Он тяжело дышит, а потом тихо произносит:

– Такая красивая, интересная и необычная.

– Что тебе нужно от меня?! – кричу я.

Пытаюсь в сотый раз понять, почему он выбрал меня в качестве своей жертвы для извращенной игры. Но ничего не приходит мне на ум, я не способна понять больного человека.

– Это ты узнаешь в конце уровня. Давай, Хейли, шевелись как-то, я не знаю, принимай участие активнее, не то я тебя не отпущу и буду терзать всю ночь, а потом выкину на дорогу Студенческой улицы.

– Откуда ты знаешь мое имя? – Мои глаза расширяются от ужаса.

Одно дело – бежать за мной и мучить, но знать, кто я и где живу, – это слишком. Не хочу верить в те доводы, которые приводит мой мозг. Этот псих не мог следить за мной долгое время. В это я ни за что не поверю.

– Я сказал, принимай участие! – кричит он и сжимает пальцы на моих плечах так, что нестриженые грязные ногти впиваются в кожу.

Да кто же он такой, черт возьми? И что за хрень он творит? Хочет обратно за решетку, из которой его выпустили с браслетом для вышедших досрочно? Что ж, я сделаю все, чтобы засунуть его обратно в тюрьму!

Ты не должна лежать пластом, Хейли, не позволяй ему наносить тебе увечья! Сделай что-нибудь! Ты ведь бойкая, даже Блейн называет тебя мальчишкой! Чего ты разлеглась, будто уже сдалась? А может, ты действительно слабачка?

Вскрикнув, я бью парня головой по носу. Он тут же хватается за него двумя руками, и у меня появляется возможность поднять колено и врезать ему в пах. Выбравшись из-под тяжелого тела, я поднимаюсь и мчусь куда глаза глядят.

– У тебя есть пара минут, прежде чем я восстановлюсь и побегу за тобой. А когда я достану тебя, то разорву тебя! – кричит он мне вдогонку.

Но я не вникаю в его слова, для меня сейчас главное, выбраться отсюда.

Деревья мелькают перед глазами. Мне тяжело и жарко бежать в куртке, поэтому я останавливаюсь, снимаю рюкзак и запихиваю ее туда. Сети по-прежнему нет, звонить кому-нибудь бессмысленно. Все тело болит, и я без понятия, как во мне еще остались силы. Закинув рюкзак на плечо, продолжаю бег. Я и так скелет, но теперь похудею еще сильнее с таким быстрым сжиганием калорий. Схватившись за ветку, я держусь за нее при повороте, чтобы не поскользнуться и вновь не угодить в грязь. В какой-то момент за спиной опять слышатся шаги. Псих уже пришел в себя и сейчас пытается воплотить свои угрозы. Я стараюсь часто петлять, чтобы вконец запутать его. В какой-то момент я осознаю, что направляюсь противоположно выходу из леса. Но эта дорога приведет туда, где мы встретились с моим обидчиком.

Короткие волосы, мокрые от пота, прилипают ко лбу, лезут в рот и глаза, я судорожно убираю их, хоть это последнее, что меня сейчас тревожит. Глаза молниеносно изучают темное пространство вокруг. Я не хочу опять упасть или врезаться. Если это произойдет, безумец схватит меня, потому что, судя по шуму сзади, он отстает не намного.

– Неужели ты думаешь, что способна убежать от меня? – раздаются слова, а за ними и мужской смех, разлетающийся эхом по парку. – Неужели он не научил тебя обороняться?

О ком он говорит? Что имеет в виду? А что, если папа перед смертью кому-то задолжал, и сейчас этот человек пытается вернуть долг? Но тогда откуда у парня эти браслеты? Нет, отец никому не должен, это я знаю точно. Может, этот псих путает меня с кем-то? Такое вполне возможно, он же сумасшедший.

Я задумываюсь и отвлекаюсь на мысли всего на секунду, но этого вполне хватает, чтобы я врезалась в небольшое дерево, перегородившее путь, и упала прямо в руки хищника. Он хрипло, обрывисто смеется мне на ухо самым жутким смехом, который мне когда-либо доводилось слышать, и начинает куда-то тянуть.

– Куда ты меня тащишь? – спрашиваю я, не пытаясь вырваться, потому что псих держит мою руку так, что одно неверное движение, и вывих мне обеспечен.

Незнакомец молчит, продолжая тащить меня в неизвестную сторону. Я знаю, где находится выход из леса, но после продолжительных петляний по парку потеряла способность ориентироваться.

Псих останавливается, поворачивается ко мне лицом и снова наступает на мою руку, практически вдавливая ее в землю. Я сжимаю зубы, не позволяя себе кричать от боли. Тем временем психопат достает из кармана толстую веревку и завязывает ее на другое, еще целое запястье. Затем он тащит меня дальше, а я плетусь за ним, как будто на поводке.

Он все идет и идет, иногда оборачиваясь, чтобы проверить, на месте ли я. Куда же я денусь? Я ведь как собачка, привязанная к хозяину, которую ведут на усыпление. Спустя несколько минут безумец останавливается около большого заброшенного и наполовину разрушенного здания. О, нет, опять!

Снова оглянувшись, он ухмыляется, а затем резко тянет за веревку, и я падаю в его руки второй раз за ночь.

– Сейчас мы войдем внутрь. Я хочу показать тебе, как завораживающе выглядит мрак и красота, переплетенные вместе, – говорит он и тянет меня за собой.

Пока он идет вперед, я придумываю план спасения. Мне просто надо заговорить психопата и ударить в нужный момент. Внутрь попадает лунный свет, который прорезался из-за туч. Дождь кончился, но я этого даже не заметила. Все мои мысли занимает планирование побега.

Признавать тяжело, но здесь и правда потрясающе. Я смотрю по сторонам, пытаясь запомнить каждую деталь. Каменные глыбы покрылись мхом, между некоторыми текут струйки кристально чистой воды. Хочется подбежать к ней и смыть с себя грязь, перемешавшуюся с кровью. Сбоку от нас располагается полуразрушенная каменная лестница, тоже укутанная мягким слоем пушистого мха. С другой стороны виднеется огромное окно без стекла. Потолок напоминает купол, каменные балки уходят ввысь и встречаются прямо в самой середине. Мой рот слегка приоткрывается, такие захватывающие заброшенные здания мне еще не попадались.

– Я знал, что тебе понравится. – Голос психа разрушает всю красоту, и дворец становится мрачным, серым и невзрачным.

Я перевожу на парня взгляд и натыкаюсь на ту же добрую улыбку.

– Когда это здание опустело? – спрашиваю я, приводя в действие свой план.

– Неизвестно. Его нашли в восемнадцатом веке уже нежилым. Никому не известно, как и кем оно было построено, кто в нем жил, – пожимая плечами, отвечает незнакомец.

– Как давно ты знаешь о его существовании? – задаю я следующий вопрос.

– С одиннадцати лет.

– И зачем ты привел меня сюда?

– Я же сказал! – раздраженно бросает он, а потом вздыхает. – Ладно, притащить тебя сюда надо было не только для того, чтобы показать настоящую красоту. Ты думаешь, что просто попалась мне под руку, не так ли?

Я киваю, не в силах вымолвить и слова. Сейчас он говорит как нормальный человек, тембр его голоса мне кого-то напоминает. Не могу понять, кого именно. Где-то я уже слышала похожие нотки. Но сейчас это неважно, нужно понять, что я здесь делаю и чего от меня хотят.

– Встречу с тобой я планировал целую неделю, милая. Знаешь, какое это было увлекательное занятие. – Он хмыкает. – Мне нравилось изучать такую игрушку, как ты.

Мои ноги дрожат, я отворачиваюсь и смотрю на стекающую с камней воду. Вдруг ему взбредет в голову утопить меня? По венам разливается адреналин, кровь резко бьет в голову, и я, не удержав равновесия, падаю на колени. Веревка плотнее прилегает к коже, причиняя боль.

– Ну-ну, родная, на колени становиться передо мною еще рано, – произносит псих и, схватив мою руку выше локтя, ставит на ноги одним резким движением. – Оставь это на тот момент, когда я кое-что тебе расскажу.

Пошатываясь, я наблюдаю за тем, как он развязывает веревку, словно его не волнует, что, оказавшись на свободе, я дам деру. Я потираю запястье, сдерживая всхлип. Слез нет, но мне больно так, что хочется скулить.

– Некоторое время назад меня посадили за убийство. Причем никто не собирал доказательства моей виновности, – говорит безумец, и я, сама того не осознавая, внимательно вслушиваюсь в каждое сказанное им слово. – Меня бесцеремонно кинули за решетку, а когда я попросил адвоката, велели помалкивать. Полиция пригрозила тем, что они меня застрелят, поставив лицом к стене. Фигово, знаешь ли, оказаться в подобном дерьме. Ладно, поехали дальше. Меня обвинили в убийстве лучшего друга, Хейли, хотя в тот момент меня не было с ним рядом.

Он прерывается и делает несколько глубоких вздохов, пытаясь, как я понимаю, успокоиться.

– Мне даже не показали тело и не позволили побывать на похоронах, чтобы я смог по-людски попрощаться с человеком, который всегда прикрывал мне спину. А потом, – парень говорит громче и яростнее, – когда суд вынес вердикт, вместо тюрьмы мою шкуру повезли в психиатрическую больницу и заточили в маленькую комнату, в которой не было ничего, кроме белых стен, белой кровати и книг в белой обложке! Ты знала, что цвет безумия – белый? Это неважно, но все же.

Я ничего не понимаю. Зачем он все это мне рассказывает? К чему мне знать подобные вещи? Внимательно вслушиваясь в каждое предложение, но все равно ничего не понимаю. Мне неинтересно, где он сидел и чем занимался. Я не знаю этого ублюдка и хочу, чтобы он меня отпустил. Уставшая после работы, я не жажду ничего другого, кроме как прийти домой и завалиться в постель. Но у ночи на меня другие, изощренные, планы.

– Ко мне никто не приходил: ни мать, ни брат. Я никому не нужен. И сейчас я хочу обратить на себя внимание с помощью тебя. Хочу, чтобы ты передала послание моему брату. Догадалась, да? – ухмыляется парень, наверное, заметив, как побледнело мое лицо. – Я хочу, чтобы ты сказала Блейдану Телтфорду, что Джезмонд Телтфорд на свободе! – Последнее предложение псих цедит сквозь зубы.

И я падаю на колени во второй раз. Все мои мучения из-за Блейна. Он виноват в том, что я истекаю кровью и перепачкана грязью, что я мокрая и запуганная. Меня накрывает сначала злость, а затем отчаяние. Нет, я не права. Он ни в чем не виноват, ведь Блейн не мог знать, что случится