разделяла его опасения: ведь Тереза была такой хрупкой! Но она заставила свой голос звучать бодро.

– Все будет хорошо. – На самом же деле Джули вовсе не чувствовала подобной уверенности. – Тереза подсчитала, что малыш родится не раньше июня, а уже в апреле мы должны прибыть в Аризону.

– Да знаю я, знаю, – беспокойно вздохнув, ответил Майлз. – Но Тереза прибавляет в весе с каждым днем. Она же такая хрупкая, Джули. А что, если ребенок окажется слишком большим? Что, если роды будут преждевременными? Черт, самое трудное еще предстоит: впереди Скалистые горы.

Индейские земли, – мрачно пояснил он и взглянул на сестру, чтобы оценить реакцию.

Джули смотрела прямо перед собой и молчала.

– Извини. Я не хотел тебя пугать, – сказал наконец Майлз. – Просто я сам боюсь, но не могу поделиться своими страхами с Терезой. Я должен притворяться, что мне сам черт не брат и ничто не может вывести меня из рановесия. Но черт возьми, я боюсь… и не могу признаться; в этом никому, кроме тебя. Наверное, я просто трус.

И тут наконец Джули вышла из себя.

– Майлз Маршалл, ты кто угодно, но только не трус! Забыл, почему тебе пришлось бежать из дома? Ты бросил из-за меня вызов Джейбу Брогдену и Вилли Лукасу! А твоя нога? – Она дотронулась до его колена. – Ты хромаешь, потому что не раздумывая бросился на дикого кабана, чтобы спасти мне жизнь. А нам ведь тогда было лет по десять. И чтобы я никогда больше не слышала, как ты называешь себя трусом!

Гнев разгорячил Джули, и, взглянув на ее порозовевшие щеки, Майлз с нежностью рассмеялся.

– Дорогая моя сестренка, – прошептал он. – Да будь у меня твоя сила духа, я бы не испугался ничего на свете… Особенно если бы ты была рядом.

Она улыбнулась.

– На нашем пути не может возникнуть ничего такого, с чем бы ты не смог справиться.

– Я еще никогда не имел дела с индейцами, – возразил Майлз, – а нам придется пересечь земли чирикауа.

Джули постаралась ничем не выдать того впечатления, которое произвели на нее эти слова.

– Чирикауа, – продолжал он, – одно из племен апачей. Их земли простираются от Рио-Гранде до юго-западной Аризоны и от северной Мексики вплоть до Зуни и Акомы. На этой территории живут три отдельных племени. Они очень жестоки, Джули, любят воевать и ненавидят белых.

– Я уверена, что Дерек знает об этом, – сказала она как можно решительнее.

Майлз ласково похлопал сестру по плечу.

– Прости меня, милая, что я тебе рассказываю обо всяких ужасах. Просто мне действительно не с кем больше поговорить.

– Все обойдется, я уверена, – как могла ободряюще улыбнулась Джули. – Во всяком случае, вряд ли индейцы станут разгуливать поблизости в такой холод.

– Хотелось бы, чтобы ты оказалась права, – усмехнулся брат.

Неожиданно Джули сказала:

– Знаешь, при всем том снег все же очень красив. До войны я никогда не видела столько снега.

При упоминании о войне они замолчали. Затем Майлз сказал:

– Почему бы тебе не перебраться назад и не вздремнуть вместе с Терезой?

– Я не хочу спать. Лучше посижу еще с тобой. К тому же скоро мы остановимся на ночлег, тогда и посплю.

– Кстати, а что у вас с Дереком? – внезапно спросил ее брат. – Вы разобрались в своих проблемах?

Она вздохнула. Неужели теперь все будут расспрашивать ее о Дереке?

– Нет, – наконец ответила она. – Ничего у нас не выйдет, и мне совсем не хочется это обсуждать.

– Ты любишь его, а он – тебя, – решительно заявил Майлз. – Вы оба упрямы, но когда-нибудь образумитесь.

– В Аризоне нас обоих ждет новая жизнь, Майлз. И, может быть, лучше выбросить из головы все мысли о прошлом. По крайней мере, я собираюсь сделать именно это.

– Ты его любишь, – твердо сказал он. – А если любишь, невозможно забыть.

Помолчав, Джули спокойно сказала:

– Наверное, мне лучше пойти посмотреть, как там Тереза.

– Хорошо, – с усмешкой сказал Майлз. – Но запомни, сестренка, ты можешь убежать от прошлого, но от самой себя тебе никуда не деться.

Джули отдернула занавеску и стала пробираться к Терезе.

Крышей фургону служила прочная белая домотканая материя, натянутая на деревянных арочных конструкциях.

Она до предела натягивалась и билась под бешеным натиском ураганного ветра.

В тусклом, сером свете Джули едва разглядела Терезу, которая лежала, закутавшись в одеяло. Стараясь не шуметь, Джули пробралась к своему матрасу и собралась ложиться.