Дрожь и страх постепенно утихают, только когда мы подъезжаем к дому братства. Блейн паркуется во дворе, но выйти мне не дает, блокируя двери. Я поворачиваюсь к нему, он уставился на собственные руки, лежащие на руле. Жду, когда он заговорит. Его лицо по-прежнему мокрое. Блейн снимает капюшон, затем кепку, кидая ее на заднее сиденье.

– Ты никому не должна рассказывать про труп, Хейли. Никому нельзя знать об этом, – объясняет он, смотря куда угодно, только не на меня. – А теперь ответь мне, с тобой все в порядке?

– Нет, – признаюсь я, – со мной не все в порядке. Ты оставил меня одну, а рядом все это время был труп. Не знаю, можешь ли ты представить, что я пережила. Мне будут сниться кошмары, я уверена в этом.

– Я видел разлагающееся тело собственными глазами, салага. Как ты думаешь, могу ли я понять твои чувства? Ты не одна будешь страдать добрый месяц от кошмаров, если не дольше. Нам обоим досталось.

– Не стоило залезать внутрь. Подобные места никогда не сулят ничего хорошего, – качаю головой я.

Голова в области лба начинает болеть, а на подушечках пальцев правой руки виднеется кровь от заноз, которую я не сразу заметила. Эти маленькие ранки напоминают о прожитом ужасе, поэтому я зажмуриваюсь, прогоняя воспоминания, и сжимаю руку в кулак, не обращая внимания на сильную боль из-за того, что оставшиеся занозы впиваются сильнее в кожу.

– Этот мертвый парень на складе… Он там недавно, и, скорее всего, у него есть семья, которая, возможно, ищет его до сих пор. Мы, можно сказать, помогли этим людям, – говорит Блейн.

Слова даются ему тяжело, он практически выговаривает их по слогам. Ему тяжелее, чем мне, он увидел человека, которому невозможно было помочь, а я всего лишь почувствовала запах.

Мне хочется обнять Блейна, и именно это я и делаю. Наклоняясь, я кладу руку ему на плечо. Сильные руки Блейна обвивают мою талию, крепко сжимая ее. Он будто хочет притянуть меня максимально близко к себе. Перекинув ногу, я упираюсь коленом в дверь со стороны водителя. Я утыкаюсь носом в шею парня, краска на которой немного въелась в кожу.

– Все будет хорошо, – уверяю я нас обоих. – Ты когда-нибудь забудешь то, что увидел. Страх не вечен.

– Такое не забыть, – протестующе заявляет он.

– А ты постарайся.

Мы сидим в объятиях друг друга. Руки Блейна потихоньку успокаиваются и перестают дрожать, а мое дыхание тем временем выравнивается, и я расслабляюсь. В данную секунду мне безумно уютно с ним. Но в голове гудит понимание, что моя жизнь похожа на скачки. Слишком много неожиданных поворотов, событий. Словно я прохожу испытания в какой-то игре, проверяя, сколько испытаний смогу выдержать. Каждый этап страшнее предыдущего. Даже представить не могла, что на одном из уровней меня будет поджидать труп.

– Я хочу, чтобы ты сегодня спала со мной, – шепчет на ухо Блейн.

Он проводит носом вдоль шеи, вдыхая аромат моей кожи. Хотя сейчас она пропиталась запахом краски из баллончиков, пакет с которыми мы забыли в аэропорту. Кажется, мне придется изрядно потратиться.

– А где «пожалуйста»? – улыбаясь, спрашиваю я, пытаясь хоть чуть-чуть разрядить обстановку.

– Ляжешь сама, или мне придется применить силу и привязать тебя к изголовью, – без толики радости в голосе безапелляционно произносит Блейн.

– Ладно, – отвечаю я, осознавая, что сейчас не лучшее время для того, чтобы ему перечить.

Он наконец-то выпускает меня из машины и, включив сигнализацию, идет за мной. В дом мы входим тихо, уже больше трех часов ночи, поэтому многие легли спать. Кроме Дарила, который сидит на диване в гостиной, смотря телевизор. Заметив нас, он машет рукой в приветственном жесте, а мы, в свою очередь, отвечаем тем же

Оказавшись в комнате Блейна, я ловлю футболку, которую он бросает мне, и первая ухожу в душ. Там я смываю с себя остатки зловещей ночи и стараюсь не думать о случившемся. Сейчас надо расслабиться, чтобы мозг отдохнул. Искупавшись, я покидаю ванную. Блейн уже успел расстелить постель, поменяв белое хлопковое белье на темно-синее шелковое.

Блейн появляется из душа спустя минут пятнадцать. Вытирая влажные волосы, он смотрит в окно, сквозь которое видна проезжая часть. Кинув мокрое полотенце на кресло, он опирается руками на подоконник. На нем только пижамные штаны, низко сидящие на бедрах. Я любуюсь его сильной спиной. Свет с улицы красиво подсвечивает тело Блейна. У меня получается разглядеть несколько капель между его лопаток.

– Блейн, – тихо, с придыханием произношу я.

Он вздрагивает и оборачивается.

– Я думал, ты уже спишь.

Подойдя к кровати, он забирается под одеяло и, положив ладони под щеки, смотрит на меня. Мы любуемся друг другом. Я вытягиваю руку и поправляю мокрые пряди, упавшие парню на лоб. Он прикрывает глаза, а уголки его губ немного приподнимаются.

Я продолжаю гладить его до тех пор, пока дыхание Блейна не выравнивается. Он проваливается в глубокий сон, черты его лица как будто разглаживаются, становясь мягче. Я засыпаю вслед за ним, молясь, чтобы все ужасы сегодняшней ночи не явились ко мне в качестве кошмаров. Надеюсь, что рядом с Блейном мне будет спокойно даже во сне.

Оттенок тринадцатый

Блейн

Я просыпаюсь из-за кошмара: лицо мертвого парня, а рядом с ним тело человека, из-за которого я порезал себя две недели назад. Я трясусь от ужаса, а по шее стекает капелька пота. Тяжело дыша, я аккуратно вытаскиваю руку из-под головы Хейли и сажусь, прикрыв ладонями лицо. Конечно же, это не первый и не последний плохой сон. Но я так надеялся, что если рядом будет эта девушка, то ночь пройдет спокойно. Я много раз слышал, что, когда спишь не один, это помогает. Ложь. Или, может, если бы мне нравилась Хейли, было бы по-другому?

За окном еще темно, будильник на тумбочке показывает почти половину пятого утра. Я проспал максимум час и теперь навряд ли усну. В доме тихо, и, когда я встаю с постели и подхожу к окну, то ничего не слышу. Ни разговоров парней, ни лая соседской собаки. Вокруг безмятежность, спокойствие. Лучшее время для размышлений. Но думать мне не о чем, да и не хочется. В последнее время я делал это так часто, что потом болела голова. Я достаю пачку сигарет из толстовки, которую кинул на пол, когда мы пришли домой, и выкуриваю одну.

Через открытое окно в спальню залетает прохладный воздух. Я слышу шорох позади и оборачиваюсь. Хейли укрывается одеялом по самую шею и поворачивается на другой бок. Сидя на подоконнике лицом к кровати, я делаю затяжки, выдыхаю дым и смотрю на девушку. Мне хочется смеяться из-за того, что она стала частым посетителем моей кровати. Это уже третий раз, когда она здесь, и уже в третий раз я не распускаю руки… Ладно, однажды я к ней немного поприставал, но это не в счет.

Одни воспоминания тянут за собой другие – и вот я уже вспоминаю вкус ее кожи; вспоминаю то, как приспустил ее штаны; вспоминаю, как мои губы впервые прикоснулись к ее телу. Она такая невинная и чистая, пытается показать всем, что сильная, но, если я подниму руку, замахнусь на нее, она ничего не сможет сделать. Хейли слаба и беззащитна.

Мне хотелось бы разгадать ее секреты. Хотелось бы узнать, что у нее под кожей, не в прямом смысле этого слова. Хейли вроде бы легка и предсказуема, но в то же время тяжела и непонятна. В ней есть то, чего нет в других, и, наверное, именно это меня привлекает. Если бы Хейли походила на остальных девушек, я бы на нее и не взглянул.

Эта девчонка знает, как заинтриговать и развеселить, хотя внутри у нее бушует буря. Она умеет говорить так, чтобы завлечь собеседника. Думаю, Хейли понимает, как никто другой, что красота в простоте. Вот только жаль, что такие люди, как она, мало кому нужны. Многих привлекает доступность. Это как купить продукт подешевле, а потом понять, что он испорчен. Хейли сложно добиваться, она недоступна для таких неотесанных болванов, как я, или кого-то еще из этого дома и университета.

Сделав последнюю затяжку, я выкидываю окурок в окно и подхожу к кровати. Ложиться я не спешу. Полоска уличного света нежно ложится на лицо Хейли. Покрытая веснушками кожа как будто блестит. Ресницы иногда подрагивают, лицо изредка приобретает хмурое выражение. Наверное, ее мучает кошмар. Возможно, не настолько сильный, чтобы она проснулась, но достаточно страшный, чтобы она была недовольна.

Я думаю, что было бы неплохо простоять так до рассвета, любуясь девушкой. Но понимаю, что если она проснется, то испугается. Я бы точно испугался, если бы увидел, как надо мной кто-то нависает.

Обойдя кровать, я скрываюсь в ванной комнате. От яркого света приходится зажмуриться. В зеркале я вижу заспанного себя, волосы изрядно растрепаны, на животе красуется заметный розовый шрам. Когда я окреп после инцидента и увидел свое отражение, то ужаснулся. Позже Дез рассказал, что рану зашивали. Это мой первый большой шрам. Один находится на бедре, тогда я впервые полоснул себя ножом.

Я хмурюсь, ощупывая яркую полосу. Зря я это сделал. Нужно было держать себя в руках, теперь эта треклятая рана будет напоминать о моей слабости, о гневе. Каждый раз, видя себя в зеркале, я буду вспоминать случившееся. От этой мысли меня накрывает невероятно сильная злость. Я сжимаю руками раковину. На этот раз я не должен потерять самоконтроль. Это и так случалось слишком часто за последние дни.

Когда ярость отступает, я шумно вдыхаю. Помогает. Мне становится легко. Еще раз бросив взгляд в зеркало, я выхожу из ванной. Хейли сидит на кровати, и я вижу, как она судорожно стирает слезы. Мне не нужно задавать вопрос, что случилось. Я знаю, что кошмар взял верх, и она проснулась.

Присаживаюсь на постель со своей стороны и кладу одну ладонь ей на щеку, вытирая большим пальцем влагу под глазами. Хейли смотрит на меня, словно прося о помощи. После этого в память врезается еще одно воспоминание. Я сжимаю зубы и зажмуриваюсь, отгоняя его.