– Серьезно? – выгнув бровь, спрашиваю я.

– Ты думаешь, что я говорю тебе неправду? – Блейн следует за мной, когда я направляюсь к выстроенным в ряд краскам. – Мне незачем тебя обманывать, тем более я не рассказываю тебе что-то… слишком личное. Мне комфортно, а значит, и лгать бессмысленно.

Взяв пару баллончиков с нужными цветами, я поворачиваюсь к парню лицом и протягиваю ему зеленый. Он недоуменно рассматривает краску, а затем бросает на меня вопросительный взгляд.

– Я верю тебе, а сейчас мне нужна твоя помощь. Я хочу, чтобы ты нарисовал листья, плавно опускающиеся на кота. Справишься?

– Я не силен в граффити, – признается он и отдает мне баллончик, но я не принимаю его.

– Делай, как умеешь.

– Но я не хочу рисовать, – кривится Блейн, – мне приятнее наблюдать за тобой. Зачем тебе я, если ты сама неплохо справляешься?

– Давай поспорим, что как только ты начнешь рисовать, то войдешь во вкус? – выдвигаю я предложение, прикусив губу.

– Каков приз? – он явно заинтересован.

Рыбка попалась на удочку.

– А что ты хочешь получить в качестве выигрыша?

Блейн задумывается, пристально глядя мне глаза. Наверное, любая другая девушка уже бы отвернулась, смутившись. Но я выдерживаю его взгляд. Мы словно бросаем друг другу вызов, кто первый сдастся. Наконец-таки Блейн моргает и, словно выходя из транса, говорит:

– Если я выиграю, ты поцелуешь меня. То есть если я не втянусь в рисование спустя пять минут, выигрыш за мной. А теперь скажи, что ты хочешь в качестве приза?

Но я молчу, потрясенная словом «поцелуешь», которое слетело с его манящих губ. Я смотрю на них, не в силах отвести взгляд. Я в ступоре. У меня еще никогда не было настоящего поцелуя, и только сейчас я понимаю, что это самый настоящий позор! Мне двадцать два, и я никогда не целовалась так, как делают это влюбленные – страстно и горячо! Чувствую, как к щекам приливает кровь, и тут же отвечаю, стараясь, чтобы Блейн не заметил моего смущения:

– Если я выиграю, ты расскажешь о том, что случилось две недели назад и почему ты еле дошел до дома, да еще и весь в крови.

Теперь настал его черед молчать. Лицо Блейна мрачнеет, он отворачивается от меня и шарит рукой в кармане расстегнутой толстовки. Достав пачку сигарет и зажигалку, он нервно закуривает. Выдыхает дым, по-прежнему не глядя в мою сторону.

И я снова даю ему время подумать. Оставляю одного, уйдя с нужным баллончиком к стенке и продолжая рисовать. Чувствую, наша игра под названием «расскажи секрет» закончилась, но я не слишком печалюсь. Меня сильнее интересует, что он скажет насчет спора и скажет ли что-нибудь вообще.

Мордочка кота получается немного кривой, потому что я не могу сконцентрироваться. Рисую на автомате, ничего не видя перед собой. Мои мысли далеко отсюда, ими полностью завладел Блейн.

Неожиданно передо мной появляется мужская рука с зеленым баллончиком. Повернувшись, я встречаюсь нос к носу с Блейном. Его фирменная ухмылка красиво оттеняет лицо. Он смотрит сначала на мои губы и только потом медленно переводит взгляд на глаза.

– Я готов к состязанию, салага, – говорит он, а его мятное дыхание обжигает мои губы.

Жуя жвачку, Блейн отходит на безопасное расстояние и спрашивает, откуда ему начать.

Все еще пребывая в рассеянном состоянии, я показываю парню, где нарисовать первый лист, и мы приступаем к работе. Я думаю о выигрыше и не знаю, чего хочу больше. Мне хочется проиграть, чтобы ощутить вкус его губ, но в то же время не терпится победить, чтобы узнать правду. Возможно, мой приз жесток по отношению к сопернику, ведь не каждому захочется вспоминать плохое. Но я чувствую, если узнаю, что произошло на самом деле, то смогу понять Блейна.

Искоса наблюдая за тем, как двигается его рука, вырисовывая листы клена, я пытаюсь подавить желание засмеяться. Его лицо такое сосредоточенное: брови сведены на переносице, глаза угрожающе следят за рукой, не давая ей сделать хотя бы одно неверное движение. А листки и вовсе получаются смешные! Я даже не знаю, на что они похожи. Рисовать баллончиком сложно, тем более в первый раз, но Блейн старается, и за это получает от меня еще больше уважения.

Я понимаю, что пять минут давно прошли, когда спина начинает ныть из-за неудобного положения. Блейн рисует уже десятый листок… точнее, нечто похожее на него. Я точно выиграла, и это меня разочаровывает. Не видать мне поцелуя, но что поделать. Зато я узнаю, что случилось с Блейном.

Мои размышления прерываются лишь в тот момент, когда я вижу на своей белой ветровке зеленое пятно. Мой рот раскрывается от удивления, и, как только я поднимаю голову, то получаю краской прямо в щеку. Потирая кожу, я осознаю, что только развожу грязь по лицу.

– Эта несмываемая краска, что же ты делаешь! – начинаю вопить я, а Блейн продолжает стрелять в меня из баллончика.

– Что поделать, быть тебе пятнистым нечто! – кричит он сквозь смех.

– Ах так! Тогда тебе тоже достанется! – и после этого я начинаю прыскать на парня серым цветом. Пятна стремительно покрывают его джинсы, а в какой-то момент мне удается попасть ему в шею и левую щеку.

Мы продолжаем опрыскивать друг в друга до тех пор, пока в баллончиках ничего не остается. Но и после этого нас не остановить, схватив по новой краске, мы снова атакуем друг друга, громко и беззаботно смеясь.

– А это оранжевая! – кричу я и стреляю в него желтой краской.

– Бьешь по больным местам? – в ответ вопит Блейн, отпрыгивая в сторону, когда я целюсь ему в пах. – Нельзя так делать! – Но он противоречит сам себе, выпуская краску на мою грудь и попадая прямо в цель. – Есть! – и вскидывает свободную руку в победном жесте.

Запутывая Блейна и бегая кругами, я попадаю прямо на его ягодицы, и желтое пятно тут же расплывается на светлых, мешковатых джинсах. Я уворачиваюсь от очередной атаки, попадаю в яблочко, на этот раз я выбрала в качестве мишени дырки на его коленях.

– Ты же понимаешь, понадобится минимум неделя, чтобы оттереть краску? – спрашиваю я, прячась за столбом, когда Блейн выпускает в меня партию розовых снарядов. – А одежду вообще придется выкинуть, отстирывать ее бесполезно.

– Плевать! Это все стоит того, чтобы потом ходить пятнистыми, как леопарды. Никогда не думал, что перестреливаться несмываемой краской может быть так весело! Как я не задумывался об этом раньше?

Я выбегаю из своего убежища и тут же получаю краской по лицу. Вскрикиваю и заливаюсь смехом. Нам надо остановиться, но как это сделать, когда так весело? Я впервые чувствую себя счастливой после ссоры с друзьями, впервые ощущаю, что все как прежде и ничего не изменилось.

В какой-то момент я просто устаю прятаться и сажусь на землю, тяжело дыша. Видимо, Блейн тоже выдохся, он опускается рядом, откидывая уже пустой баллончик в сторону. Его грудь тяжело поднимается и опускается. Он поправляет серую кепку на голове и закидывает поверх нее капюшон черной длинной толстовки. Его стиль слишком крут, и сам Телтфорд слишком крут, чтобы сидеть рядом со мной. Такие парни предназначены для того, чтобы цеплять девушек в клубе.

– Я только что лишился своего поцелуя, да? – задыхаясь, спрашивает он. – Я мог бы получить его силой. Но ты и так от меня натерпелась, что тут врать.

Получить его силой… Внутри что-то начинает трепетать.

– А если я хочу, чтобы ты так и сделал? – смотря на него, тихо интересуюсь я.

Взгляд Блейна тут же устремляется на меня. Он перестает тяжело дышать, а его лицо превращается в непроницаемую маску, и понять, о чем он сейчас думает, невозможно.

Когда Блейн кладет ладонь на мою грязную щеку, я замираю, наблюдая за его действиями. Его лицо начинает приближаться к моему, и, когда оно оказывается достаточно близко, я прикрываю глаза в ожидании сладчайшего поцелуя. Но Блейн резко опускает голову и целует меня в шею, после чего отстраняется.

Распахнув веки, хмуро смотрю на парня. Он издает смешок и объясняет:

– Вся сила в терпении.

Я не знаю, что кроется в его словах. Быть может, намек на то, что поцелуй состоится позже, а может, нечто совершенно другое. В любом случае я удивлена, что вообще резко начала мечтать о поцелуе с Блейном. Ведь он был последним парнем, прикосновение чьих губ я хотела ощутить. Так что же изменилось?

Недорисованный кот так и остается жить на стене на пару с головой льва. Мы собираем разбросанные пустые баллончики и выкидываем их в ближайшую урну. После этого Блейн смотрит на здание аэропорта и, махнув рукой, безмолвно велит следовать за ним.

Мы обходим угол, за которым я пряталась, рисуя свои чувства, и заходим внутрь, с трудом раздвигая стеклянные пластиковые двери. В нос ударяет запах чего-то пресного, а тело атакуют холодные сквозняки. По мраморному полу раскиданы пакеты, бумажки и какие-то картонки. Единственным источником света служат уличные фонари за грязными окнами.

Я никогда не была внутри, меня отталкивает это место. Заброшенный аэропорт мы нашли с Заком и Рамоной года четыре назад, но тусовались здесь только один раз. Здесь взорвалась бомба, выжили только охранники. До сих пор видны красные потеки, как мне кажется, от крови. Жуткая обстановка пробирает до мурашек и ледяного пота, хотя с Блейном мне не так страшно. Как будто, если на нас накинутся зомби, прячущиеся в многочисленных коридорах здания, он защитит меня.

Парень подходит к сломанным эскалаторам и проводит по резиновым, еще целым поручням руками. Я смотрю на его лицо и вижу, как засияли карие глаза. Они блестят, словно у мальчика, заметившего желанную игрушку в магазине. Я прямо вижу, как в голове Блейна крутятся винтики. Что же он задумал?

– Я хочу починить их, – говорит он, будто услышав мой мысленный вопрос. Бросив на меня взгляд, он обходит эскалатор и становится прямо под ним. Я подхожу к парню. – Мне кажется, что это будет сделать так же просто, как и в гипермаркете.