Спустя чуть больше получаса раздался стук в дверь.

— Кто… кто там? — откликнулась Кейт, досадуя на невольную дрожь в голосе.

— Это я, мисс, Милли.

Кейт открыла дверь.

— Входи, Мил…

Милли стояла, нервно теребя передник. Позади нее мрачно вырисовывалась фигура Джека Карстерза. Кейт выпрямилась и вызывающе уставилась на него. Он щелкнул пальцами, заставляя горничную поторопиться.

Милли сглотнула:

— Я должна забрать вашу старую одежду, мисс.

— В этом нет необходимости, — спокойно ответила Кейт.

Милли с сомнением посмотрела на Джека:

— Но мистер Карстерз…

— Мистер Карстерз не имеет к этому никакого отношения, Милли. Моя одежда принадлежит мне, а не мистеру Карстерзу.

— Извини меня, Милли, — мягко произнес Джек.

Он обошел ее и решительно приблизился к Кейт. Его взгляд заставил ее насторожиться, Кейт отступила, встав по другую сторону кровати. Он открыл дверь платяного шкафа и начал вытаскивать ее старую одежду, бросая Милли.

— Остановитесь немедленно! — воскликнула Кейт, оскорбленная его поведением.

Проигнорировав ее возглас, Джек перешел к сундуку и вмиг его опустошил, покидав все содержимое в протянутые руки Милли.

— Как вы смеете? — закричала Кейт и кинулась останавливать его.

Он развернулся и крепко схватил ее за плечи. Их глаза на мгновение встретились. Его руки медленно соскользнули вниз по ее рукам и легко, но цепко, ухватили за запястья.

— Отпустите меня, вы, огромное чудовище!

— Мне казалось, я дал предельно ясные указания.

Он многозначительно посмотрел вниз на ее изношенное старое платье, по-прежнему надетое на ней вопреки его приказу.

У Кейт пересохло во рту. Нет, конечно же, он не станет исполнять свою угрозу и лично переодевать ее в новую одежду? Она попыталась вырваться, но безуспешно. Джек очень силен, и не было никакой надежды с ним справиться.

— Ты свободна, Милли, — сказал он.

— Не уходи, Милли! — закричала Кейт.

— Я сказал, что ты свободна, Милли. Унеси эти тряпки и немедленно сожги. Карлос уже развел огонь.

— Сжечь их?! — ужаснулась дочь преподобного мистера Фарли. — Это же неслыханное расточительство приличной одежды…

Джек фыркнул.

— Послушайте, — упорствовала Кейт, — я уверена, жена викария с радостью предложит эти вещи своим беднейшим прихожанам. Вы даже не представляете, как трудно добиться того, чтобы люди были добротно одеты.

Он иронически выгнул бровь.

— Поверьте, мисс Фарли, с каждой минутой я все больше и больше проникаюсь этой исключительной проблемой.

Кейт топнула ногой от досады.

Джек усмехнулся.

— Отнеси все жене пастора, Милли, с моими наилу… — он посмотрел на Кейт и передумал: —… с наилучшими пожеланиями от мисс Фарли.

— Оставьте мне хотя бы одно из старых платьев, — взмолилась Кейт. — Не могу же я выполнять особенно грязную работу в таких изысканных нарядах, как эти.

— О какой такой работе вы говорите? — вкрадчиво осведомился Джек.

— Ну, например, чистка… — замялась Кейт и впилась в него взглядом, в полной мере осознав его хитрость.

— Совершенно верно, — заключил он, наслаждаясь победой. — Уноси все, Милли.

Милли не посмела ослушаться.

— Сожалею, мисс, — пробормотала она, бросив сочувствующий взгляд на Кейт.

И ушла, забрав с собой всю старую одежду девушки.

С минуту Кейт пыталась вырваться из рук Джека, но затем изменила тактику. Она выпрямилась и вынудила себя встретиться взглядом с его сердитыми синими глазами.

— Отпустите меня, сэр, — потребовала она, сверкая глазами в надменном негодовании.

— Я же говорил, — проскрежетал он, — у вас полчаса. Время вышло.

— Как вы посмели украсть всю мою одежду?

— Не совсем всю, как мне кажется. — Он посмотрел на платье, надетое на ней. — И я вас предупреждал.

Она снова начала вырываться, но он легко завел ей руки за спину, а потом перехватил их одной своей сильной ручищей. Кейт оказалась тесно — грудь к груди — прижатой к нему. Она чувствовала стук его сердца. Казалось, Джек дышит гораздо тяжелее, чем обычно.

— Итак, мисс Кэтрин Фарли, — тихо произнес он, касаясь теплым дыханием ее уха, — вы примите одежду от моей бабушки или нет?

— Нет, и вы меня не заставите!

— Ах, нет?!

Его свободная рука оказалась сзади нее, и она с ужасом почувствовала, что он расстегнул одну пуговичку на ее воротничке. Он смотрел на нее, а его длинный сильный палец нежно поглаживал ее мягкую кожу у основания шеи. Кейт ответила ему вызывающим взглядом, изо всех сил стараясь не потерять самообладание, и не позволяя телу подчиниться восхитительной ласке.

Он расстегнул следующую пуговицу и выжидающе поглаживал кругами ее кожу. Глаза его потемнели. Джек, казалось, окружил ее со всех сторон, и от Кейт потребовались неимоверные усилия, чтобы не уступить соблазну и не податься ему навстречу. «И он об этом знает, животное», — говорила она себе, отчаянно сопротивляясь его осторожной обольстительной нежности. Его тактика совершенно непорядочна, просто презренна, решила Кейт и попыталась пнуть его. Но ее ноги были скованы давлением его сильных бедер. Он уже добрался до третьей пуговицы, и у Кейт лопнуло терпение.

— Ладно, хорошо, я принимаю одежду, — выпалила она и тихо добавила: — Вы просто огромное чудовище!

Он усмехнулся, услышав ее слова.

— На сей раз, мисс Фарли, полагаю, победу одержала грубая сила мускулов. — Он освободил ее и торжествующе отступил. — И постарайтесь не забыть об этом, — добавил он, — ибо, если бросите мне вызов снова…

— Можете не продолжать — я дала вам слово, — сердито пробормотала Кейт.

— Вот именно.

По глазам было видно — Джек насмехался над ее гневом.

Кейт впилась в него взглядом, жалея, что не может придумать, как стереть приводящую в бешенство усмешку с этого презренного лица.

— Немедленно покиньте мою комнату, — приказала она.

Джек еще шире усмехнулся:

— Надо уметь проигрывать, — мягко заметил он и вышел.

Взвинченная, Кейт быстро сбросила старую одежду и надела новую: нижнее белье, платье — мягкое, теплое — цвета голубиного крыла, очень ей понравившееся, и серый спенсер[21], красиво отделанный черным с золотом кружевом. Но даже удовольствие от приятно льнущей к телу новой одежды не уняло ее досады на Джека Карстерза. Не имел он права вынуждать ее принимать эти вещи… выбирать, что носить, — все же это ее личное дело, разве нет? Она ему не вроде рабыни, правильно? Если одежда и правда прислана леди Кейхилл, то, пожалуй, не существует никаких моральных причин не принять ее. Но, как в итоге поступить, решать ей — никак не ему!

О, этот человек просто невыносим: вечно сует нос не в свое дело! Она пнула старую одежду, загоняя ее в угол и представляя, что это Джек Карстерз.

Немного погодя в дверь постучали.

— Что еще вам нужно? — взорвалась Кейт.

Минута тишины.

— Пожалуйста, мисс, — раздался дрожащий голос Милли, — мистер Карстерз послал меня за оставшейся одеждой, чтобы затем все отнести пастору.

Отдавая Милли охапку вещей, Кейт наблюдала, как та забирает остатки ее прошлой жизни.

Все не так плохо, внезапно поняла она. Ее старая одежда несла с собой и старые воспоминания — причем ни одного приятного. Некоторые относились к тому времени, когда она, сбежав от французского… «милосердия», оказалась в роли опозоренной женщины. Некоторые же датировались ее девичеством, когда они всей семьей еще не отправились на войну. Все воспоминания были окрашены в черный цвет, цвет горя. Теперь же они остались позади, и Кейт может начать строить жизнь заново. Ее новая одежда — символ всего этого.

Она погладила длинный шерстяной рукав серого спенсера. Никогда у нее не было такой прекрасной, модной, дорогой одежды. Она заметила, как Милли искоса за ней наблюдает, и улыбнулась ей немного печальной улыбкой.

Милли улыбнулась в ответ.

— Да, малость грустно расстаться со старой одеждой, будто со старыми друзьями, так ведь, мисс? Но, ну, в общем, на вас красивый жакет, мисс. И все остальное тоже. Я слыхала, наряды вам прислала пожилая леди.

В ее голосе звучал вопрос, и Кейт поспешила заверить ее:

— Да, леди Кейхилл. Очень любезно с ее стороны.

Милли кивнула:

— Ах, прекрасно, тогда все в порядке. — Она помолчала. — Чашечку чая, мисс?

Кейт колебалась.

— Все в порядке, — повторила Милли, словно читая ее мысли. — Мистер Карстерз в «Быке».

— Что?

— В «Быке», мисс. В таверне «Бык и Боров». Думаю, он не вернется до позднего вечера.

— О, ну тогда… в таком случае… да, чашечка чая была бы очень кстати.

* * *

Позже, вечером, Кейт надела одну из своих новых ночных рубашек и, дрожа, скользнула в кровать. Ночи становились очень холодными, скоро ей придется брать с собой нагретый кирпич. Или, возможно, использовать найденную ею металлическую грелку. Кейт зарылась в постель, наслаждаясь ощущением мягкой льняной ночной рубашки, окутавшей ее тело. Сначала она вынула одну из шелковых сорочек, но, посмотрев на нее пару минут, с тоской отложила. Она даже представить не могла, когда ей пригодится такая вещь. Подобное одеяние предназначено вовсе не для того, чтобы согревать девушку по ночам, нет, скорее оно должно было разжечь жар в мужчине…

Впервые за много месяцев Кейт подумала об Анри и о тех вещах, что он проделывал с ней в своей палатке. Не то чтобы это ей не нравилось… но любые приятные воспоминания вытеснило осознание того, что они все-таки не были женаты, и Анри оказался незнакомцем, который лгал ей и обманом заставил выполнять супружеский долг. Она понимала, что ее использовали, это злило ее и в то же время заставляло чувствовать себя виноватой…