Я не хочу, чтобы она жила в каком-то сомнительном районе с не менее сомнительными соседями. Эта девчонка меня удивляет. В доме братства ей ни за что не надо платить, так почему же она так стремительно пытается съехать? Ее никто не обижает и не трогает, все относятся к ней, как к своей, так в чем же дело? Нет, даже не стоит пытаться ее понять.

Я еду по указанному маршруту, слушая гудение собственной тачки и шум проезжающих мимо машин. Мои зубы плотно сжаты, на скуле дергается мускул. Я недоволен происходящим, но тем не менее молчу. Я обязан отвезти Хейли в съемную квартиру, дождаться, пока она все обговорит с владельцем (хоть сама Хейли этого не просила), а затем привезти ее обратно в дом братства и придумать план, как удержать девушку.

А может, послать все к чертям? Пусть уезжает, куда хочет, и делает, что вздумается? Чего это я так вцепился в нее. Моя кровать наконец-таки будет свободна, как и мои мысли. Я забуду про Хейли и, быть может, в будущем, возобновлю общение с Ланой, буду по четвергам рассказывать ей, что произошло у меня за неделю.

Нет. Это не то, что я хочу. Мне надо справляться с проблемами самому, но я нуждаюсь в помощи – помощи отпустить Хейли, не держаться за нее и позволить ей свалить на все четыре стороны. Интересно, если она все-таки переедет, сможем ли мы видеться хотя бы раз в месяц? Все же не хочется полностью сжигать мосты, мне нравится общаться с ней, как бы я ни пытался убедить себя и других в обратном.

Въехав во двор многоквартирного здания, я выхожу из машины и ловлю на себе вопросительный взгляд Хейли, стоящей около пассажирской двери. Я объясняю, что отвезу ее домой после того, как она договорится, и не обращаю внимания на ее возражения. Когда она сдается, мы заходим в подъезд, а потом в лифт, направляясь на нужный нам этаж.

Хозяин жилья, слегка помятый, пропускает нас внутрь и, прося не разуваться, устраивает экскурсию, даже не предложив чаю, как это подобает всем, кто хочет выглядеть милым перед клиентом. Я рассматриваю все без особого интереса, в то время как Хейли любуется каждой мелочью со слегка приоткрытым ртом.

Квартира неплохая, спорить не буду, но я по-прежнему недоволен тем, что Хейли будет жить отдельно, да еще и без защиты. Да, предположения о Джезе все еще не уходят из моей головы. Я остаюсь в спальне, которая по совместительству является еще и гостиной, когда Хейли с мужчиной уходят в ванную.

В комнате располагается большая кровать с серо-белым покрывалом и такими же многочисленными подушками, над ней висит современная картина под стеклом. Большие тюлевые шторы ниспадают с высокого потолка, касаясь пола и пряча за собой простые и тонкие занавески. Они обрамляют выход на большой балкон, где размещаются кресло-качалка с одной стороны и яйцеобразное подвесное кресло с хрустальным столом с другой.

Обстановка не хуже, чем в доме братства, и цена, наверное, приемлемая, раз Хейли выбрала эти апартаменты. Но я все равно не хочу, чтобы она жила здесь. От одной мысли об этом у меня что-то переворачивается внутри, а по венам растекается неведомое раньше волнение. Я готов сделать все, что угодно, лишь бы удержать девушку в братстве. Но это неправильно. Хейли вольна жить так, как ей хочется.

– Блейн? – зовет меня из глубины квартиры Хейли.

– Я здесь! – кричу в ответ я, опираясь локтями на стальные перила с решеткой, сделанной словно из каменного кружева.

Она выходит и ахает. Вид потрясающий, врать не буду: чудесный парк, вдали плещется океан, а если посмотреть вниз, то можно узреть тонкую полоску дороги с маленькими деревцами по обе стороны и многочисленных людишек, которые отсюда кажутся муравьями. Высокий этаж и прекрасный пейзаж.

– Какая красота! – шепчет Хейли, становясь рядом со мной. Я слышу, как позади нас шумит хозяин, терпеливо ждущий последнего слова клиента. – Это просто великолепно! – восклицает она и, повернувшись к владельцу, говорит: – Я хочу эту квартиру!

– Это хорошие новости, мисс Фейз. Тогда вы въедете, как и договаривались, через две недели?

– Да! Прошу вас, мистер Ренто, больше не показывайте ее никому.

– Хорошо, – отвечает мужчина.

Когда мы выходим из здания, я чувствую, как на душе скребут кошки. 

* * *

Весь вечер я провожу в тренажерном зале. Я бью грушу то руками, то ногами, пытаясь выместить на ней злость. Меня все раздражает. Привезя Хейли домой, я больше не мог сдерживаться. Мне хотелось рушить и крушить все на свете, и сейчас я пытаюсь представить, что делаю именно это. По лицу течет пот, который я вытираю рукой в перчатке. В зале практически безлюдно, и это мне на руку. Не хочу, чтобы кто-то заметил мое отчаяние.

Ударив по груше в последний раз, я, тяжело дыша, прислоняюсь к ней лбом. Сердце больно бьется о грудную клетку при каждом ударе. Мысли о переезде Хейли, о Джезе и о друзьях атакуют меня, истязают. Я не могу понять, чего хочу от Хейли, не знаю, чего ждать от брата, и не уверен в том, что смогу рассказать свою историю «братьям».

Голова гудит. Мне надо что-то сделать. Но что? Как остановить поток этих сводящих с ума раздумий. Чтобы освободиться от негатива, мне придется сказать правду Хейли, перестать бояться Джеза и объяснить все друзьям. Другого выхода нет.

Оттенок четырнадцатый

Хейли

Лана стоит у шкафчиков и разговаривает с двумя парнями. Она кокетливо улыбается им, даже не подозревая, что я наблюдаю за ней. Я смотрю на ее потрясающие волосы, прядь которых она соблазняюще накручивает на палец. Меня невероятно раздражают ее непринужденность и беззаботность. Хочется подойти, схватить Лану за ее светлую метелку и потребовать объяснений. Да, меня до сих пор злит то, что она натворила. Моя жизнь перевернулась с ног на голову из-за нее, а она смеет улыбаться и делать вид, что ничего не сделала.

Единственное, что меня удерживает от того, чтобы надрать ей зад, – это куча свидетелей. Я не хочу, чтобы меня отчислили из университета. Хватит истории с общежитием. В какой-то момент Лана поворачивает голову и встречается со мной взглядом. Улыбка сползает с ее лица. Она выпрямляется, что-то говорит парням и, поцеловав их в щеки, быстро исчезает за поворотом. Я ухмыляюсь и, закусив губу, качаю головой, отталкиваясь от стены. Какая же она трусиха. Боится ответить за свои поступки? Что ж, всю жизнь у нее бегать не получится.

Я направляюсь в кабинет, где будет проходить последняя лекция, и придумываю план, как выловить бывшую соседку. Мне надо с ней поговорить, но для этого я должна быть уверена, что смогу держать себя в руках. Главное, не избить мерзавку до полусмерти. Мне просто нужны ответы. Я жажду понять, зачем она все это натворила, зачем подставила меня. Я не могу успокоиться и простить ее. Мы начали сближаться в последнее время, а тут хоп – и меня обвинили во всех грехах.

Толкнув дверь, захожу в кабинет. Аудитория гудит, однокурсники громко обсуждают свои проблемы. Все разделились на компании и пары, делятся новостями, в то время как я медленно, опустив голову, поднимаюсь к своему ряду. Никому нет дела до меня, уверена, что половина присутствующих даже не знает о моем существовании. Я чувствую на себе взгляд и, повернув голову, натыкаюсь на Рамону и Зака. Они смотрят на меня с отвращением, и по моим венам растекается оглушающая ярость, впервые адресованная им. Подняв руку, я, сама того не осознавая, показываю бывшим приятелям средний палец. Подбородок Рамоны мило опускается, а я хмыкаю себе под нос. Никогда не думала, что решусь на такой поступок.

Плюхнувшись на свое место, достаю учебник и тетрадь, собираясь повторить пройденную тему. Я не обращаю внимания, когда об мою голову ударяется смятый кусок бумажки. Если бы он не упал прямо на мою книгу, я бы даже носом не повела. Взяв клочок в руки, я раскрываю его и натыкаюсь на знакомый почерк Зака. По телу пробегает неприятный холодок.

«Что ты себе позволяешь, маленькая шлюшка?»

Мой рот открывается и закрывается, я чуть не взрываюсь от нахлынувшего возмущения. Что они себе позволяют? Вот правильный вопрос. Мой жест не идет ни в какое сравнение с тем, что пишет Зак. Я сжимаю зубы, поднимаю голову и, смотря прямо в глаза бывшего лучшего друга, разрываю листок на мелкие кусочки. Даже отсюда замечаю, как дергается мышца на его щеке. Он зол, но и я тоже в ярости. И сильной. Пожалуй, мне впервые так сильно хочется пойти в тренажерный зал и поколотить грушу: ногами, руками, головой, чем только можно.

Когда в кабинет входит профессор, я отворачиваюсь и смотрю вперед, сжав руками край парты так сильно, что белеют костяшки. Я люблю учиться, но сейчас мне как никогда раньше хочется сбежать с лекции, скрыться в комнате Ника. Залезть под одеяло и покричать в подушку. Хочется выплеснуть свою злость хоть куда-нибудь. Я устала. Во мне вспыхивает ярость не только из-за Зака и Рамоны, но еще из-за того, что последние дни были просто сумасшедшими. Мне снятся кошмары, моя временная кровать постоянно мокра от пота. Я слышала, как громко ругается Блейн в своей спальне. Плохие сны снятся не только мне. У нас появился общий секрет, и мы его бережно храним. Эта тайна травмировала нас, теперь мы не можем нормально спать. Мы, уставшие, приходим поутру в университет, и вместе с тем еще и злые.

Я списываю с доски то, что пишет профессор, но даже не стараюсь сделать вид, будто меня интересует тема сегодняшней лекции. Я хочу свалить отсюда как можно скорее. Пока моя рука записывает формулы и правила, глаза каждые пять секунд изучают настенные часы. По моей шее струйкой стекает пот, мне душно здесь. Я ощущаю себя словно в клетке среди диких зверей, потому что на меня враждебно смотрит Зак. Этого хватает, чтобы заставить меня потеть и чувствовать себя неуютно.