– Оревуар, моя Ундина! Сегодня боги были необыкновенно щедры ко мне!

Она обернулась, чтобы ответить, но на балконе уже никого не было. Он ушел. Исчез так же неожиданно и стремительно, как и возник перед нею ночью. Девушка вздохнула и уныло поплелась в бальный зал. Он был уже почти пуст.

Глава 4

Солнце пробивалось сквозь плотно задернутые шелковые шторы, и все в комнате утопало в золотом мареве. Крохотные часики, расписанные эмалью, мерно тикали на прикроватном столике, нарушая тишину спальни. Но вот прямо под окном, на проезжей части улицы, громко просигналило такси, и этот резкий звук, ударившись о горячий асфальт, полетел вверх, будоража тех, кто еще нежился в кровати. Мона слегка вздохнула во сне, перевернулась на спину и проснулась. Некоторое время она просто лежала, бездумно разглядывая комнату и приходя в себя после крепкого сна, а потом, бросив взгляд на часики, позвонила в колокольчик. В ожидании завтрака она опять начала перебирать события минувшей ночи.

Обычно по утрам людям свойственно трезвомыслие. Вот и Мона с некоторым удивлением и даже с изумлением вспоминала свои взбалмошные похождения. То, что ночью представлялось ей лишь невинной забавой и веселым приключением, сейчас, при свете дня, выглядело глупейшей выходкой, если не сказать больше. Вот уж действительно, завтрак придуман не для романтиков. Романтизм, точно нежный цветок, сразу увядает, соприкоснувшись с прозой бытия.

Да и о какой романтике можно толковать, разглядывая тарелку с овсянкой или запихивая в рот яичницу с беконом? Как известно, на сытый желудок о высокой поэзии не потолкуешь. Какое счастье, что вчера ее никто не видел!

Мона содрогнулась, представив себе, как бы отозвалась о ее поступке мать, узнай она о ночной вылазке дочери за город.

И тут же пулей пронеслась в голове еще одна мысль.

– А о чем, интересно, он думает сейчас? – беззвучно прошептала она, чувствуя, как кровь прихлынула к щекам

Нет, она действительно сумасшедшая! Подумать только! Решиться на столь безумную авантюру. И все же это было прекрасно. Великолепный восход солнца, необыкновенно обходительный и учтивый кавалер, пожалуй, только эти два обстоятельства с легкостью перевесят любые неприятные последствия, которые может повлечь ее ночное приключение. Но бог даст, все обойдется без последствий. Да и с молодым человеком она, судя по всему, встретится не скоро. К тому времени события ночной поездки за город немного забудутся, чувство неловкости пройдет, и она сможет без смущения посмотреть ему в глаза. Нет, она решительно не собирается ни о чем жалеть!

Мона сладко зевнула и протянула руку к столику, чтобы взять ежедневник. В нем она старательно отмечала наиболее важные дела на грядущий день. Примерки у портних, скучные, но обязательные визиты к родственникам, что еще? Запись на время пятичасового чая заставила ее слегка нахмуриться. «Встреча с Сэлли и Чарльзом в ресторане отеля «Карлтон».

Сэлли и Чарльз. Странно, но эти два имени, стоящие рядом, вызвали у нее неприятное чувство. Почему? Они ведь видятся с Сэлли почти каждый день, то у них на Белгрейв-сквер, то в роскошном особняке на Парк-Лейн, который мистер Катс специально снял для своей семьи на время летнего сезона. Подруги делились друг с другом буквально всем; как прошел вчерашний бал, с кем познакомились накануне вечером, чье еще сердце брошено к их ногам Обычно все эти разговоры происходили за ланчем или за чашечкой вечернего чая. Но если по каким-то причинам ланч и чай предназначались для встреч с другими людьми, тогда обязательная совместная прогулка по городу с двенадцати до часу дня. В это время со знанием дела прочесывались дорогие магазины на Роу-стрит, после чего следовало неизменное мороженое и кофе для восстановления сил в знаменитом кафе-мороженом на Белгрейв-сквер под названием «У Гантса».

Мона заметила, что в последнее время Сэлли просто сгорает от желания бывать у них в доме каждый день. От ее зоркого взгляда не ускользнула и еще одна деталь: всякий раз, когда на пороге появляется Сэлли, в холле уже обязательно торчит Чарльз.

И тут же начинает с энтузиазмом предлагать девушкам свои услуги чичероне, обещая сопровождать барышень хоть на край света. А недавно она и вовсе попала в очень неловкую ситуацию. Лакей сообщил, что звонит мисс Катс. Мона вихрем помчалась к телефону, но, взяв трубку, услышала на другом конце: «Это ты, дорогой Чарльз?» Потом, конечно, последовали объяснения. Дескать, она просто ослышалась, и все такое. Но все это показалось Моне весьма подозрительным.

– Хотя с какой стати я должна переживать за них? – задалась она резонным вопросом

Что плохого, что ее лучшая подруга влюбилась в ее брата? О таком можно только мечтать. Но как ни уговаривала себя Мона, роман Сэлли с Чарльзом скорее огорчал, чем радовал. Сэлли еще совсем ребенок, думала она с тревогой. Все ее чувства и переживания мгновенно отражаются у нее на лице. Девушка еще не научилась контролировать себя, она слишком порывиста, слишком импульсивна, легко влюбляется и так же легко переходит от любви к ненависти. К тому же она просто не умеет различать полутона и оттенки человеческих эмоций. Для нее черное – это черное, а белое – белое. Да, у ее подруги золотое сердце, но в сочетании с бешеным темпераментом получается гремучая смесь. В этом мире Сэлли интересуют только люди. Она равнодушна к искусствам, не любит музыку, слепа и глуха ко всем тем проявлениям красоты, которыми полон окружающий мир. До сих пор все ее эмоции были так или иначе связаны не с абстрактными переживаниями, не с игрой воображения, а с вполне конкретными людьми из плоти и крови. И вряд ли кто-то сможет остановить Сэлли, когда она кого-то полюбит. Она, с ее напором, с рано проснувшейся чувственностью, сметет на своем пути любого. Ее не удержат никакие препоны, никакие условности и соображения морали. Но вот чего нет в характере Сэлли, так это хитрости и коварства. Интриговать, строить козни, плести хитроумные сети – это не в ее натуре. Сэлли привыкла идти к цели прямым путем, идти и получать то, чего ей хочется. Чисто американская напористость в сочетании с сильной волей всегда помогали и помогают ей добиваться желаемого. Искренняя и прямодушная, Сэлли и в других людях не замечает лицемерия. Про таких людей обычно говорят, что они готовы видеть друга в любой собаке, пока та не укусит.

Увы-увы! Чарльз, обворожительный Ромео, успевший вскружить головы уже не одному десятку Джульетт, был совсем не таков, каким он рисовался Сэлли в ее розовых мечтах, ослепленной своими чувствами к молодому человеку, и Мона хорошо это понимала. Как легко можно погубить полураскрытый бутон нежнейших чувств, бездумно сорвав его бесцеремонной рукой.

Но Чарльз всегда слишком занят собой, чтобы думать о других. Едва ли он, глядя на Сэлли, отдает себе отчет в том, какое счастье само плывет ему в руки. О, эта дивная переходная пора, когда девочка, еще вчера неловкий подросток, вдруг начинает ощущать себя взрослой, и в душе юной девушки внезапно просыпается женщина. И вот уже холодный бутон белой розы начинает наливаться пурпурными красками вспыхнувших чувств и желаний. Ах, многие мужчины отдали бы душу за первую любовь такой девушки. Но только не Чарльз! Для него Сэлли – лишь еще одна пара свежих глаз, с обожанием следящих за каждым его шагом. Это алые губки, пока еще не целованные никем, это пылкий восторг слушательницы его бесконечных историй, готовой аплодировать любому его слову. Да, сейчас он увлечен Сэлли. Но что будет завтра, когда на горизонте замаячит новое увлечение, и вчерашняя фаворитка будет низвержена со своего трона?

Что касается брака, то отношение Чарльза к институту семьи всегда было и осталось резко отрицательным. По его мнению, сверкающие узы Гименея слишком скоро превращаются в тусклые стальные оковы, которые не снять и не разорвать. Так что ни о какой свадьбе не может быть и речи. А потому Мона мучилась в полной неопределенности, не зная, что ей делать и как помешать нежелательному развитию событий. Да и как она может помешать? Наверняка Чарльза только позабавят ее усилия расстроить его роман с Сэлли. Он будет откровенно потешаться, наблюдая с полупрезрительной улыбкой за ее неловкими попытками. А Сэлли с ее буйным темпераментом, та и вообще ни перед чем не остановится, когда узнает о намерении подруги разлучить ее с Чарльзом. Пусть рушится мир, но торжествует любовь. Так, кажется, говорят классики. Вот и Сэлли с легкостью пожертвует дружбой с Моной, не задумываясь о последствиях.

Все еще поглощенная невеселыми мыслями, Мона медленно оделась, выбрав в качестве наряда бледно-голубое платье и шляпу с широкими полями. Спустившись вниз, она кликнула своего песика, приглашая его на прогулку в парк. Породистый терьер по кличке Вогс (подарок отца ей на день рождения, сделанный задним числом), еще совсем щенок, мягкий, пушистый, толстенький. Очень забавное создание, но большой проказник. Его самая большая страсть – кожаная обувь, преимущественно та, что на ногах у гостей. Перед таким искушением песик просто не может устоять, и всякий раз изумленные гости лишь в немом бешенстве рассматривают изжеванные останки того, что еще час тому назад было роскошной парой туфель ручной работы. При этом виновник, на морде которого написано сплошное удовольствие, будет оживленно прыгать у ног, словно ожидая очередной порции лакомства за свою проделку. И что с ним станешь после этого делать? Злость улетучивается от одного только взгляда на этого невинного шалуна, и все в итоге кончается общим смехом. После чего щенок с гордым видом начинает носиться как угорелый по всем комнатам, громко лаять, оживленно махать хвостом, словно приглашая всех засвидетельствовать, что в этом доме живет чрезвычайно умный пес.

Хотя щенок был подарен Моне сравнительно недавно, он уже успел крепко привязаться к хозяйке и просто обожал ее. Только она могла успокоить расходившегося шалуна всего двумя словами: «Вогс, перестань!» И песик тут же пристыженно поджимал хвост, ложился на пузико и с самым удрученным выражением подползал к Моне, вымаливая прощение. Ну, а уж стоило ей произнести одно слово «Прогулка!», и весь дом буквально сотрясался от неуемных восторгов малыша.